Наталья Андреева - Кара небесная, или Стикс-2
– Наденька, как вам работалось с Лесей?
– Вообще-то нормально. Она красивая.
– Что, пользовалась успехом у мужчин?
– У покупателей? Нет, они видят только униформу. С ними ж такие дамочки приходят! Что им какая-то кассирша? Это ж не мюзикл, а супермаркет!
– А вы мюзиклы уважаете? Какие?
– «Сестра его дворецкого»! – с вызовом сказала Надя.
Он слегка напрягся. На всякий случай заметил:
– Хороший фильм. Но, кажется, старый?
– Ну и что?
– Есть еще эти, как их? – Он щелкнул пальцами. – «Кошки»! Во!
– Мне нравятся старые мюзиклы, – упрямо сказала Надя. – Про любовь.
– Ладно, давайте ближе к теме. К любви. Значит, Леся красивая, но мужчины на нее внимания не обращали.
– Отчего же? Нахрапьев сразу обратил. И потащился к ней в Р-ск.
– Вы не с обидой ли это говорите?
Надя молчала.
– А не с вами ли у Нахрапьева был роман до того, как он закрутил с Лесей? – предположил он.
– Еще чего! – фыркнула она. – Я замужем!
– А… с кем?
– Вам зачем? Она его не убивала.
– Она была с вами в сауне, так?
– Ну. Была.
– Я правильно понимаю, что вы подруги?
Надя опять молчала.
– Наденька, никто не подозревает в убийстве вашу подругу, – мягко сказал он. – У вас у всех, кто сидел в комнате для отдыха, железное алиби. Ведь вы были друг у друга на глазах. Или кто-то выходил?
– Никто не выходил, – заверила Надя.
– А когда ушел Нахрапьев?
– Видите ли, это он договаривался с богачкой.
– С Ольгой?
– Ну да. С той, что вдруг решила сделать нам подарок. Дают, чего ж не взять? Хотя она и стерва. И мужик ее жлоб. Никто их не любит.
– Но подарок приняли?
– Чего ж не взять, коли дают? Небось не обеднеют! Вон на каких машинах приезжают! Сашка с ним и договаривался. Он поначалу то с нами сидел выпивал, а то с новенькой в сауне парился.
– И в бассейне плавал? – мрачно спросил Руслан.
– Кто ж там не плавал?
– Я имею в виду вдвоем, – зло сказал он, вспомнив Василия.
Надя хихикнула:
– Чего ж не любиться, коли хочется?
– Ваша подруга тоже с Нахрапьевым любилась?
– Бабник он, – надулась Надя. – Я ей, дурехе, говорила: «Появится в штате какая-нибудь красотка, и он тебя тут же бросит, будет за ней ухлестывать». Я первая увидела, как он к новенькой клеится. Я ж ее наставница! Но отговаривать Лесю не стала. Пусть. Не она, так другая.
– Как зовут вашу подругу? Ну же, Надя, «а» сказали, говорите и «б». Я же говорю: вас никто не подозревает.
– Маринка это.
«Маринка сказала тост…» – моментально вспомнил он. Рыжая девица, эффектная, хотя и пухленькая. Сдобная булочка, вся обсыпанная, как пудрой, веснушками.
– Она замужем?
– Развелась год назад.
– Дети есть?
– Дочка в первый класс пойдет.
– Москвичка?
– Что вы! – фыркнула Надя. – Москвичи к нам не больно-то идут. Хотя зарплата хорошая. Но Маринка на фасовке работала. Там текучка страшная. И зарплата меньше. Я ей говорила: иди на кассу. Но она денег боится. У нее на прошлой работе большая недостача случилась.
– Значит, ей нужны деньги, – задумчиво сказал он.
– А кому ж они не нужны?
«Марина. Она? Тост. «За наш коллектив, спаянный и споенный». Хороший тост. С юмором. И девица ничего. Она? Пойдет последней».
– Так, когда ушел Нахрапьев, Надя?
Она наморщила лобик:
– Я точно не помню. Сашка только пиво пил, – начала оправдываться она. – И то чуть-чуть. Он же за рулем. Мы не больно-то его и держали. К тому же мужик уже занят, – хихикнула Надя. – Он был какой-то смурной.
– Смурной?
– Ну, задумчивый. Что-то его беспокоило.
– А что?
– Я-то откуда знаю? – пожала плечами она. – Что мне до его проблем? Ой! Что ж я болтаю-то, дуреха? Его ж убили!
– А как вела себя Марина?
– Да никак, – вновь пожала плечами Надя. – То есть как все. Пила, закусывала. Она бойкая. Юморная. Вроде как тамада у нас.
– Значит, вела застолье. За наш коллектив, спаянный и споенный, – хмыкнул он. – Итак, Нахрапьев ушел в соседнюю комнату для отдыха обсудить что-то с Ольгой.
– Ну да, – кивнула Надя. – Он же с ней договаривался.
– Точно с Ольгой? Не с Ладошкиным?
– А какая разница?
– Да, в сущности, никакой. Хотя все от этого зависит. Кого он застал в комнате отдыха, его или ее?
– Да они вроде оба там были, – неуверенно сказала Надя.
– Точно?
– Мы в их сауну не заходили, но…
– Стоп! Тогда каким образом Ольга оказалась в вашей сауне с Лесей?
– Я не знаю. Ну, зашла.
– Ладно. Вы свободны, Надя, – отпустил он брюнетку.
Как он и предполагал, от перебравшей во время отдыха в сауне блондинки толку не было, ее Руслан отпустил быстро. Хорошенькую Вику тоже. Девушка оказалась юной и глупенькой, все ее мысли занимала жена Василия. Как развести ее с супругом и заполучить его в единоличное законное пользование. «И зачем ей это надо? – думал Руслан. – Хорошенькая».
Через два часа он с точностью установил, что когда Александр Нахрапьев вошел в комнату отдыха, там были и Ладошкин, и Ольга. Но все пропустили момент, когда кто-то из них оттуда вышел. Непонятным оставалось, с кем беседовал Нахрапьев, с ним или с ней. И кто его, соответственно, застрелил. Тем более непонятно, за что.
И Руслан принялся за Марину. Вот тут разговор не пошел с самого начала.
– Говорят, менеджер по персоналу за вами раньше ухаживал, – намекнул он.
– Да! И что?
– Вы на него, должно быть, были в обиде? Когда он перекинулся к другой?
– Чего ж на покойника обижаться? Пусть земля ему будет пухом.
– А когда был жив-здоров, обижались?
– Я себе мужика, что ли, не найду? – усмехнулась Марина.
– Конечно, найдешь! Такая красавица!
Она и в самом деле была хороша, с изюминкой, с огоньком. Рыжая, веселая. Он, тоже рыжеватый, невольно почувствовал симпатию к Марине. Но это ведь она всех спаивала в сауне. И, похоже, делала это сознательно, по заданию.
– А большой у тебя долг? – спросил сочувственно.
– Долг? Какой долг? – заволновалась она. – Надька, что ли, настучала? Тоже мне подруга! Нет давно никакого долга. Рассчиталась. Драгоценности продала и рассчиталась.
– У тебя были драгоценности?
– Бабушка двадцать лет проработала директором ювелирного магазина. Кое-что из побрякушек имелось.
– Не жаль было расставаться?
– А что делать? Жаль, конечно.
Он обратил внимание на серьги в ее ушах. Похоже, камешки настоящие. Не все, значит, драгоценности распродала. Кое-что осталось. На пальце у Марины красовалось кольцо из белого золота, украшенное россыпью камней. Она поймала его взгляд, поспешно спрятала руку и сказала:
– Бижутерия.
– Марина, это ты послала истопника за пивом?
– Почему я? Все посылали!
«Врет. Все говорят, что инициатором была она, деньги собирала она, она же ему и отдавала. Вместе с инструкциями. Иди, мол, за пивом, купи на все. Получила задание избавиться от свидетеля? От истопника? Или просто напоить всех? Лихо врет».
– Нахрапьев обещал на тебе жениться?
– А кому он не обещал? Как же! Поверила я ему! Это она его застрелила. Тоже небось жениться сулил.
– Она – это кто?
– Кассирша. И чего он в ней нашел? Вешалка для платьев!
– А откуда у нее пистолет?
– Говорят, она раньше со следователем крутила. С тем, чей пистолет в сауне нашли. Она Сашку убила. Точно. Она ведь с нами не пила. «Пойду, – говорит, – попарюсь. Люблю сауну». А сама вместе с Сашкой в соседнюю комнату отдыха – шмыг.
– Но там же были люди!
– А они тоже париться ушли.
– А пистолет?
– Под простыней спрятала, – уверенно сказала Марина. – Я видела, как она в сумочке копалась. Я, мол, кулон забыла снять. Не было на ней никакого кулона! Она вынула из сумочки пистолет, который с собой привезла, унесла и припрятала где-то. А потом застрелила Сашку. Сам виноват. Я ему говорила: доиграешься, парень. Бабы, они все собственницы. Одна простила, другая, третья, а нашлась такая, что и не простила. За всех отомстила. Сам виноват, – повторила Марина.
– Все еще переживаешь?
– Была нужда! – фыркнула она.
«Ее нельзя пускать к Сереге. Это свидетель против Леси. Все сделает, чтобы засадить соперницу. Не простила. Было, не было, скажет, что было. Врет она лихо. Ведьма рыжая».
– Что вы на меня так смотрите? – кокетливо спросила Марина.
– Любуюсь. Очень уж мне рыжие нравятся.
– А сам-то?
– Что?
– Рыжий, – хихикнула она.
– Тоже нравлюсь? – улыбнулся он и пригладил волосы.
– В кино хочешь пригласить? Небось тоже женатый?
– Небось.
– Пьешь?
– А у тебя муж что, пил?
– И это было. Ты не сомневайся: она его убила. Я тебе что хошь подпишу, – заверила Марина. – Любую бумагу.
– За что ж ты ее так ненавидишь?
– А нечего на чужих мужиков зариться!
– Может, она не знала, что он чужой?
– Поинтересовалась бы. Ан нет! Домой к себе потащила!
– Она следователю хотела отомстить за то, что бросил. К жене вернулся. Он, как память потерял, так и позабыл о ней.
– А жену, значит, вспомнил?
