Лариса Соболева - Кейс, набитый пожеланиями
– Отбой. Завтра продолжим, а сегодня поспать не мешает.
Вернулись в деревню, там за время их отсутствия ничего страшного не произошло. Черкесов был безумно рад, что выиграл у судьбы еще один день и ночь, а также радовался, что не Кир его главный враг. Но все же поинтересовался у Андрея:
– Кира можно вычеркнуть из подозреваемых?
– Вычеркивай, – неопределенно пожал плечами Андрей.
– Ребята, а как мне быть? – обеспокоенно спросила Лиза, накрывая на стол. – Мне же работать надо…
– О работе не может идти речи! – прервал ее Андрей.
– Ты смеешься? – обдала его холодом Лиза. – Меня выгонят…
– Не выгонят, – заверил он. – Ты единственная «англичанка» в школе. Кто преподавать у них будет? И потом, разве учителя не болеют?
– Болеют, – конфликтно сказала Лиза. – Но при этом имеют больничный.
– Не беспокойся, больничный тебе нарисуют, я договорюсь с врачихой. Или напрямую поговорю с директором, чтобы не серчал на тебя, – успокоил ее Андрей. – Нельзя тебе отсюда выходить, неужели не понимаешь?
– Хорошо тебе говорить… – проворчала она. – А у меня дочь, ее кормить надо.
– Прокормим вас обеих, и хватит об этом! – слегка пристукнул ладонью по столу он. – Пока не сцапаем банду, выходить отсюда запрещается.
Ночь прошла спокойно.
* * *Странное дело, завод – серьезное предприятие, а местная телестудия, мягко говоря, ничего собой не представляет. Так вот, к Волокуше оказалось попасть труднее, чем к Киру Науменко. Видимо, Максим Волокуша опасался революционеров, которые берут власть, занимая вокзал, почту и телеграф. Поскольку стратегическая важность этих точек слегка устарела, новые революционеры, скорей всего, займут сначала места дислокации средств массовой информации. В этом случае телевидение окажется на первом месте, ибо из средств массовой информации телевидение является первостепеннейшим. Андрей не смог пройти кордоны, ему предоставили лишь телефонную трубку.
– С вами, – сказал Волокуша, не пожелав выслушать, чего хочет Андрей, а едва узнав его голос, – я не стану разговаривать. – И положил трубку.
Пришлось караулить, когда он появится на улице. Волокуша вышел из здания, в котором располагалась студия, через три часа. Он открывал ключом машину, и вдруг его схватил за локоть Андрей. Волокушу затрясло при виде негодяя, подло напавшего на него на большой дороге.
– Чего ты? – улыбался Андрей, открывая машину Максима. Втолкнул его внутрь, попросил передвинуться на место пассажира, а сам сел на водительское и сказал: – Я не сделаю тебе ничего плохого, честно. Просьба есть. Не у меня, у твоего друга и компаньона Василия Романовича Черкесова. Не мог бы ты его спрятать на одну ночь?
– Это просьба или приказ? – выдавил бледный Волокуша.
– Конечно, просьба. Помоги ему…
– Раз ты сказал – просьба, – перебил Волокуша, – то у меня есть выбор?
– Естественно, – кивнул Андрей, не понимая, к чему тот клонит.
– Тогда… извини. Я не буду прятать Черкесова.
– Почему?
– Не буду! – взвизгнул, как баба, Волокуша. – Хватит с меня! Что хочешь со мной делай, не буду. Что, опять в заложники возьмешь? Учти, я должен через полчаса быть на совещании в администрации города. Я позвонил, что еду…
– Да никто не собирается брать тебя в заложники, – попытался урезонить его Андрей. – Черкесов доверяет только тебе…
– Плевать мне на его доверие! – трясло Волокушу. – Не хочу ему помогать, понял? И не буду. Оставьте меня в покое…
– Ну, хорошо! – Андрею пришлось повысить голос, так как по-другому явно было не остановить разошедшегося телевизионщика. – Не хочешь помогать, не надо. Но пусть он у тебя на даче переночует одну ночь. У тебя же есть дача?
– На моей даче только стены и крыша. Я не Черкесов, это он способен выстроить особняк под ключ за три месяца, а на меня деньги с потолка не сыплются. Дача им нужна! Катитесь вы все на… – и прямо сказал, куда следует катиться защитникам Черкесова.
– Слушай, у тебя совесть есть? – вытаращился Андрей.
– Нету у меня совести! – прошипел, брызжа слюной, Волокуша и перешел на нытье, отнюдь не характерное для настоящего мужчины: – Отстаньте от меня, а? Ну что вам нужно? Хватит с меня ваших посягательств на мою жизнь. Ты учти, я оставил письмо в надежном месте. Если со мной что случится, я указал, как вас найти.
– Лады, – слегка поднял руки вверх Андрей. – Значит, тебе плевать, что твоего друга и благодетеля, благодаря которому ты имеешь неплохую работу, убьют?
– Да, да, да! – воскликнул Волокуша. – Каждому свое!
Андрей вышел из машины, в сердцах хлопнув дверцей. Впрочем, он с уверенностью вычеркнул этого человека из списка подозреваемых. Таким образом экономится время. Вернувшись в «Ниву», бросил Черкесову на усмешке:
– Где ты таких друзей набрал, Васька? Сдадут тебя и не покаются. Назар, к Бубулину едем.
– Что ты хочешь сказать? – не понял Черкесов.
– А то, – сказал Андрей. – Отказал тебе в помощи Волокуша.
* * *Бубулин находился в том же кабинете, где он принимал граждан. Андрею важно было не пропустить реакцию Прохора Никитича на его просьбу, поэтому он лично пошел к нему, хотя Черкесов сам хотел поговорить с депутатом. Надо сказать, на этот раз Бубулин не слишком-то обрадовался новому появлению Андрея на его горизонте.
– А-а… – потянул он, не вставая из-за стола. – Опять менять меня будешь? На кого теперь?
– Вы извините, Прохор Никитич, что с вами так обошлись, – потупился Андрей.
Перед этим пожилым, уважаемым человеком ему было неловко. Да, руководствуясь личными симпатиями, он не хотел видеть в Бубулине коварного убийцу. Но Андрей по опыту хорошо знал, какими обманчивыми бывают личные симпатии, как предатель ловко маскируется за обаянием и дружественным отношением, подставляя товарищей под пули. Ведь кто-то же из внешне вполне приятных людей, приятелей Черкесова, действует по бандитскому кодексу! Значит, забыть надо пока о симпатиях.
– Чего задумался? – раздраженно спросил Бубулин. – Потрепали вы мне нервишки, друзья-фермеры, потрепали. Я ведь тогда моральный дух пленников поддерживал, а на самом деле… Вот, теперь сердчишко пошаливает. Так же нельзя.
– Еще раз прошу прощения. Я знал, что те парни отпустят вас, не причинив вреда…
– Да уж, отпустили! – грозно перебил Бубулин. – Выбросили, не довезя до города двадцать километров. И как на грех – ни одной машины, время-то было неурочное. Пешком добирались, а для меня это, сам понимаешь, не прогулка. Вы, ребята, совсем ополоумели, что ли? Откуда оружие-то у вас?
– Да все оттуда… – промямлил Андрей, не желая разговаривать на эту тему.
– Оттуда! – передразнил его Бубулин. – С войны, что ли?
– Угу. Все везли, и мы прихватили. В хозяйстве все сгодится.
– Вас, что же, не обыскивали? – допрашивал, как прокурор, Бубулин.
– А чего нас обыскивать? – хмыкнул Андрей.
– Понятно теперь, откуда население черпает боеприпасы. Эх, докатились… бандитское государство построили! Чего приехал? Говори уж.
– Черкесова приютите на ночь.
– Ваську? А что так?
– У нас опасно ему оставаться. А завтра он уедет.
– От себя не уедет, – назидательно заявил Бубулин. – Ему в прокуратуру ехать надо, а не бежать из города. Ни документов, ни… Хотя нынче любой документ купить можно, даже справку, что ты архангел Гавриил и работаешь привратником в раю. Черт знает что происходит! Так что там с Васькой?
– В прокуратуру ему нельзя. Его же разыскивают как двойника Черкесова. Лариса постаралась. До выяснения личности засадят на нары, а там его убить могут прямо в камере. Ему бы одну ночь пересидеть, а доверяет он только вам.
– Доверяльщик! – буркнул Бубулин. – Дурак дураком, а туда же, в политику полез. На заседаниях в думе спал, ничем не интересовался. Ладно, ему и выскажу. Где он?
– Вы скажите, куда его привезти, я доставлю.
– Домой ко мне! – рявкнул Бубулин. – Уж я ему прочищу мозги!
– Может, на даче ему будет лучше? – осторожно спросил Андрей.
– Хуже! – отрубил Прохор Никитич. – У меня на даче нет отопления. Там – что на улице. «Буржуйка» есть, но она сейчас не согреет ни одну комнату. Да и боюсь, сожжет Васька мой домик, он же белоручка, ничего не умеет толком сделать. Вот весна наступит, пусть прячется на даче до поздней осени, а сейчас там и два часа не продержаться, зима в этом году вон какая выдалась. Так что милости прошу ко мне домой. Живу один, Ваську никто не сдаст. И ты приезжай, я вам обоим…
Бубулин не договорил, однако его невысказанные угрозы Андрей понял. Усмехнулся про себя, встал:
– Простите нас, Прохор Никитич, но выхода другого не было. За Черкесова кто-то взялся железно. Вон и жену его убили. Лизу с дочкой выкрали… Простите.
– Да понимаю я… – махнул рукой пожилой депутат. – Только ради этого дурака Васьки не стал жаловаться. И всех отговорил не кляузничать. – В мозгу Андрея щелкнуло: Бубулин отговаривал жаловаться, а это, по их с друзьями разумению, должен был делать заказчик-убийца. – Только запомни, Андрей, игры ваши – дурацкие, глупые. Есть органы, в подобных случаях к ним обращаются нормальные люди. А вы… слишком много на себя берете. Чего вы добиваетесь?
