Сергей Рокотов - Тайны подмосковных лесов
- Вы нас извините, Катя, за такое странное поведение, - шепелявил Коля. - Мы иначе не могли поступить, вы потом все поймете. Мы вас везем к одному хорошему знакомому ваших родителей, он должен вам кое-что сообщить.
- А что с родителями?! - внезапно осенило Катю, и мигом прошли все её страхи за саму себя. Она поняла, что с ними что-то не в порядке.
- Тихо, тихо, не волнуйтесь, - успокаивал её как мог Коля. - Но, вообще-то будьте мужественны. В жизни всякое бывает. К сожалению, наша жизнь состоит не только из радостей, но и из проблем. И всяких проблем, больших и малых, гораздо больше, нежели радостей. Но вы не беспокойтесь, у вас все будет хорошо. Вы так молоды, так прекрасны... так похожи на свою мать, - тяжело вздохнул он.
- Вы что, знаете мою маму?
- Конечно, конечно... И я, и тот, к кому мы сейчас едем.
Катя взяла себя в руки, пытаясь превозмочь все нарастающее беспокойство. Она прекрасно понимала, что эти люди не желают ей добра, что все происходящее из какой-то иной жизни, о которой она знала только по книгам и фильмам, из жизни страшной, опасной и грязной. Ей никогда не доводилось соприкасаться с этим миром, и вот... Но с детства она усвоила железное правило - надо было уметь вести себя в любой ситуации так, чтобы потом не было стыдно за свое недостойное поведение. И она старалась держаться из последних сил.
- Слушайте, не знаю, как вас там... А зачем вы ударили моего друга? Это что, тоже из лучших побуждений?
- Это не я его ударил.
- Верно, не вы, вы бы просто не дотянулись, - усмехнулась Катя. - Но вы же бандиты, вас нанял кто-то. Вам что, выкуп за меня надо получить?
- Да как же вам не стыдно такое говорить? - возмутился вдруг Коля. Какой выкуп? А тот, который... он просто погорячился, ну, дело такое... сами понимаете, и ваш друг агрессивно себя вел, ни в чем не разобравшись. А вот вам горячиться не надо, и выпрыгивать на ходу из машины тоже не надо. Вас везут туда, где вы узнаете о своих родителях. Только там, и ни в каком другом месте. Вам что, это не интересно?
- Мне это интересно. Очень интересно. А ещё интереснее мне другое какое отношение вы и вам подобные могут иметь к моим родителям?
- Ох, господи, - вздохнул Коля. - Боже мой, какая наивность! Все мы друг к другу имеем какое-то отношение. Вы даже себе не представляете, как тесен тот мир... Я-то давно знал... знаю вашу маму Марию Ростиславовну. Мы дружили в детстве...
- Вот это мама! - удивилась Катя. - Понятия не имела, что у неё в друзьях были бандиты.
В процессе этого разговора к чувству страха, который она все время пыталась преодолеть, стало примешиваться другое - чувство любопытства. Интересно, куда же это все-таки они её везут?
Машина колесила по Москве, по улицам, по темным переулкам. Катя Москву знала плохо и определить место их нахождения могла только очень приблизительно, полагала, что это был Юго-запад. Неожиданно Коля заявил:
- Катенька, вы меня, конечно, извините, ради Бога, дело такое, но... теперь на всякий случай... я должен вам завязать глаза.
- Вы что?! - закричала Катя и попыталась выскочить на ходу из машины. - Обалдели совсем?! Бандиты!
- Сиди! - тяжелым мрачным басом сказал свое первое слово и водитель. А то живая не доедешь! Сиди!
- Извините, - лебезил Коля, пытаясь сгладить эту грязную грубость. Это так, на всякий случай. Только ради предосторожности.
Катя поняла, что дело обстоит довольно скверно, что эти люди совсем не шутят, и позволила Коле завязать ей глаза вонючим шарфиком. После этой акции все трое хранили гробовое молчание. Машина ехала ещё примерно минут десять - пятнадцать и, наконец, остановилась.
- Мы вам развяжем глаза, - сказал Коля, - и медленно, медленно пойдем к подъезду. Только помните, одно неосторожное движение, и за последствия я не отвечаю. Не дай Бог, не дай Бог... Будьте благоразумны...
- Прикончу, поняла? - добавил для ясности водитель, и голос его говорил о том, что он вполне способен на это.
Ей развязали глаза и вывели из машины. Обычный многоэтажный дом, таких полно в московских спальных районах. Никаких особых примет. Такой дом не только с завязанными глазами, и с развязанными-то - сто раз приедешь, и притом в светлое время, и сто раз забудешь. Как в известном фильме, не поймешь, Москва ли это, Ленинград ли, или ещё что-нибудь...
Было довольно поздно, но мелькали во дворе одинокие фигуры с собаками, даже на скамейке ежилась влюбленная парочка. Коля шел впереди, кутаясь от колотящего его озноба в несолидный куцый плащик, за ним Катя, а сзади, совсем вплотную к ней шел мрачный водитель. "А если все же закричать, позвать на помощь?" - подумала Катя. - "Что они сделают? Неужели убьют на глазах у всех?" И хотела было крикнуть, однако, не решилась, не хватило духу. Слишком уж горячим было сзади дыхание сопровождающего.
Они вошли в подъезд, сели в лифт, при этом Коля прикрыл ей глаза своей холодной как лягушка рукой. Катя с ужасом и отвращением чувствовала, как мелко-мелко дрожит его рука, каким запахом нищеты веет от этого рукава. Коля так и держал руку, выводя её из лифта и подводя к квартире, нельзя было, чтобы она знала на какой этаж её привезли и в какую квартиру. Водила нажал кнопку звонка.
- Это мы, - тихо произнес Коля, и дверь стала потихоньку открываться...
В прихожей стоял полумрак, где-то вдали, в комнате горело зеленоватым светом бра. В квартире стояла гробовая тишина, а тот, кто открыл им дверь, сразу куда-то исчез...
- Пожалуйста, Катя, входите, - произнес Коля, убирая руку с её лица и слега дотрагиваясь до её талии. Она сделала шаг вперед, хотя, наверное, делать этого было не надо, а надо было кричать, сопротивляться, звать на помощь, словом - делать все, только бы не дать этим людям закрыть за собой дверь этой таинственной квартиры. Но... такова уж наша патологическая антипатия к всякого рода шуму, скандалам, стремление к тому, чтобы все было чинно, степенно, как надо, тихо и спокойно... И разумеется, страх, не дающий раскрыть рот, страх...
Итак, она сделала шаг вперед по мягкому темно-зеленому паласу. Вошли и сопровождающие. И дверь за ними аккуратно захлопнулась.
Катю провели через большую прихожую в комнату, видимо, гостиную, судя по интерьеру. Это была комната метров двадцати пяти, обставленная модной западной мебелью светлых тонов. Мягкие диваны, кресла, небольшие шкафчики по стенам, мягкий красный ковер под ногами, огромная хрустальная люстра над головой. Ничего особо примечательного, тем более после того, что видела Катя в квартире дяди Зорича в Петербурге, но было очевидно, что хозяева этой квартиры, мягко говоря, не бедствовали.
Посередине комнаты стояли маленький журнальный столик и два мягких кресла перед ним. На столике красовалась хрустальная ваза с пятью великолепными алыми розами в ней. В углу комнаты находился телевизор "Панасоник" с огромным экраном, а рядом с ним музыкальный центр. Освещали комнату висящие по стенам хрустальные бра.
- Присаживайтесь вот на кресло, сюда, пожалуйста, - пригласил её Коля, словно она просто пришла в гости к добрым приятелям.
Катя плюхнулась в кресло, оно оказалось невероятно мягким, она словно погрузилась в пух. Коля вышел, закрыв за собой дверь гостиной, и некоторое время никого не было, видимо, они докладывали хозяину о результатах своей работы.
Как ни странно, в этой мирной уютной обстановке Катя даже несколько успокоилась, будто бы обстановка как-то меняла суть дела. "Все будет хорошо, сейчас я все узнаю", - говорила она себе, с интересом оглядывая квартиру, видимо совсем недавно отремонтированную. Встала, подошла к окну. Ничего примечательного из окна видно не было. Напротив - такая же многоэтажная башня, огоньки в окна. Они находились примерно этаже на седьмом - восьмом. Город жил своей обычной ночной жизнью, и никому ни до кого не было никакого дела. "Что с родителями? Что с Андреем?" - будоражили мозг неотвязные мысли.
Наконец, дверь медленно открылась, и в комнату вошел коренастый широкоплечий лысоватый мужчина лет сорока пяти в затемненных очках. На нем был алого цвета мягкий шерстяной свитер и голубые джинсы. Он приветливо улыбался белыми зубами. Глаз его под темными очками видно не было.
- Здравствуйте, Катя, - произнес он глуховатым баском.
- Здравствуйте, - вежливо ответила Катя, пристально, без всякого страха в глазах, глядя на него. - Что происходит, позвольте узнать?
- Да ничего особенного, - продолжал улыбаться вошедший. - Вы, ради Бога, извините этих идиотов, они просто скоты. Ну ни на кого нельзя положиться! - Он словно в отчаянии взмахнул рукой. Рука была могучая, вообще, в этом человеке чувствовалась недюжинная физическая сила. - Вы, разумеется, приняли этих идиотов за похитителей, бандитов, рэкетиров и тому подобное. Я их попросил вас сюда привезти, так они и рады стараться в меру своих куриных мозгов. Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибет это точно про них. Все с вашим Андреем в порядке, и он совершенно правильно поступил, что хорошенько врезал нашему другу. Вот удивляюсь я на наш народ - словно бы у них языка нет, одни только ручищи, слова путевого сказать не могут, объяснить все по-человечески, только руками, только по-хамски. Но... уж тут ничего не поделаешь, совковая система накладывает на людей свой неизгладимый отпечаток. Вы-то в Европе к такому обращению не привыкли, наверное, вам такое в диковину? Да, нам нужны десятки, сотни лет, чтобы научиться жить по-человечески, да и то, я в этом отношении пессимист, менталитет есть менталитет, и от него никуда не денешься.
