Николай Новиков - Мерцание золотых огней
Колготин повертел в руках два бруска пластилина, внима тельно разглядывая вмятины, оставленные ключами от квартиры Лаврентьева. Потом хмыкнул, бросил пластилин на кухонный стол.
- Замочки-то простенькие, турецкие. Слабовато для богатого петушка... Ты ничего не упустила? Дистанционного пульта у него не было?
- Нет. Он просто подходил к двери и открывал её ключами. Два замка.
- А когда в квартиру входил, по телефону звонил? Что-то вроде того: это я пришел. Нет?
- Не звонил, - Юля наморщила лоб, вспоминая, может упустила что из виду. Не вспомнила, покачала головой. - Нет.
Она не могла знать, что два замка на бронированной двери Лаврентьева служат всего лишь маскировкой мощного стального за сова, для которого не нужен ключ. Достаточно нажать кнопку на маленьком телевизоре, который Юля видела на столе, и засов сам надежно запрет дверь, когда хозяин будет уходить. Возвращаясь домой, Лаврентьев правой рукой вставлял ключи в замочные сква жины, а большой палец левой руки незаметно прикладывал к блес тящей пуговице, которыми была усыпана пухлая дверь - четвертой сверху во втором ряду слева. И стальной засов бесшумной уходил в дверь, оставалось только отпереть простенькие замки. Пять ты сяч долларов стоила дверь с такой системой, но она того стоила. Об этом секрете не знали даже Люда и Чернов.
- Ни хрена не понимаю, он что, совсем лопух? Теперь такие замки и лотошники дома не ставят, - мрачно сказал Колготин.
- Он несколько месяцев назад купил эту квартиру, там уже была стальная дверь, - сказала Юля. - Наверное, просто не успел её сменить.
- Когда покупают квартиры, первым делом меняют двери. Или замки.
- У него там видеодомофон, - сказала Юля. - Если кто-то зво нит в дверь, загорается экран маленького такого телевизора, и сразу видно, кто там стоит. Но ты же не будешь звонить...
- Не нравится мне это дело, совсем не нравится.
- Ты что, не веришь мне?
- Заткнись! Потрахалась там в свое удовольствие, а теперь мне лапшу на уши вешаешь, да? Значит, какому-то козлу можно, а мне нельзя? Ну давай, чего ты? Мы ж свои, немного перепихнемся, а то невмоготу уже терпеть стало, - Колготин вцепился грязными пальцами в Юлину юбку.
- Отстань! Он просто перевязал мне ногу и все, понятно? А осталась у него ночевать потому, что другого способа снять слепки не было! Сам бы попробовал! Сидит тут, стонет! Отпусти юбку, я кому сказала?!
- Так я тебе и поверил! - Колготин ухмыльнулся, полез под юбку, схватил больную ногу.
Юля вскрикнула.
- Больно же, идиот!
Он медленно разжал пальцы. Злобно прищурился.
- Значит, не даешь?
- Я тебе дала... последний шанс! - крикнула Юля. - Но ты, похоже, ничего не соображаешь, тупица! Трус несчастный! Сидит, рассуждает: замки не такие, двери не те! Я ему на блюдечке Ка нары принесла, а он ещё кочевряжится! И не смей ко мне прика саться! И так тошно сидеть в твоей вонючей квартире! Вот и живи здесь. На большее ты неспособен! Дура я дура, что связалась с тобой!
- Да заткнись ты, - уже более спокойно сказал Колготин. - А если выгорит дельце, дашь?
- У тебя, как я вижу, ничего не выгорит.
- Бабки поделим, дашь?
- Как поделим, я отнесу их в камеру хранения. На тебя разве можно надеяться?
- Не возражаю, отнесешь, спрячешь. Мне твоя доля не нужна, своей хватит. А паспорт у меня оставишь. Потом придешь за ним - дашь?
Он с такой жадностью смотрел на нее, что Юля поняла: пора соглашаться.
- Хорошо. Но это будет в последний раз.
- А потом ты мне не нужна будешь. Махну куда-нибудь под пальмы, там найду себе... троих сразу! - довольно ухмыльнулся Колготин. - Значит, завтра в двенадцать?
- В двенадцать у него операция. Тебе сколько нужно время, чтобы замки отпереть?
- Эти? Минут пять.
- Значит, всего, самое много - десять минут. Я возьму ма шину и буду ждать у подъезда, - решительно сказала Юля.
- С ума сошла! Водила запомнит, фотороботы сбацают, най дут. У ментов даже среди вокзальной шпаны свои осведомители есть, поняла? Возьму бабки, проскочим на проспект Мира, я этот район знаю, а там видно будет. Лучше всего выйти на Кольцо и спокойненько сесть в троллейбус.
- Наконец-то дельные слова от тебя услышала, - сердито ска зала Юля. - Ты пока подумай, может что-то мы упустили, а я схожу в "Спарту", вдруг мать приехала...
- Чего ноги зря бить? Да ещё больные? - неожиданно пожалел её Колготин. - Лучше ляг, отдохни. Я не трону.
Юля довольно усмехнулась. Она уже не сомневалась, что завтра Колготин не вернется сюда.
- В последний раз схожу, а вдруг наше невезение кончилось? И там, и там получим деньги? - сказала она.
Колготин запер дверь, вернулся на кухню, сел на расшатан ный стул и задумался. Елки-палки, такие бабки замаячили на го ризонте! Замки там подозрительные, ну и хрен с ними. Если квар тира стоит на ментовской охране, даже если там сирена, сигнали зация - он успеет. Всего-то полминуты понадобится, чтобы прой ти в большую комнату, дверь слева, открыть ящик стола, выгрести бабки и - ходу оттуда! Даже если охрана, пока врубятся, что к чему - он будет уже далеко оттуда!
А вот потом... Вдруг там, на самом деле, тысяч пятьдесят баксов? Отдавать двадцать пять этой сучке? За какие дела? Такие бабки - и просто так отдать?! На них же можно двадцать пять раз смотаться на Канары! А сколько телок снять! С классным пойлом, с шикарной музычкой... Он жадно облизнул пересохшие губы. Дурак будет, если отдаст бабки. А не отдавать она, сучка, заложит. Остается только одно - заткнуть ей пасть. Чтоб никогда больше не вякала. Кто её знает, кто будет искать?
Да никто.
Колготин сжал кулаки, застучал по исцарапанному столу. Завтра они вернутся сюда. Надо ж будет бабки разделить, на ули це такие дела не делаются. Он разделит, все по-честному... А потом вырубит её и будет трахать до посинения. Во все дырки. Чтоб знала, как выпендриваться перед ним, Василием Колготиным, стерва!
Ну а дальше... Задушить её, завернуть в простыню, замотать шпагатом, привязать чугунный утюг и - ночью - в Яузу! Морду утюгом расмозжить так, чтобы и мама родная не узнала. Мама не будет её искать, и вообще, на вокзале полно молодых телок, с которыми все, что угодно может приключиться. И приключается. Никто ничего не докажет!
Колготин подумал ещё и достал из ящика стола черный писто лет-зажигалку. Точная копия "ТТ". Сделана ещё в советские вре мена в "Металлоремонте", поэтому, отличить от настоящей "пушки" с виду невозможно. Надо будет завтра прихватить с собой. Зажи галка, имеет право носить в кармане. А при случае, можно будет напугать кого-то. Если какие сложности возникнут.
Но это - вряд ли.
24
Юля достала из сумочку бумажку, на которой был записан но мер квартиры, сверила его с номером на простой деревянной двери и нажала кнопку звонка. За дверью послышались торопливые шаги, она распахнулась, и Юля увидела Саню Иваненко. Увидела и оробе ла: высокий, молодой мужчина в сером костюме не был похож ни на худющего семнадцатилетнего парня, ни на курсанта милицейской школы в синей футболке.
- Юлька! - закричал Иваненко. - Ну, наконец-то пришла! Да входи же, чего стоишь?
Прихрамывая, Юля вошла в прихожую.
Думала, что увидит какое-то унылое здание, максимум в во семь этажей, где нужно будет бродить по длинному коридору в по исках нужной комнаты, но общежитие оказалось современным шест надцатиэтажном домом в Митино. А его обитатели жили в обычных двух-трехкомнатных квартирах, каждому по комнате.
Саня, слегка смущаясь, обнял её, неловко чмокнул в щеку. Видимо, помнил, как нехорошо закончился такой приятный поначалу поцелуй в Ростове, когда они виделись в последний раз. С Юлей тогда чуть истерика не случилась.
- Я тебя по-братски, как старую подругу... - объяснил он. - Ну слушай, а если по-честному, я сегодня всю ночь не спал после вчерашнего твоего звонка. Только и думал о том, как мы встре тимся, как я снова увижу тебя... Юлька! Ты здесь, в Москве? Да же не верится. Давно приехала? А почему хромаешь?
- Давно... - тихо сказала Юля. - А почему хромаю... прямо здесь нужно говорить?
Саня нахмурился.
- Проблемы? Не волнуйся, Юлька. Все будет хорошо. Да ты раздевайся, проходи, проходи. Сейчас я тебя чаем напою с вишне вым вареньем. Старики прислали из Ростова, с проводником пере дали. Они думают, что я здесь голодаю, подкармливают.
Юля сняла куртку, прошла в чистую, светлую комнату, присе ла на стул у письменного стола. Саня убежал на кухню за чайни ком, оставив её рассматривать жилище земляка. Здесь не было ни чего лишнего: трехстворчатый гардероб, деревянная кровать, в углу - небольшой телевизор "Самсунг" на тумбочке, да два стула у стола, на одном из которых сидела она. Эта комната была очень скромной и пустой по сравнению с кабинетом и спальней Лавренть ева, но удивительно чистой и просторной, если сравнивать с квартирой Колготина.
Саня принес пластмассовый поднос с чайником, на котором стояли чайные принадлежности, поллитровая банка с вареньем и вафельный торт.
