Мария Брикер - Остров желтых васильков
– Пойдемте в машину.
– Да я ж вам всю машину изгваздаю! Здесь свои вопросы задавайте. Все расскажу про Маню, как на духу, но не под протокол. И пусть Ребров отвалит цветочки пособирать. При нем я разговаривать с вами отказываюсь.
– Чего это вдруг, Любаша? – нахохлился Ребров. – Я это дело пока не отдал по подследственности. Так что тебе придется со мной разговаривать, хочешь ты этого или нет.
– Да мне по хрену, чего ты там передал, а чего не передал. Я не с тобой сюда беседы водить приехала. Хотите инфу получить – пусть Ребров отвалит.
– Вадим Олегович, если вы осмотр трупа закончили, отправяйте в морг. Мы увидели все, что нам необходимо.
Ребров свистнул санитарам. Зотова с Любой отошли на несколько метров от места происшествия. Ребров хмыкнул, глядя на них. Потом помог поднять тело наверх по насыпи.
– Это из-за него Задвижку порешили, – неожиданно заявила сутенерша, приблизив к Зотовой свое лицо в крупных оспинах.
– Из-за Реброва? Почему?
– Стучала она Вадику на криминальных клиентов. Не думаю, что по-крупному, кто шлюху в свои дела посвящать будет? Так, по мелочам стучала, увидит что, услышит и ему докладывает. Влюблена она в Вадика была. Рыцарем он ей казался благородным. Дура не понимала, что он ею тоже пользуется, но только на халяву.
– Шевченко с Ребровым спала?
– Нет, она с ним грибы собирала! – гоготнула сутенерша. – Вы прям как с неба упали! Я же вам русским языком говорю: пользовал он девочку эту несовершеннолетнюю по всем направлениям. Вы только не подумайте, что я против Реброва вас настраиваю. Доказать его связь с малолеткой все равно не получится, но вы имейте в виду – Маньку убрали из-за него.
– Шевченко вчера работала?
Сутенерша усмехнулась.
– Шевченко… Непривычно как-то мне по фамилии. Работала, ясное дело. У меня все девочки работящие, других не держим. В десять на точку привалила, до одиннадцати без работы проваландалась. Все девки скучали. Клиент не шел. К одиннадцати народ повалил, девочек разобрали и Задвижку тоже. Условия – два часа на хате у клиента. Больше я ее живой не видела.
– С кем она уехала? Можете клиента описать и его машину?
– Чего ж не могу, могу! Только не буду. Я себе не враг.
– Вам надо все нам рассказать. Произошло убийство. Убита ваша подопечная.
Люба сложила пальцы и показала Елене Петровне кукиш.
– Это ты зря. Как бы тебе самой с кукишем в кармане не оказаться. Я тебе не местные мальчики-патрульные. Не будешь сотрудничать со следствием, сделаю все возможное и невозможное, чтобы твой оазис разврата прикрыть, а тебя посадить, – ласково пообещала Елена Петровна.
– А ты меня не пугай! Пуганые мы, – сказала сутенерша. – Много желающих было меня упрятать, да не вышло. Да и сама посуди. Я ведь по сути – медсестра. Я своих девок берегу, защиту от всякого сброда обеспечиваю, лечу их, воспитываю, обеспечиваю жильем. Посадишь меня, думаешь, они в офис секретарями пойдут или на рынке торговать будут? Нет, девки одни на дорогу выйдут. Делать-то они ничего не умеют, дуры безмозглые, привыкли ноги раздвигать. И тогда тебе работки прибавится. Без защиты им не выжить. А их защита – это я. Я им крышу в прямом и переносном смысле предоставляю. Меня на районе уважают, и моих девок не калечат понапрасну. Так вот…
– Ну да, благодетельница, значит! Вижу я, какая у тебя защита. – Елена Петровна кивнула на тело Шевченко.
– Кто бы говорил! – с ненавистью сказала сутенерша, глаза ее стали злыми и колючими. – Где ты сама была, когда эту девочку убивали – а? Дома, на мягком диванчике, под пледом? Защитники правопорядка хреновы! По улицам пройти страшно, сплошное ворье, извращенцы и убийцы гуляют.
– И сутенерши, которые всякую мразь покрывают и девочек несовершеннолетних под отморозков подкладывают, – не осталась в долгу Зотова. – А потом эти отморозки девочек калечат и в реки выкидывают, как мусор. Потому что такие, как ты, любят шуршание денежных знаков и трясутся за свои жалкие душонки, а мрази эти чувствуют свою безнаказанность и борзеют. Тебе уже отстегнули денег за ее жизнь? Сколько стоит жизнь этого ребенка?
– Не суди, да не судима будешь, – неожиданно выдала Люба. – Никаких бабок мне за ее жизнь не платили. Это я им плачу, ясно?
– Крыша?
– Понятливая ты, улавливаешь с полуслова, но я тебе ничего не говорила – уяснила? Клиент серьезный ее увез. И Задвижка сама на неприятности нарвалась. Надо было языком болтать меньше. Я ее предупреждала, чтобы от Реброва держалась подальше, – не послушала меня, дура. А он всего лишь ей помог в свое время, отмазал от статьи за мелкую кражу, у клиента из кошелька двести долларов пропало. Я точно знаю, что Задвижка не брала тех денег. Она честная была, но клиент, падаль такая, заяву накатал. Ребров поверил ей и помог. За это, конечно, можно его поблагодарить, но потом он оборзел и начал нашу Маньку по полной программе использовать. Ай-ай-ай! Не уберегла я ее! С этими людьми шутки плохи. Прошлой осенью Агниву нашу порезали, потому что тоже с Ребровым связалась и что-то там ляпнула лишнего. Повезло, убить не убили, но девка без лица осталась. У Вадика репутация местного Глеба Жеглова. Азартно борется с преступностью нашего района, для него все средства хороши. Его шушера вся местная опасается. Если решил посадить кого-то – посадит. Да только в последнее время Ребров свои силы явно переоценил и объявил войну серьезным людям.
Люба с опаской огляделась, побледнела, но постаралась придать себе беззаботный вид и сотворила на физиономии подобие улыбки. Перемена была настолько очевидной, что стало ясно – сутенерша сильно напугана. Возможно, она увидела в толпе человека, с которым уехала ночью Шевченко, или его шестерок. Зотова осторожно осмотрела окрестности, но ничего подозрительного не заметила. Никто не выделялся из толпы любопытных.
– Заявление, я так понимаю, ваша Агнива не подавала?
– Что она, дура?! – усмехнулась Людмила. – Ей ясно дали понять, чтобы варежку свою не разевала. Морда зажила, и на работу. Хотела выгнать, но потом смотрю – шрам к ней клиентов магнитом притягивает. Извращенцы поганые! Красоток им ставлю – не берут. Зажрались! Короче, была Агнива заштатная шлюха, стала рейтинговая. Шрам добавил ей прелести. Так что Агнива даже благодарна этому подонку, – тихо сказала сутенерша, сорвала одуванчик и понюхала, испачкав пыльцой нос.
– Он тут? – спросила Зотова. Сутенерша вздрогнула и уронила одуванчик на землю, подняла и снова понюхала. – Люба, он тут? Если он тут, просто кивни. Я никаких действий предпринимать сейчас не буду, и никто никогда не узнает, что мы с твоей помощью его нашли.
– Его тут нет, – жестко сказала Люба, но ее испуганные глаза говорили об обратном. – Короче, Агниву я оставила, дуру. А потом Милена, коза малолетняя, усекла это дело и себе морду сама порезала – решила свой рейтинг поднять. Пьяная была, ножом себя по морде неудачно полоснула и лицевую мышцу повредила. Перекосило так, что теперь только в цирк уродов или в утиль. Клиент от нее шарахается, как от прокаженной. Перестаралась! Хотела выкинуть ее, да жалко. Уборщицей взяла на квартиру. – Люба помолчала, глядя Зотовой в глаза. – Я вот что тебе скажу, гражданка начальница. Вижу я, что ты тетка правильная и не глупая. Учти, Маньку убил страшный человек. Узнает, что я его сдала, – всех моих девок перережет в отместку… И будет это на твоей совести, – Люба помолчала какое-то время, посмотрела на небо, сощурилась. – Солнышко как печет, ты глянь, глянь! Но зажмурься, пока за горизонт не зайдет, – глаза испортишь, – Люба швырнула на землю одуванчик и потопала наверх.
Елена Петровна проводила ее взглядом и поняла, что последняя фраза была наводкой, но на что намекнула Люба? Солнце, зажмурься, не смотри, пока не уйдет за горизонт – она намекала на нечто горячее или на желтый цвет как ориентир?
Зотова снова осторожно оглядела толпу зевак. Среди толпы стоял мужчина в желтом свитере, темных очках, с модной бородкой-эспаньолкой. Он или не он?
Елена Петровна поднялась наверх. Рядом с одной из патрульных машин стояли обиженный Ребров и переодетый в спортивный костюм Трофимов. Они ожесточенно о чем-то спорили. Зотова хотела подойти к ним, но боковым зрением заметила, что человек в желтом свитере вдруг отделился от толпы и направился прямиком к ней.
Елена Петровна напряглась. Глаза парня закрывали темные очки, лицо было непроницаемо, и она не могла проанализировать его эмоции. Мужик в желтом свитере подошел на расстояние полуметра, резко сунул руку в карман, Елена Петровна сделала шаг навстречу, перехватила руку мужика, наступила ему на ногу и толкнула в грудь. Мужик упал навзничь и завыл. К ней подбежали Ребров и Трофимов. Мужик в свитере попытался подняться, но Ребров не дал ему возможности, заломил руку и ткнул мордой в землю.
– Вадим, осторожно, у него в правом кармане нож или пистолет.
– Да вы чего, мужики! – заорал мужик и рыпнулся.
