Михаил Черненок - Поручается уголовному розыску
-- В тот вечер Суркова знала о другом письме, на котором вы подписали только адрес.
-- О другом?... -- удивился Айрапетов. -- Никаких адресов я не подписывал.
-- Это уже не джентльменский разговор. -- Антон с упреком посмотрел на Игоря и положил перед ним копию второго заключения экспертизы, исследовавшей конверт с письмом московского инженера.
Выдержка изменила Айрапетову -- на его лице появилась растерянность, и Антону вдруг стало неловко, будто он играет с Айрапетовым, словно кот с пойманной мышью. Имея такие сведения, как показания Остроумова и Мохова, не стоило большого труда припереть Игоря к стенке. Однако, чувствуя уверенность, Антон не торопился раскрывать карты -- слишком необычный "игрок" сидел перед ним. Надо было разобраться в мотивах преступления и, главное, установить истинное лицо Айрапетова.
-- Вспомнил, -- тихо сказал Игорь. -- В тот же раз Мохов дал мне какое-то письмо, которое я даже не прочитал, и попросил надписать конверт таким же почерком. Не задумываясь, начеркал ему что-то похожее.
-- Для чего нужны были Мохову эти фальшивки?
-- Он хотел сагитировать друга уехать с собою куда-то на север, а тот не соглашался. Так, во всяком случае, Мохов мне объяснял.
-- Вам известно, кто Мохов?
-- Знаю, вроде сидел за хулиганство, но подробностями его биографии не интересовался.
-- А напрасно не поинтересовались, -- сказал Антон и сразу спросил: --Как к Мохову попало письмо Василия Михайловича Митякина, которое тот получил от Березовой?
Айрапетов усмехнулся и ответил самым искренним тоном:
-- Это для меня новость. С Митякиным мы школьные друзья. Последний раз встречались около месяца назад, на железнодорожном вокзале. Кроме него, были я, Бураевская, Мохов и мой дядя Николай Петрович. Ни о каких письмах при встрече не было даже разговора.
-- После той встречи вы с Митякиным не виделись?
-- Нет. Время меняет людей. От школьной дружбы почти ничего не осталось.
Что-то насторожило Антона в ответе, и он, стараясь сосредоточиться, задал побочный вопрос:
-- Чем вызвана привязанность вашего дяди к игрушечной собачке?
-- Это давняя тяжелая история. Николай Петрович, с женой и пятилетней дочерью Зиночкой, попал в автомобильную катастрофу и только чудом остался жив. Жена и Зиночка погибли. У каждого, даже самого здорового человека, существует предел так называемой физиологической выносливости, и когда этот предел перейден, развивается, говоря языком медицины, психогенное расстройство. Оно у Николая Петровича усилилось полученной в катастрофе травмой головы. Игрушечная собачка -- его память о погибших дочери и жене. Мы пробовали собачку спрятать, надеясь, что дядя быстрее забудет трагедию. Но Николаю Петровичу стало еще хуже -- он чуть было не лишился рассудка полностью. Эту игрушку очень любила Зиночка, она была моей сверстницей.
-- Зачем Николай Петрович ездил в райцентр в прошлое воскресенье? Вы были там в субботу?
-- Да, я был в райцентре в субботу, а Николай Петрович... Он часто уезжал без моего разрешения.
Пришло время задать самый главный вопрос, и Антон спросил:
-- Чем вы, Игорь Владимирович, объясните такое совпадение: в один и тот же день у вас снято пять тысяч рублей в сберкассе, а у Остроумова на эту же сумму открыт счет?
-- Не может быть... -- почти прошептал Айрапетов.
Антон положил перед ним выписки из сберкассовых лицевых счетов, сухо проговорил:
-- Чтобы не играть в кошки-мышки, добавлю: Остроумов передумал садиться в тюрьму за кражу. Не выгодно ему показалось отсиживать за чужие грехи.
Айрапетов, вскочив из-за стола, заходил по комнате. Затем сел на прежнее место, хотел налить себе вина, но передумал, смял в пепельнице недокуренную сигарету и тут же, щелкнув зажигалкой, прикурил новую.
-- Я действительно заплатил Остроумову деньги, -- жадно затягиваясь табачным дымом, заговорил Игорь. -- Однако вовсе не потому, что принимал участие в краже. Мохов по дешевке продал мне золотые часы, и когда я понял, что уголовный розыск напал на его след, испугался. У страха глаза велики, под его влиянием я стал ворочать глупость за глупостью...
-- Что рассказывал Мохов о магазине?
-- Ровным счетом ничего.
-- Когда состоялась купля-продажа?
-- В воскресенье утром.
-- Билеты Мохову и Костыреву на самолет вы покупали?
-- Я. В аэропорту у меня есть знакомые.
-- Мохов вас знакомил с Костыревым?
-- Нет...
Допрос только начинался...
22. Портрет без ретуши
Не один день понадобился Антону для выяснения обстоятельств дела. Очные ставки и перекрестные допросы, анализ показаний свидетелей и сверка экспертиз безжалостно глотали время. И, несмотря на это, полная картина совершения кражи не прорисовывалась, не стирались приятные краски ретуши с портрета Игоря Айрапетова, не хватало какого-то очень важного соединительного звена в преступной цепочке Лаптев -- Самолет -Мохов --Айрапетов. Кто из них запевала? Кто оказался причастным к преступлению по воле случая? Какова доля вины каждого из них?
Но сильнее всего интересовало Антона подлинное лицо Игоря Владимировича Айрапетова. Антон больше склонялся к тому, что преступник не может стать врачом, а вот врач может скатиться на преступный путь. Чем вызвано падение врача Айрапетова? Когда зло началось?... С фальшивого письма Костыреву? С покупки краденых часов у Мохова? Скорее всего значительно раньше... Ведь уже Бураевская в свое время подметила, что Игорь способен на заведомую подлость. Значит, уже тогда он был способен пойти на связь с преступниками.
Загадкой оставалось и письмо Березовой к московскому инженеру Василию Михайловичу Митякину. Каким путем оно оказалось у Мохова? Не организовал ли эту фальшивку с помощью Айрапетова сам Митякин? Хотя Светлана безоговорочно верит в порядочность Митякина, но, если у того по отношению к ней были серьезные намерения, то Костырев мог оказаться третьим лишним и, чтобы от него избавиться, Митякин мог попросить Айрапетова... Ведь ради чего-то они встречались. Ради чего?...
С нетерпением ожидал Антон возвращения Митякина из Томска. Наконец Василий Михайлович появился в Новосибирске. Договорились встретиться в гостинице "Центральная", где Митякин снял одноместный номер. Направляясь к нему, Антон предполагал увидеть подвижного молодого мужчину, чем-то схожего с Айрапетовым. Однако предположение не оправдалось. Василий Михайлович оказался не по возрасту степенным, высокого роста, с глубокими залысинами в заметно поредевших волосах и с несколько грубоватыми чертами худощавого лица. Предложив Антону сесть в кресло, сам осторожно присел на краешек стула, предварительно приподняв штанины брюк, словно боялся, как бы не измять элегантно наутюженные стрелки. Чувствовалось, что к появлению сотрудника уголовного розыска он относится настороженно.
Разговор долгое время не клеился. Даже на второстепенные вопросы, касающиеся Айрапетова, Митякин отвечал, предварительно подумав, осторожно подбирая слова, как будто до смерти боялся сказать лишнее. Убив целый час на беседу с ним, Антон смог выяснить, что вырос Айрапетов в обеспеченной семье и со второго или третьего класса за ним закрепилось прозвище "Богатый". В отличие от некоторых зазнаек из обеспеченных семей, Игорь был на редкость простецким среди друзей и учился здорово, без всякой зубрежки. Среднюю школу закончил, чуть-чуть не дотянув до золотой медали, и в медицинский институт поступил без протекции, хотя мама с папой и навязывали ему свои услуги. И в студенческие годы Игорь продолжал оставаться общительным, энергичным, любил веселые компании. Родительских денег не жалел, одалживал их друзьям, водил знакомство с легкомысленными девицами, имел массу поклонниц, но своей популярностью у них не злоупотреблял. Были, конечно, и чудачества, но не выходящие из рамок.
-- Как его родители на это смотрели? -- спросил Антон.
Прежде чем ответить, Митякин достал пачку сигарет -- Антон сразу приметил, что курит он так же, как Айрапетов, "Нашу марку", -- долго искал по карманам спички. Найдя их, неторопливо прикурил, несколько раз затянулся, положил сигареты на стол и только после этого заговорил:
-- Во взгляде родителей на поведение Игоря в то время один нюанс был. Игорь рвался из-под родительского крова к самостоятельности. Родители же делали все, чтобы удержать его в своем гнезде. Потому на некоторые чудачества Игоря всегда смотрели сквозь пальцы.
-- Как он опекуном дяди стал?
-- Подробностей не знаю, но мне известно, что на этой почве у Игоря произошел с родителями конфликт. За то, что Игорь уехал в Сибирь, Евгения Петровна, говоря бухгалтерским языком, полностью перестала его финансировать. Однажды мы с ним встретились в Москве, и я первый раз увидел Игоря без денег. Он даже у меня занял на авиабилет до Новосибирска. Через полмесяца вернул долг телеграфным переводом.
-- Скажите, Василий Михайлович, чем была вызвана ваша встреча с Айрапетовым на железнодорожном вокзале? -- постепенно подводя разговор к письму Березовой, спросил Антон.
