Антон Грановский - Сон с четверга на пятницу
— О чем именно? — уточнил Макарский, поправив пальцем золотые очки.
— Андрей Петрович, я не могу найти историю болезни Галины Упоровой. С тех пор как вы у меня ее забрали, я…
— Зачем вам история болезни?
— Я же сказал: ее случай кажется мне очень интересным. Я хотел бы ознакомиться с анамнезом.
Макарский дернул уголком губ.
— Давайте отложим это интересное чтение до лучших времен.
— До лучших времен? — На лице доктора Галибина отразилось замешательство. — Простите, Андрей Петрович, но я не понимаю. Почему до лучших времен?
Макарский сжал губы и строго посмотрел на молодого доктора.
— Вячеслав Сергеевич, — негромко, но веско проговорил он, — вы здесь человек новый. Кое-что в нашей клинике может показаться вам странным или непривычным. Я бы не хотел сейчас вдаваться в объяснения, я просто хочу вас попросить: не задавайте мне вопросов о пациентке Упоровой.
— Это неправильно, — сказал Галибин. — Я такой же врач, как и вы. Я имею право…
— Разумеется, имеете. Но не сейчас, а тогда, когда я посчитаю вас готовым.
— Готовым для чего?
— Для того чтобы лечить пациентов, не причиняя им вреда.
Галибин нахмурился.
— Не думаю, что я…
— Вячеслав Сергеевич, я ведь достаточно ясно выразился. И хватит дискуссий.
Галибин выпрямился. Он был не только моложе, но и стройнее и выше Макарского. Парень снял черные очки, протер их полой халата и снова водрузил на нос.
— Знаете, Андрей Петрович, — заговорил он обиженным голосом, — я здесь, как вы правильно сказали, человек новый. Но некоторые ваши правила кажутся мне дикими и… сомнительными.
Макарский посмотрел на молодого врача мрачным взглядом и отчеканил:
— Не забывайтесь. Вы здесь только потому, что за вас попросил ваш дядя.
— Верно, — кивнул тот. — Но позвольте вам напомнить, что благодаря моему дяде клиника получила новый корпус. А также другую щедрую спонсорскую помощь.
— Это еще не дает вам права наглеть, — резко сказал Макарский.
— Вы правы, — снова согласился Галибин. — Но это дает мне право получить историю болезни Галины Упоровой. И я ее получу. С вашей помощью или без нее. Клянусь!
Он развернулся и двинулся прочь из палаты, недовольно бурча себе под нос:
— Тоже мне тайны мадридского двора. Ну, ничего, я этого так не оставлю.
Некоторое время доктор Макарский задумчиво смотрел в пустоту перед собой, потом достал из кармана халата телефон и набрал номер начальника охраны.
— Гуськов, — сказал он в трубку, — мне надо с вами поговорить.
3
Проходя мимо комнаты для занятий художественным творчеством, где пациенты, сидя за столами, усердно склеивали из бумаги коробочки, начальник охраны Гуськов поймал на себе взгляд яркой блондинки Анжелы Бологовой и подмигнул ей. А затем кивнул в сторону хозблока.
Он двинулся дальше. Примерно через минуту после того, как он скрылся, Анжела отложила работу, поднялась из-за стола и тоже направилась в сторону хозблока.
Оказавшись внутри, она остановилась возле двери с надписью «Подсобное помещение», поправила прическу, затем открыла дверь и вошла внутрь. Гуськов с сигаретой во рту стоял возле стола.
— Привет, — сказала она с улыбкой. — Ты меня звал?
— Угу.
Анжела выдавила из себя улыбку.
— Твой «боец» опять рвется в бой? Сейчас я его обслужу!
Она подошла к Гуськову вплотную, опустилась перед ним на колени и принялась привычно расстегивать ему ремень. Он ударил ее по рукам, отбрасывая их от ремня.
— Перестань. И поднимись.
— Нет? — удивилась Анжела. На лице ее отобразилось замешательство, но оно тут же сменилось веселой догадкой. — А, понимаю, — с лукавой улыбкой сказала она. — Хочешь, чтобы я обслужила тебя по полной программе. Но для этого я должна сходить в душ. Ты сам говорил, что тебя возбуждают только чистые киски.
— Снова не угадала, — с сухой усмешкой проговорил начальник охраны. — Встань на ноги.
Анжела поднялась. Гуськов вынул окурок и швырнул его в раковину умывальника. Снова посмотрел на Анжелу и произнес:
— Ты должна кое-что для меня сделать. Не со мной, а для меня. И вот твой аванс.
Он достал из кармана пиджака три белые таблетки и протянул Бологовой. Глаза ее замерцали мягким блеском. Она хотела забрать таблетки, но Гуськов сжал их в кулаке и с угрозой произнес:
— Только никому их не свети, поняла?
— Поняла. Я же не тупая.
Гуськов разжал пальцы, и таблетки исчезли в кулачке Анжелы.
— Что надо сделать? — спросила она.
— Знаешь нашего нового доктора?
— Вячеслава Сергеевича? — она улыбнулась. — Да. Он красавчик.
— Обслужишь его по полной программе.
— Как? — удивленно проговорила она. — Он… тоже?
— Тоже, тоже. А теперь слушай меня внимательно и не перебивай.
* * *В клинике было несколько корпусов, и у каждого своя специфика. В одном содержались пациенты, страдающие токсикоманией, алкоголизмом и наркозависимостью, в другом — пациенты с различными сексуальными отклонениями. Был отдельный небольшой корпус для пациентов с аутизмом. Настя находилась в женском отделении корпуса, где лечились пациенты с различными диссоциациями сознания — амнезией, раздвоением личности и т. д. Между женским и мужским корпусами находился зал отдыха и развлечений, который могли посещать пациенты обоих полов. Здесь больные могли поиграть в шахматы, шашки, домино, нарды, посмотреть кино, предварительно надев наушники (были и такие, кто не пользовался наушниками, довольствуясь мелькающими кадрами на экране).
Настя узнала этого парня сразу. Среднего роста, худощавый, темноволосый, лет тридцати пяти на вид. Глаза карие, задумчивые, но с искорками юмора.
Журналист Глеб Корсак сидел за столиком и играл в шахматы — сам с собой. Он делал очередной ход, затем переворачивал доску и снова погружался в размышления, натягивая на себя маску воображаемого противника, после чего опять делал ход и снова разворачивал доску.
Судя по всему, эта игра совсем не казалась ему скучной. Одет Корсак был не в больничный халат, а в потертые голубые джинсы и белую футболку с надписью на груди «Лучше пива только водка!».
Настя присела неподалеку. Некоторое время она исподволь разглядывала Корсака, припоминая слова, сказанные о нем доктором Макарским:
«Глеб Корсак — журналист. Он специализируется на криминальной тематике и любит лезть туда, куда его не просят. А еще он пишет книги… о маньяках и убийцах. Очень оригинальный человек».
Наконец Настя решилась.
— Простите, — негромко окликнула она Корсака.
Он не отреагировал.
— Простите! — повторила Настя чуть громче.
Глеб повернул голову и иронично проговорил:
— Не знаю, в чем вы виноваты, но считайте, что я вас простил.
Настя улыбнулась:
— Вы меня не узнаете? Мы с вами встречались в кабинете…
— Андрея Макарского, — договорил Корсак. — Да, я вас помню. Настя Новицкая. Маниакально-депрессивное расстройство.
— Именно так.
Он повернулся и протянул ей руку.
— С возвращением в прибежище скорби и юдоль одиноких размышлений!
Настя пожала протянутую руку.
— Не думал, что вы так скоро вернетесь, — сказал Глеб с улыбкой. — Собираете материал для новой книги?
— Если бы, — со вздохом ответила Настя.
— Значит, лечитесь?
— Да. — Настя на секунду замялась, а затем проговорила, понизив голос: — Я бы хотела с вами погово…
Глеб быстро глянул в сторону охранников и перебил:
— Сядьте напротив и сделайте вид, что играете в шахматы. Не хочу, чтобы эти олухи проявляли к нам повышенный интерес.
Настя без возражений села напротив и склонилась над шахматной доской.
— А теперь рассказывайте, — тихо велел Глеб.
— Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи, — так же тихо проговорила Настя.
Глеб вгляделся в ее запавшие глаза, темные и огромные на бледном лице, и сказал:
— Почему вы обратились ко мне?
— Потому что вы похожи на хорошего человека, — честно ответила Настя. — И еще потому что вы журналист, а журналисты умеют собирать факты и разгадывать загадки.
— Звучит интригующе, — одобрил Глеб. — А теперь переходите к сути дела.
Настя стала рассказывать. Подробно, негромко, стараясь не упустить важных моментов. Когда через десять минут она закончила, Глеб проговорил:
— Похоже на бред писателя-фантаста.
— Знаю, — с грустью проговорила Настя. — Но это правда.
— Я видел Галину Упорову, — сказал Глеб. — Ее болезнь и правда похожа на вашу.
— Значит, вы тоже думаете, что это болезнь?
— Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.
