Дик Фрэнсис - Предварительный заезд
Я набрал номер, который мне дала Полли Пэджет. Телефон в квартире на территории посольства звонил и звонил, но Сфинкс, видимо, был где-то в городе.
— Проклятие! — воскликнул я, бросив трубку. Карие глаза Стивена были полны беспокойства.
— Вы можете переночевать в университете, — сказал он. — Но моя кровать такая узкая.
— Уступите мне клочок места на полу.
— Вы серьезно?
— Угу...
— Ну... ладно. — Он посмотрел на часы. — Уже слишком поздно, чтобы доставлять вас по официальным каналам. Все разошлись до утра. Мы проделаем карточный фокус.
Он достал свой студенческий билет и протянул его мне.
— Когда войдете внутрь, суньте его под нос дракону и не задерживаясь идите прямо на лестницу. Они не знают в лицо всех студентов и не поймут, что вы это не я. Поднимайтесь прямо в мою комнату. Хорошо?
Я взял картонную книжечку и сунул ее в карман пиджака.
— А как вы сами попадете домой?
— Я позвоню другу, который живет в одном со мной корпусе. Он возьмет у вас мой пропуск и вынесет его, когда мы с Гудрун вернемся.
Он помог мне надеть пиджак, а потом собрал листы факса и сложил их в конверт. Я сунул конверт в карман пиджака. На ум мне пришли черные автомобили.
— Мне бы ужасно хотелось убедиться в том, что за мной нет слежки.
Стивен воздел глаза к небу.
— Сделаем все, что можно, — сказал он. — Что вы предлагаете?
Я предлагал доехать в такси до Университетского проспекта и выйти на смотровой площадке, откуда открывался вид на стадион и центр города. Стивен вместе с Гудрун должны были ехать следом за мной в другой машине. Там мы вышли и, укрывшись обильным снегопадом, обменялись машинами.
— Могу поклясться, что следом за нами никто не ехал, — заявил Стивен. — А если ехали, то, значит, они использовали не менее шести различных машин.
— Большое вам спасибо.
— Рад помочь.
Он сказал водителю, где нужно меня высадить, и вместе с Гудрун исчез в ночи.
Глава 13
Когда я вошел, сидевшая у дверей драконша с кем-то спорила. Я сунул ей под нос пропуск Стивена и прошел мимо. Она лишь чуть скосила глаза в мою сторону, продолжая ругать несчастного нарушителя, а я взбежал по лестнице, как будто жил в этом общежитии целый век.
В комнатушке Стивена я ощутил, что нахожусь в надежном убежище. После недолгой борьбы мне удалось избавиться от пиджака и одного из свитеров, и я с облегчением рухнул на кровать.
Довольно долго я просто лежал, ожидая, когда же ко мне вернутся жизненные силы. Благодаря больным легким и многочисленным ударам, полученным в сей юдоли, не говоря о переломах, неизбежных для тех, кто занимается скачками, мое тело получило хорошую закалку. Я привык к усталости, которая сама указывала телу на необходимость отдохнуть, накопить энергии и вернуться к нормальному бодрому состоянию. Я знал, что боль в разбитых пальцах будет усиливаться по меньшей мере еще двенадцать часов, а потом станет легче. У меня уже несколько раз было сотрясение мозга, и опыт подсказывал, что вялость в мыслях рассеется медленно как туман, а затем будут болеть только шишки.
Так было бы, если бы мне дали отдохнуть в спокойной обстановке. Но время и отдых... скорее всего этого мне будет не хватать еще довольно долго. Поэтому предстояло максимально использовать те возможности, которыми я располагал. А первым делом мне следовало поспать. Но к одной вещи я не привык. Больше того, я не был с ней до сих пор знаком, и она заставляла меня бодрствовать. Это был острый страх смерти.
Мое везение кончилось. Четвертое нападение окажется последним. За минувшие дни враги узнали вполне достаточно, чтобы прикончить меня быстро и наверняка. Никакой дурацкой возни с конскими фургонами, похищениями или замерзающими реками. В следующий раз... В следующий раз я окажусь мертвым прежде, чем успею понять, что произошло. Это вполне достаточно, подумал я, для того, чтобы сломя голову броситься в аэропорт... чтобы бросить битву и проиграть врагу, так и оставшемуся неизвестным.
Через некоторое время я сел, вытащил из кармана факс и перечитал страницы, относившиеся к Гансу Крамеру.
Восемь школ. Доктора, больницы и клиники. Плохо со здоровьем, как и у меня. И, как и у меня, успехи сначала на пони, а потом на скаковых лошадях.
Как и у меня, период поездок за границу на соревнования. Крамер скакал по приводящей в ужас трассе Пардубицкого стипль-чеза, прыгал через деревянные заборы в соревнованиях на кубок Общества охотников штата Мэриленд в Америке и участвовал во множестве самых престижных соревнований в Европе: в Италии, Франции, Голландии и, конечно, в Англии.
Умер от сердечного приступа во время соревнований в Бергли в сентябре, в возрасте тридцати шести лет. Тело отправили домой и кремировали. Конец истории.
Я снял очки и устало потер глаза. Если во всех этих подробностях и было что-нибудь полезное, то в моем нынешнем состоянии я не мог этого заметить.
Я потряс головой, пытаясь прийти в себя, но с таким же успехом можно было взбалтывать старый портвейн. Поднявшийся осадок спутал мои мысли, а перед глазами поплыли зеленые пятна.
Я дважды перечитал всю депешу, но лишь к концу с трудом начал понимать ее содержание. Придется начать снова.
«Юрий Иванович Шулицкий, архитектор, номер телефона уже сообщали, но повторяем... Один из русских наблюдателей в Англии в августе и сентябре текущего года. Перед этим посетил олимпийские игры в Монреале. Проектировщик конноспортивных сооружений для московской олимпиады».
Все это я уже хорошо знал.
"Игорь Иванович Селятин, телережиссер. Номер телефона неизвестен.
Один из русских наблюдателей в Англии в августе и сентябре текущего года.
Его задание: выбрать наиболее удобные места для установки стационарных телекамер, выяснить необходимый состав оборудования и желательные вспомогательные средства, определить наилучший образ действий для того, чтобы в выгодном свете представить советские средства массовой информации.
Сергей Андреевич Горшков. Номер телефона неизвестен. Русский наблюдатель. Направлен для изучения людских потоков на крупных конноспортивных соревнованиях и проблем, связанных с передвижением больших масс зрителей. По сведениям, полученным из достоверных источников, имеет звание полковника КГБ. Консерватор, сторонник жесткой линии, с презрением относится к западному образу жизни. Во время его пребывания в Англии поступила информация, что он также занимается сбором компрометирующих материалов на сотрудников посольства, их посетителей, знакомых и членов семей. Настоятельно советуем избегать контакта".
Я положил бумаги на колени. На них не было ни подписи, ни какого-либо обозначения, которое позволило бы определить их происхождение Хьюдж-Беккет, если, конечно, послание поступило от него, был в своем амплуа: под видом помощь вывалил мне массу бесполезных сведении да еще предупредил, чтобы я не смел соваться к единственному человеку, который мог иметь отношение к угрозам в адрес Джонни Фаррингфорда.
Хьюдж-Беккет не имеет ни малейшего представления о том, что здесь происходит, сердито подумал я. Хотя, с другой стороны, как он мог получить это представление, если я ему ни о чем не сообщил? А сообщить ему что-либо было весьма непросто. Все, отправляемое из посольства, проходило через руки информатора Малкольма Херрика. С тех пор как Малкольм узнал, что Оливер посоветовал мне отправить сообщение прямо с Кутузовского проспекта, он наверняка успел укрепить там свои позиции. А первая страница «Уотч» была совершенно не тем местом, где я хотел бы увидеть описание моих приключений.
Был еще телефон, который могли подслушивать с обеих сторон. И почта, которая шла очень медленно и могла быть перехвачена.
Правда, был еще Йен, у которого, если я правильно понял, была своя собственная система безопасной связи с родиной, но едва ли он имел права позволить частному лицу воспользоваться ею.
А в глубине моего сознания маячил не до конца сформулированный вопрос: можно ли считать Йена союзником?
Друг Стивена, как и предполагалось, пришел за документом в начале двенадцатого. Вернулись Стивен и Гудрун, оба очень довольные, нагруженные луком.
— Лук! — воскликнула Гудрун. — Его не было в магазинах четыре месяца. Зато теперь нет яиц. Тут всегда чего-нибудь нет.
— Хотите чаю? — спросил Стивен и, не дожидаясь ответа, пошел кипятить воду. Они были в приподнятом настроении после хорошей вечеринки. Как ни странно, от этого мое состояние резко ухудшилось — совсем как у скряги на Рождество.
— Что вам нужно, — заявил вернувшийся Стивен, поглядев на меня, так это полпинты водки и хоть какие-нибудь хорошие новости.
— Давайте, — ответил я.
— У нас есть бисквит.
Он достал из угла книжной полки пакет и расчистил на столе место для чашек. Затем, словно внезапно что-то сообразив, принялся сооружать на стене над кроватью какую-то конструкцию из канцелярских кнопок и веревки, к которой подвесил свой будильник. Лишь когда Стивен закончил свои манипуляции, я сообразил, что будильник громко тикает прямо перед спрятанным в стене ухом.
