Сергей Устинов - Кто не спрятался
Теперь замолчал Лерик. Когда он заговорил, голос у него был севший, как спущенное колесо.
- Сколько он тебе платит?
- Нисколько."
- Ты не должен этого делать, - сказал он убежденно. - Ни в коем случае.
- Почему?
- Ты... ты не представляешь себе, что будет, если ты это сделаешь!
- Очень даже хорошо представляю, - сказал я.
- Не делай этого! - заорал он в трубку. - Не делай! Я тебя умоляю! Я... Он был на грани истерики.
- Не надо меня умолять, - сказал я, не чувствуя в этот момент ничего, кроме гадливости. - Я звоню для того, чтобы дать тебе шанс. Беги, Лерик. Бросай все и беги. Спасайся, если можешь. У тебя есть время. Немного - но есть.
- Хорошо. - Он уже, кажется, взял себя в руки. - Хорошо. Давай поговорим, как деловые люди. Сто тысяч за кассету тебя устроит?
Я молчал.
- Полмиллиона, - сказал он. - Полмиллиона за паршивую кассету!
- Спрячься куда-нибудь, Лерик, - вздохнул я. - Заройся поглубже. Ну а кто не спрятался - я не виноват.
- Миллион! - заорал он. - Ты знаешь, у меня теперь есть эти деньги!
- Передай Ляльке, что мне очень жаль, - сказал я. - Жаль, что жизнь сложилась именно так...
- Два! - крикнул он.
Я тихонько повесил трубку и подошел к Марине.
- У нас ведь даже зубных щеток нет, - жалобно сказала она.
- Я снял все, что было на моей и на дедовской книжках. Мы имеем кучу денег, - успокоил я ее.
На площадь выехало роскошное иностранное авто и остановилось около нас. Черкизов-второй вылез из своего "вольво" и легкой походкой, без всякой палки направился к нам. Я представил ему Марину, и он галантно поцеловал ей руку. После этого мы отошли в сторонку, и я передал ему кассету.
- Вы прослушаете и все поймете, - сказал я.
- Спасибо, я сделаю это сейчас же, - ответил он. - У меня в машине есть магнитола.
Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Вы уверены, что я вам ничего не должен?
- Уверен, - ответил я. - Тут, видите ли, дело принципа...
- Как хотите.
На прощание он еще раз поцеловал Марине руку, сел в свой сверкающий лимузин и отчалил.
- Кто этот очаровательный старикан? - спросила меня Марина, глядя вслед машине.
- Палач, - ответил я.
Уже в самолете, когда кругом были только белые облака и голубое небо, а все дома, деревья, люди и дела остались внизу, став маленькими и незначительными, Марина положила мне голову на плечо и сказала:
- Я тебя люблю. Неужели ты правда заплатил за меня пять миллионов?
- Черта с два! - фыркнул я. - Перед тем как пойти к Лерику, мы с твоим папа изготовили на ксероксе четыреста восемьдесят пять копий одного и того же вкладыша - по ним нельзя получить ни копейки. А настоящие я вместе с рапортом отправил в прокуратуру.
Она сняла голову с моего плеча и откинулась в кресле. Лицо у нее было непередаваемое. Боже мой, а я-то еще думал, что разбираюсь в женщинах! Вы мне не поверите - но она была разочарована!
