Тамара Пилипцева - Лесная нимфа
– А почему солнышко?
– Когда-то славяне поклонялись пятнистым жучкам. Они напоминали им солнце, дарившее свет. А имя «божья коровка» появилось гораздо позже.
Она встала, высоко подняла руку и стала приговаривать:
– Божья коровка, улети на небо…
Взмахнув крыльями, коровка направилась в заросли кустарников.
– Эх, надо было сосчитать, сколько ей лет, – отправляя малину в рот, произнес он.
– А как это сделать?
– Сколько точек у нее на спинке – столько ей лет.
– Всеобщее заблуждение. – Вера покачала головой. – Точки не о возрасте говорят, а о том, к каким видам принадлежит она. Коровку с двумя точками называют двухточечная, с пятью – пятиточечная, с семью – семиточечная. Вот как раз эти виды чаще встречаются у нас. Но есть еще много других: и десяти, и двадцати…
– Вера, я готов тебя слушать всю жизнь!
– О, это утомительное занятие! – Она спрятала лицо за ветку березы. – Но один вывод из этого можно сделать.
– И какой же? – Он почувствовал подвох, но она глядела на него безмятежными глазами.
– Нужно никогда не забывать, что не все яркое и красивое хорошо. Эти милые жучки несъедобны!
– Все! Мир иллюзий разрушен.
– Павел, расскажите о себе, – неожиданно попросила она. – Чем вы занимаетесь? – Она хотела пошутить: «Когда не прячете трупы?», но не решилась и шутливо добавила: – Когда не спасаете гибнущих девушек?
– Вам действительно интересно?
Она утвердительно кивнула головой.
– Рассказывать особенно не о чем. – Он пожал плечами. – Родился здесь. Школу окончил здесь. Кстати, Мария Николаевна была в нашем классе классным руководителем. Затем в строительный институт пошел. Но, как оказалось, мой диплом, впрочем как и я сам, никому особенно не был нужен. Пришлось пойти на стройку рабочим. Вначале было обидно. Зачем учился? А сейчас радуюсь этому обстоятельству. Через полгода назначили бригадиром, через два года – прорабом. А три года назад создал свою фирму. Очень мне нравится это дело – строить. Конфуций говорил: найдите интересную работу, и вы не будете работать ни одного дня. Это обо мне.
– Как странно. – Она внимательно посмотрела на него.
– Что странно? – не понял он.
– Вы сейчас рассказали о работе и даже о жизни моего отца. Он тоже был строителем. И начинал рабочим. А в последние годы возглавил строительную компанию. И он также считал, что это самая важная работа во всей вселенной и что это его призвание. А еще он говорил, что в любой профессии важен авторитет. А он зарабатывается компетентностью. Постоянно учился. Очень любил смотреть, как возводятся стены.
– Я тоже люблю за этим наблюдать. Кирпич за кирпичом, смотришь – стена, а затем уже и дом готов. Пройдет немного времени, и в него въедут люди. И дом оживет. И подарит людям свое тепло, а они сделают его уютным. А я буду строить уже другой дом. Жизнь – это по сути дела тоже кладка.
И пока он говорил, в глазах девушки светился неподдельный интерес.
– Павел, ваша работа связана с разъездами?
– Строительные объекты находятся в нескольких районах, нужно следить за ходом работ. Поэтому в родительский дом приезжаю все реже. Но этим летом я побил все рекорды. – Он внимательно на нее посмотрел.
– Что особенного произошло этим летом, что оно нарушило ваши привычки и внесло коррективы в расписание вашей жизни? – Она с трудом изобразила беззаботность.
– Не что, а кто, – поправил он. – Человек, который стал мне дорог.
Взявшись за руки, они шли по лесу. Он не решился спросить прямо, хочет ли она здесь остаться. Боялся испугать. Ему хотелось, чтобы у них впереди была целая жизнь. Пока это было его решение. Она об этом не знает. А может быть, и не догадывается.
Раздался хлопок о воду чего-то тяжелого. И сразу же детский крик разорвал тишину. Павел и Вера переглянулись и, не произнося ни слова, бросились к озеру. Именно оттуда доносился крик. Из брошенной на бегу корзинки на траву высыпались ягоды, но они даже не оглянулись.
Подбежав к обрыву, они увидели перевернутую лодку. В трех-четырех метрах от лодки бил по воде руками мальчик, захлебываясь, пытаясь что-то крикнуть. Голова мальчика то появлялась над водой, то исчезала.
В этом месте спуска к воде не было. И Павел с Верой, как по команде, одновременно покатились кубарем вниз, цепляясь за редкие кусты ракитника и ветлы. Движения ребенка стали медленными, глаза закрылись, он уже не кричал. На их глазах мальчик уходил под воду. В несколько взмахов они одновременно подплыли к утопающему. Павел первым схватил мальчика сзади за руки и что было силы потащил наверх. Затем они с двух сторон подхватили его и быстро поплыли к берегу. На узкой полоске отмели Павел рывком положил ребенка животом на свое колено. Стал делать искусственное дыхание. Мальчик не подавал признаков жизни, голова его была запрокинута.
Когда ими уже стало овладевать отчаяние, изо рта мальчика хлынула вода, и судороги прошли по его телу. Он открыл глаза и непонимающим взглядом посмотрел на своих спасителей. Закашлялся и лег на бок. Страшное было позади, но ватное его тело не слушалось, и сейчас ему больше всего хотелось не двигаться. Дыхание стало ровнее. Он приподнялся и с ужасом посмотрел на воду и перевернутую лодку.
Затем закрыл лицо руками и заревел так горько, что Вера, прижав мальчика к себе, тоже не выдержала и разрыдалась. Так они и плакали. Он – отчаянно и громко. Она – тихо, но совсем не стыдясь своих слез. Такой выход нашли пережитые эмоции!
– Поплачьте, поплачьте. – Павел стал на колени и обнял обоих, как бы переливая в них свою силу и защищая. Он понимал, что эти слезы облегчат выход пережитого страха.
– Надо выжать его одежду, а то еще простудится, – всхлипывая, произнесла Вера.
Они осторожно сняли одежду с мальчика и отжали.
– Сережа! Сережа! – отчаянный женский голос с каждой секундой становился отчетливее.
– Тебя как зовут? – Павел повернулся к мальчику.
– Сергей.
– Сережа здесь, – крикнул Павел в сторону доносившегося голоса.
На берег выбежали женщина и мужчина. Лица их были взволнованные. Женщина бросилась к мальчику и стала неистово его целовать:
– Сереженька! Живой! Боже, как ты нас напугал! – Павел, что здесь произошло? – только сейчас она обеспокоенно обвела взглядом всех троих.
– Да, вот поплавали немного. Не совсем удачно.
– Сережа не умеет плавать. Мы запрещаем детям одним ходить на озеро, но кто-то нарушил родительский запрет. – Она погладила голову сына, – И вот что из этого вышло. Ты же мог утонуть! – Она заглянула в лицо ребенка. – Младший сын прибежал домой и рассказал, что Сергей взял лодку и поплыл вдоль берега.
Мужчина подошел к Павлу и протянул руку:
– Спасибо тебе, Павел.
– Ну что ты, Андрей. Всякое в жизни бывает.
– И девушке твоей спасибо. Если бы вы не оказались в этом месте, страшно представить, что могло произойти. – Он посмотрел на перевернутую лодку.
– К счастью, не произошло. А теперь как бы ему не простудиться.
– Спасибо, Павел! – Женщина перевела взгляд на Веру: – К сожалению, не знаю, как зовут вас.
– Вера.
– Спасибо, Верочка! Я Анна.
– Очень приятно.
– Если бы встретились при других обстоятельствах, совсем бы было приятно. – Анна посмотрела на Павла и Веру, с одежды, которых продолжала стекать вода.
– Анна, может быть, Сережу врачу показать нужно? – предложил Павел.
– Мы сейчас к Зое Анатольевне зайдем.
Андрей снял мокрую рубашку с сына и, накинув на него свой пиджак, взял мальчика на руки.
– Вам бы тоже не мешало побыстрее переодеться, – на ходу обернувшись, сказала Анна.
– Мы лодку отгоним и домой… Сергей, чья это лодка?
– Егора Кузьмича, – прошептал мальчик синими губами.
Когда Вера вышла на крыльцо дома, солнце стояло уже высоко. Воздух наполняло пение птиц. Они трелями приветствовали новый день. Она с наслаждением вдыхала бодрящий, чистый воздух. От окружающей красоты у нее перехватывало дыхание. Она не скучала по городу. Она наконец стала спать без внезапных ночных пробуждений, без пугающих снов. Здесь она чувствовала умиротворение. Ей, городской жительнице, нравились неторопливая сельская жизнь, приветливые лица. Не все, конечно, ей нравились. Молчун и его компания совсем не нравились. Но это же эпизод жизни, и это скоро забудется.
Ей нравились другие люди: добрые, простые, общение с которыми приносило ей радость. Она чувствовала, что среди них, на лоне природы отступают ее печали и горести. Она радовалась, что приехала сюда. Незаметно тот мир, который называется «сельская жизнь» и к которому она не имела никакого отношения – впрочем, как и он к ней, – стал врастать в нее с новыми знакомыми, со своеобразным говором, с непривычным для нее образом жизни, с заботами, тревогами и радостями, да и вообще со всем тем, что называется полноценной жизнью. Все-таки село особенная метафизическая субстанция. Здесь все знают друг друга и всё друг о друге. Здесь другое мироощущение, более правильное, нежели в городе.
