Анна и Сергей Литвиновы - Белый пиар
Женя не очень понимала в бухгалтерских хитростях, но о подобных фирмах слышала.
– Ну… когда «Глобусу» нужны наличные деньги, он заключает с этим фондом договор, так?
Юля кивнула. Приободренная, Женя продолжила:
– «Глобус» платит в фонд по безналу – вроде как за выполненную работу. А фонд отдает ему деньги наличными. И берет себе процент за услуги.
– Ну да, обычная схема. Ничего нового. Вся Москва так работает, – снисходительно прокомментировала Юля.
– А Жора, значит, эти наличные забирает… – протянула Женя.
– Значит, в понедельник нам дадут зарплату! Или премию! – радостно подытожила Юлька.
От ее слезливого настроения не осталось и следа.
Похоже, Юля действительно просто глупышка. Глупышка с умением обращаться с оргтехникой и скоростью печати триста ударов в минуту.
– Вон твой «Твин пигз», – неожиданно сказала Юля и резко затормозила у двухэтажного здания. – Быстрей выпрыгивай, а то сзади троллейбус прилепился.
Женя поспешно вылезла из гостеприимного «фордика». Помахала Юле рукой. Та в ответ нажала на клаксон. Застрявший за «Фордом» троллейбус тоже гуднул недовольным басом.
«Форд» сорвался с места, как на автогонках. Троллейбус вяло поплелся к остановке. Женя взглянула на часы – только половина десятого. А Бобров ждет ее в десять. Она осмотрелась.
«Твин пигз» являл собой отдельно стоящий двухэтажный домик в стиле кантри. Окружен деревянным частоколом, ко входу ведет мощенная камнем дорожка. Перед рестораном дрожит на ветру огромная надувная свинья.
Рядом залит крошечный каток, по льду одиноко скользит маленькая девочка.
Жене совсем не хотелось ждать Боброва в ресторане. Она очистила от снега лавочку рядом с катком, присела. Хорошо здесь, тихо.
Юная фигуристка, обрадованная появлением зрителя, начала с удвоенной энергией выписывать пируэты. А Женя глубоко задумалась. Она размышляла не о «Глобусе» и не о наркотиках. Она думала о Боброве.
Девочка на катке, кажется, обиженная невниманием Жени, попыталась сделать перекидной прыжок. Упала. Заплакала. Пришлось вставать с гостеприимной лавочки и, скользя по льду неудобными ботинками, поднимать незадачливую фигуристку. Девочка робко прошептала: «Спасибо…»
– Пожалуйста. – Женя подхватила ее под мышки и поставила на лед. – Ты что, здесь одна? Где твои родители?
– В «Свинье», пиво пьют, – ответила юная фигуристка с грустью.
– Ну ничего, я еще с тобой посижу, – пообещала Женя. Вернулась на свою лавочку, к своим невеселым мыслям.
«Эх, Миша, Миша! Чертов комитетчик, синеглазый врун, моя роковая ошибка. Раскатала я, блин, губы: москвич, красавец, заботливый, ездит на «Тойоте»… А он привязал меня к себе. Как следует, крепко-накрепко. А потом взял и превратился из скромного перегонщика машин в эфэсбэшника… И интерес его ко мне – значит, вовсе не марьяжный (как говорят гадалки), а казенный…»
Ну почему, почему она не раскусила его сразу?! Поверила его ласковому взгляду, и твердому голосу, и синим глазам? Обманулась его корректностью. Запала на дорогую «Тойоту». Влюбилась в его стройные ягодицы. И – полетела в пропасть. Оказалась на такой глубине, откуда ей вряд ли выбраться.
Но самое ужасное – отношения с Мишей Бобровым уже зашли слишком далеко. Он приобрел над ней власть. Он властвовал над ней, как отец, как старший брат, которому хочется верить безоговорочно и безоглядно. Нет, не просто «старший брат», а Старший Брат – из романа Оруэлла.
Женя поймала себя на том, что она думает о некоторых нестыковочках в их отношениях.
«Миша говорил, что познакомился со мной случайно. Не для того, чтобы меня завербовать. Могло так быть? Мог же он случайно оказаться тогда, в субботу, в этом «Джаннагате»? А я – случайно понравиться ему?
А когда ее допрашивали менты? Он тоже появился случайно? Получил на пейджер ее отчаянный «мэсседж» и без звонка приехал пожалеть-утешить… Почему бы нет? Бывает же такая телепатия – между любящими людьми.
Неужели их с Мишей посиделки в кафе, мамины пирожки в его квартире и нежный секс – это часть вербовки? Да кто она такая, в конце концов, чтобы ради нее проводить такую хитрую комбинацию? Просто случайно совпало, что Бобров – «эфэсбэшник», а она, Женя, трудится в преступном агентстве…
Бобров выполняет свой долг. И просит Женю помочь ему. И, между прочим, сам ей – тоже помогает. В день смерти Бритвина Миша своими «корочками» спас ее от разнузданных ментов. Не обманул Женю и с вознаграждением: десять тысяч долларов по-честному лежат на ее сберкнижке… Может быть, Миша прав? Кто еще может помочь им, как не она, Женя? Тем более что она, кажется, сейчас пойдет на повышение и займет место погибшего Бритвина…»
Но голос разума говорил ей: «Кто я такая, чтобы тягаться с монстрами?! С наркобаронами? Ведь съедят, уничтожат, раздавят! И Бобров – не имеет он права меня подставлять! Я же – не комитетчица, я не давала присяги. У меня нет ни опыта, ни оружия, ни, по большому счету, даже поддержки… Бобров… Он может отступиться от меня в любой момент. Исчезнуть так же внезапно, как и появился…»
Жене было нечего возразить своему здравому смыслу. Пригорюнившись, она сидела на лавочке, бездумно смотрела на юную фигуристку.
…Бобров подошел к ней незаметно, бесшумно. Опустился рядом на лавочку. Уловил, кажется, ее настроение. Ласково потрепал по плечу. Сказал твердо:
– Не кисни, Женечка!
Она обратила к нему измученное лицо, сказала резко:
– Ты-то, может, и справишься! А я? Что мне-то делать?
– Женя, – твердо сказал он. – Запомни. Ты – не одна. Я – с тобой… И я – за тебя.
Нервы были настолько измотаны, что Женя, ощутив хоть какую-то поддержку, прижалась к нему, к его крепкому телу. Она с трудом сдерживала слезы…
Девочка-фигуристка ревниво посмотрела на них. Вышла с катка. Надела на коньки чехлы. И, не оглядываясь, поковыляла к ресторану.
– Твоя подружка? – кивнул Бобров на юную фигуристку.
– Вроде того, – вымученно улыбнулась Женя. – Ее родители в «Твин пигз» пьют пиво…
– Пошли и мы выпьем пива. – Миша встал. – Ты ведь сегодня не за рулем? Можно чуть-чуть расслабиться…
– А счет ты оплатишь из представительских, – пробурчала Женя. – Или в вашей конторе подобной статьи расходов не предусмотрено?
Миша улыбнулся, блеснул своими идеально белыми зубами.
– Со счетом я уж как-нибудь справлюсь сам, – твердо сказал он и потянул ее ко входу в «Твин пигз».
Что ж, раз современные комитетчики устраивают явки в ресторанах, она этим воспользуется. Закажет себе перепелов и трюфелей — пусть Бобров раскошеливается! Деликатесами расплачивается за информацию, собранную ею!
Ни перепелов, ни трюфелей в меню не оказалось. Жене выбрала самое дорогое горячее – осетрину в гриле. В придачу заказала салат-бар за восемь условных единиц. И французского вина.
Миша безропотно продиктовал ее заказ официантке. Себе выбрал недорогое фиксированное меню и пиво «Балтика».
Когда официантка отошла, Миша сказал:
– Ты хорошо выглядишь. Тебе идет упрямый взор, и горделиво закушенная губа, и гневный жест…
– Хватит! – перебила его Женя. – Ты думаешь: у нас – свидание?
– А что ж еще? Конечно. Причем – с любимой девушкой!
– Ага, с любимым агентом.
– Нет, дорогая, просто с любимой…
– Ладно, Миша, слушай… – устало вздохнула она.
– Нет, пока ни слова! Деловые разговоры – после обеда.
– Не могу молчать… – устало улыбнулась она. – Знаешь, «Мемо» — записка о целях и стратегии «Глобуса» – та, о которой рассказывал мне Бритвин, действительно существует. И написано там примерно то, о чем он мне говорил. Стратегия продвижения некоего товара на рынок, методы его рекламирования… Похоже, что вы оба – правы.
– Ты видела то самое «Мемо»? – напрягся Бобров. – Где?
– В кабинете у Дубова. В ящике стола. Хотела снять ксерокс, но извини – не решилась.
– А как ты залезла в ящик дубовского стола? – требовательно спросил Бобров.
Женя коротко рассказала про подмену ключа, про вылазку в пустой дубовский кабинет.
– Ну ты даешь, – протянул Михаил. – Как же тебе удалось? «Глобус» вложил в свою систему безопасности чертову тучу денег. А ключ от кабинета шефа просто висит в холле?
– Н-ну, обычно охранник сидит там как приклеенный. К тому же дверь в кабинет Дубова видна отовсюду. С «ресепшена», с каждого стола в нашей большой комнате… Но вчера – день такой был. Народу в офисе – почти никого. Все после кладбища, на нервах… Пошли пить в кабинет к бухгалтеру. Охранник – тоже.
– Человеческий фактор. И – совковое разгильдяйство, – подытожил Бобров.
Женя пожала плечами.
– Да, повезло… Еще, – продолжила Женя, – на столе у Дубова я видела довольно странный договор с каким-то фондом… – Она потянулась к сумочке, достала бумажку, где записала название фонда, фамилию его директора и сумму договора. Протянула записку Мише. Тот быстро проглядел, бросил бумажку в пепельницу, щелкнул зажигалкой, поджег.
