Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
Терри не сводила с Криса испытующего взгляда.
— Выходит, ты давно все обдумал, задолго до нашей поездки? — спросила она.
— А ты считаешь, что, глядя на выходки Рики, я только в отчаянии заламывал руки! — По его губам скользнула улыбка. — Я нежно люблю вас, Тереза Перальта. Но я не святой. И не великомученик. — Улыбка с лица исчезла. — Терри, твоя профессия — адвокат. Ты должна помочь психиатру понять всю подноготную Рики.
Она покачала головой.
— Ты забываешь, каким ягненком он может представляться. Даже если не будет обнаружено ни малейшего признака того, что Карло совершал развратные действия в отношении Елены, у Харрис все равно может сложиться впечатление, что Рики в качестве родителя выглядит предпочтительнее: ему все время удается опередить меня. Мне придется доказывать ей каждый случай пренебрежения интересами Елены со стороны Ариаса, каждый случай, когда он лгал, манипулировал ребенком, вымогал у меня деньги. Вплоть до того дня, когда я обнаружила его в своей квартире. Рики всегда вел себя крайне осторожно и все свои делишки обделывал без свидетелей. Харрис может и не поверить мне.
— Возможно. Однако вспомни о статье в «Инкуизиторе», вспомни, как Рики угрожал привлечь к судебным слушаниям Елену. Он делал все это, чтобы предотвратить встречу Харрис с Еленой. — Крис сосредоточенно нахмурил брови. — Он не хочет доводить дело до освидетельствования и не только потому, что Карло невиновен. Что-то неладно у самого Рики, и он об этом знает. Он боится, что завалит тест Роршаха[18]. И правильно делает, что боится. Потому что твой муж, Терри, душевно больной человек.
Тереза вздрогнула: такое не могло прийти ей в голову.
Крис коснулся ладонями ее лица.
— Терри, твоя мать не права. И дело не в Рики — его-то как раз она видит насквозь, но лишь потому, что в своей жизни знала только таких, как он. — Паже не спускал с нее пронзительного взгляда. — Терри, ты не должна допустить, чтобы ее жизнь стала твоей жизнью. Достаточно того, что ее прожила твоя мать.
— Но если нам суждено быть вместе, — произнесла женщина, глядя ему в глаза, — мне необходимо понять, способна ли я любить тебя всем сердцем, даже если потеряю Елену.
На этот раз Крис не нашелся что ей ответить.
Не выдержав его взгляда, она отвернулась:
— Прошу тебя, прервемся. Мне нужно немного подумать.
Они молча поели. Через час, вернувшись в Портофино, Терри попросила оставить ее одну.
Она гуляла в саду, размышляя о том, что все скажут, узнав о ее решении остаться с Крисом, что скажут Елена и Карло, что подумает Роза, как отнесутся к этому Алек Кин и судья Скатена. Потом она подумала о человеке, за которым была замужем, и о другом, которого любила сейчас, подумала, что из-за своей любви к ребенку она стравила их обоих.
В начале пятого Тереза нашла Криса в патио[19].
Когда она приблизилась к нему, он держался невозмутимо, стараясь не выказать своих опасений. Но теперь ее было трудно обмануть: Терри хорошо его знала. Как преданная жена знает своего горячо любимого мужа и ведает нечто такое, что известно лишь им двоим.
Она присела напротив за маленький круглый столик.
— Привет, — сказал он как ни в чем не бывало. Словно ничего не случилось.
Терри взяла его за руку.
— Крис, ты дорог мне, ты стал частью моей жизни. Боюсь, я до конца еще не представляю до какой степени.
Он хотел что-то ответить, но осекся, не понимая пока, к чему она клонит. Тереза на минуту задумалась, собираясь с мыслями.
— По правде говоря, я не знаю, зачем нам нужно было это путешествие. Если мы хотели доказать самим себе, что так сильно любим друг друга, что можем убежать от суровой реальности, то этого у нас не получилось. И не могло получиться, потому что нам обоим слишком тяжело сейчас. — Она потупила взор. — Но зато я узнала кое-что другое: как бы тяжело нам ни было, как бы мы ни метались, мы оба не сдаемся. И в конечном счете такая жизнь лучше прежней. — Она взяла его руки в свои и заглянула ему в глаза. — Я верю в тебя, Крис. Мы должны найти выход, должны помочь Елене и Карло. И если получится, станем жить вместе и у нас будет наш общий ребенок. Потому что этого ребенка и эту жизнь у нас уже никто не сможет отнять. Даже Рики.
Крис лишь закрыл глаза, не произнеся ни слова. Но в этот момент Терри не требовалось никаких слов, она внезапно поняла, насколько глубоко любит ее этот человек, Кристофер Паже. А потом он поднял взор, и лицо его засияло в улыбке, от которой сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди. Да, это был именно тот человек, с которым Терри готова прожить всю жизнь, и в его глазах она прочла то же самое.
— У нас уже так много есть, — произнес Крис. — И так много еще впереди.
— Ты хочешь сказать, что впереди целая ночь. — Терри улыбнулась.
Крис рассмеялся. Ей показалось, что он готов смеяться над любой ее глупостью. Но вскоре его улыбка исчезла.
К столику церемонно приближался пожилой консьерж.
— Прошу прощения, — нерешительно начал он, — но у меня есть сообщение для миссис Перальты. Мы разыскиваем вас с самого утра.
Вздрогнув, Терри поблагодарила и взяла у него из рук лист бумаги.
— Что это? — спросил Крис.
— От мамы. — У нее дрожал голос. — Здесь написано, что срочно.
Крис насторожился.
— Может, объявился Рики. Ведь ты просила ее позвонить.
Но Терри, даже не ответив, бросилась искать телефон. «Все будет хорошо, — вспомнила она слова Розы. — Я позабочусь о Елене».
Тереза положила трубку.
Медленно встав, она направилась сквозь пышный итальянский сад к Крису, не видя перед собой ничего, кроме его лица.
Он смотрел на нее, и в его взгляде была тревога. Ей показалось это странным, но потом она вспомнила, как бросилась от столика к телефону в страхе перед тем неотвратимым, что вот-вот должно было перевернуть всю их жизнь.
Терри была не в силах сесть.
— Что случилось? — спросил Крис.
Она откинула волосы со лба.
— Рики мертв.
Глаза Криса лишь едва заметно расширились, в остальном же его лицо сохранило прежнее выражение тревожного ожидания.
Терри напряженно вглядывалась в его глаза.
— Прошу тебя, Крис. Скажи хоть что-нибудь.
Он встал и медленно подошел к ажурной металлической ограде, окружавшей патио Ей показалось, что он просто любуется видом гавани.
Терри приблизилась к нему и крепко сжала его руку у локтя.
— Что с тобой? Почему ты молчишь? — спросила она.
— Ты хочешь, чтобы я высказал свое отношение к происшедшему? Что ж, пожалуйста. Я рад, что он мертв, и надеюсь, что смерть его была долгой и мучительной. — Наконец Крис взглянул на нее; в его глазах под слегка вскинутыми бровями угадывалось какое-то подобие любопытства. — Между прочим, а как он умер?
— По-видимому, застрелился, — произнесла Терри, пытаясь побороть волнение. — Вчера вечером мать позвонила в полицию, и они его обнаружили. — Она все еще держала его за руку. — Крис, это не похоже на Рики.
Он задумчиво посмотрел на море.
— А на кого «похоже» убивать самого себя? Удивительно, как его на это хватило. — Лишь по его тяжелому вздоху можно было догадаться, что происходило у Криса в душе. Когда он снова обернулся к Терри, лицо его смягчилось. — Терри, твое состояние понятно. Но теперь Рики не сможет причинить боль ни тебе, ни Карло. А главное, что Елена отныне будет с тобой.
Терри постаралась сосредоточиться на этой мысли.
— Мне надо быть с ней. Боже, Крис, как сказать ей о том, что случилось?
Вместо ответа он крепко обнял ее.
Некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу, и любые слова были бы сейчас излишни. Наконец Крис нарушил молчание и прошептал:
— По крайней мере, никто не может винить нас за это. Даже Елена.
Терри отпрянула и заглянула ему в глаза.
— Только в том случае, если это действительно самоубийство, — тихо произнесла она. — Если верить тому, что полиция сообщила моей матери, Рики, возможно, умер накануне нашего отъезда.
Какая-то мысль мелькнула в глазах Криса, но Терри не успела связать ее с чем-то конкретным и решила, что это ей только показалось.
— Давай собираться, — произнес Крис в следующую секунду. — Мы можем успеть на самолет из Милана.
ДОЗНАНИЕ
27 октября — 30 ноября
1
Кристофера Паже нисколько не удивило, когда вечером (на третий день после того, как Рикардо Ариас был найден мертвым) к нему домой пришли два инспектора полиции, занимавшихся расследованием умышленных убийств. Эта процедура была ему знакома и не вызывала беспокойства: они появились без предупреждения, вооруженные диктофоном для записи показаний — обычная полицейская рутина по выявлению обстоятельств самоубийства. Однако один из инспекторов был Чарлз Монк, что вряд ли могло быть простым совпадением, поскольку тот наверняка не забыл процесс по делу Карелли, на котором вопросы задавал Паже. Едва впустив инспекторов, Крис поймал себя на том, что рассуждает со свойственной адвокату подспудной подозрительностью.
