Наталья Александрова - Новогодний детектив (сборник рассказов)
– Тань, тут такое дело, – начал он, не зная, как объяснить то, что бросает ее именно сегодня. – Понимаешь…
– Да поняла уже, Василий, не дура! – фыркнула она с обидой. – Чего мямлишь-то? Так и скажи, что передумал! И форму ведь нацепил для отвода глаз! Тоже мне конспиратор! Век тебя не уженить, Лопухов, как ни старайся.
– Да ты чего, Танюша?! Чего такое говоришь-то?!
Ему снова обида перехватила горло, да с такой силой, что хоть плачь. Ладно, начальство в душу гадит, на то оно и начальство. Татьяна-то почему не верит? Он же за нее жизнь готов отдать!
– Да поняла я, Вася, поняла! – перебила она его неприветливо. – Праздника не будет, так?
– Так, – кивнул он.
– Вот, а я о чем!!! Ты испугался, что я останусь у тебя до утра, а потом и на всю жизнь задержусь! Испугался и стал искать причину, так?
– Нет, не так, – надул губы Лопухов.
И чего это женщины постоянно говорят за мужчин, взяли тоже моду! Все по своим полкам разложат, все на свой аршин перемеряют, все расфасуют так, как им только и надо. Слушать не слушают, а выдумывают, выдумывают все за мужчин.
– Чего не так-то? – Она махнула рукой, расправляя нерасчесанные кудряшки пальцами и заправляя прядки за уши. – Ты ведь вечный холостяк, Вася. Вроде ходишь, ходишь, цветы носишь, конфеты. А как до дела, так ты… На работу! Так?
– Так… Не совсем так, Танюша.
Лопухов стеснялся всегда говорить о своих намерениях и чувствах, и не только с Таней. Были и еще женщины, до которых он так и не донес сути вещей. Но тогда, может, не очень и хотелось, а теперь с Таней все было по-другому.
– Я и быть с тобой хотел сегодня ночью, – по капле выцеживая каждое слово, заговорил Лопухов, снова чувствуя, что багровеет. – И чтобы ты на всю жизнь осталась, но…
– Но потом перепугался, так? – снова встряла нетерпеливая соседка.
– Да не так! Ничего я не пугался, дашь сказать-то или нет! – вдруг возмутился он, таким непохожим сразу сделавшись даже для самого себя, и зачастил, зачастил: – Стас Аньшин час назад явился в отделение в районе и заявление попросил у него принять. Будто его гражданская жена ушла из дома за елкой и не вернулась. Ушла будто часов в двенадцать дня, а время пять, а ее нет. Он пошел ее искать, а метет на улице-то, следов не видать. Он по деревне побегал, нету. Он в отдел с заявлением, потому что перепугался. И я его, между прочим, понимаю. Я бы тоже за тебя перепугался.
– Ты бы меня, между прочим, одну в лес за елкой не отпустил, – возразила Татьяна резонно, внимательно его слушая. Кажется, обида на него с нее схлынула.
– Это точно! – просиял Лопухов, не зная, можно ее сейчас поцеловать или еще рано. – Так вот вместо того, чтобы людей на ее поиски послать, его взяли и арестовали.
– Стаса?! – Татьяна его знала, не раз с Лопуховым по селам каталась. – Да за что же, за что?!
– Спроси у них! Они начальство, им виднее!
Лопухов часто заморгал. Счастье от того, что Таня не дулась на него, все поняла сразу и даже поддерживает, было таким огромным, что глазам снова сделалось горячо до слез.
– А тут еще на трассе между Выделкином и Смоловом, – это были две его подопечные деревни, – иномарка дорогущая разбилась. Улетела с дороги, будто загорелась, и будто труп там.
– Да ты что?! – ахнула Таня, прижимая руки к атласному халату, который Лопухов дарил ей на день рождения. – Прямо так и сгорел?!
– Не сгорел, а сгорела. Женщина за рулем будто бы была. И не знаю я, сгорела она или нет. Туда сейчас и ехать мне надо, Тань, а потом велено Стаса допрашивать. Хоть всю ночь, говорит, допрашивай, твои проблемы. Он, мол, жену свою убил, а потом перепугался и с заявлением приперся. Только не убивал он, чую, не убивал. Это ведь не его статьи совсем. Он вор, хулиган, но не убийца. У него собака-то на дворе котят выкармливала. Сам он ее так воспитал, куда ему убивать-то. Вот… А ты: передумал, передумал! Разве я могу?! Я ведь… Я ведь все серьезно, Тань. Чтобы как у людей: машина с шарами, кукла.
– Скажешь тоже! – рассмеялась она, с нежностью погладив его по щеке. – Нам лет-то с тобой, Лопухов, сколько? Какая машина с куклой! Засмеют! Так уж, тихонько…
– А… А пойдешь за меня без машины-то, Тань?! – Он прямо прыти набрался, и схватил ее, и тискать начал, с жаром нашептывая: – Пойдешь за меня замуж-то? Только я, видишь, какой неудачливый, на Новый год прямо меня из-за стола… Пойдешь, Тань?
– Да пойду, пойду, синяков наставишь, – вырвалась она со смехом. – Неудачливый он! Со мной-то повезло? Повезло. Вот и пускай завидуют. А ты подожди-ка, Вася. Я щас.
Он топтался в толстой куртке у порога, от волнения измяв свою форменную ушанку так, что кокарда соскочила. Пока прилаживал на место, Татьяна вышла из комнаты в джинсах, толстом свитере, вязаной шапке.
– А ты куда? – вытаращился Лопухов. – Темно уже на улице-то, куда собралась?
– С тобой, Вася. Это ведь не запрещено?
– Да нет, почему запрещено-то. Только что это у тебя за Новый год будет сначала в милицейской машине на дороге, а потом в СИЗО?
– Ничего, – успокоила его Татьяна. – Главное, с тобой рядом. А с тобой, Лопухов, я хоть на дорогу, хоть в тюрьму. Поехали!..
Пока доехали до места происшествия, пожарные уже уехали. Сотрудники ГИБДД с повышенным темпераментом строчили протоколы осмотра места происшествия, сновали по дороге с рулеткой и не пропускали никого ни в одну, ни в другую сторону. Правда, машин было немного, и, по мнению Лопухова, проехать могли спокойно, не потревожив ничьих следов, но все равно проезд был закрыт.
Это они из вредности никого не пускают, сообразил он через минуту. Чтобы не так обидно было в самый канун Нового года на дороге пластаться.
– А ты чего приехал-то, Василий Иннокентьевич? – удивился старший ДПС. – Тут вроде не по твоей части.
– Это ты так думаешь, – вздохнул Лопухов, пожимая протянутую руку. – У начальства другое мнение на этот счет. Участок мой, стало быть, должен за все отвечать.
– Ага, даже за то, что какой-то лихач с дороги вылетел! – присвистнул тот. – Вернее, не лихач, а лихачка.
– Баба?
– А то! Сколько раз говорил: за рулем звезда – это не езда. Надо же было под самый Новый год так попасть! Мужик теперь небось сопли на кулак наматывает, – пожалел мужа покойной старший ДПС.
– Уже сообщили?
– Да нет пока. Но госномера целы, установить несложно, уже позвонили в район. Минут через двадцать-сорок будем знать, кому сообщать.
– Ее увезли уже? – Лопухов покосился на груду исковерканного, обгоревшего металла.
– Да тут пока, – поморщился коллега. – «Скорая» еще не приезжала. На труп чего торопиться-то? В городе сейчас и без того веселуха, врачи на разрыв. А что завтра с утра будет, представляю!
– Можно посмотреть? – вдруг вынырнула из-за плеча Лопухова Татьяна. – Я не наслежу, я аккуратненько.
– А не стошнит? – ухмыльнулся старший ДПС. – Там не очень красиво-то. Твоя, что ли, Василий?
– Моя, – кивнул, смущаясь, Лопухов, глянул озабоченно на Татьяну. – Чего там тебе смотреть-то, Танюша? По мне, так я бы и уехал, раз не нужен тут.
– Да поезжай, Вась. Участок хоть и твой, но машина не наша, к тебе-то она каким боком? Поезжай, поезжай.
– А я все же взгляну, если не заругаете, – настырничала Татьяна, сползая сапожками с ледяной кромки шоссе в кювет. – А плохо мне не станет. Я пару лет назад хирургической сестрой трудилась. Много чего повидала. Кстати, а чего это ее в этом месте так перевернуло-то? Дорога вроде ровная и от снега расчищена хорошо, льда нет. А машина капотом все взрыла, непонятно как-то.
– Ишь, глазастая какая! – одобрительно кивнул ей в спину старший ДПС и похлопал Лопухова по плечу. – Глазастая, говорю, Иннокентьевич, жена у тебя. Авария-то в самом деле странная.
– Да? А что не так-то? – рассеянно отозвался Лопухов.
Если честно, мыслями он уже был далеко от этого места. Он уже вприпрыжку бежал по районному отделению в сторону следственного изолятора, выводил оттуда в комнату для допросов Стаса Аньшина, а то можно было и не церемониться и прямо на месте допросить, и выколачивал из него всю правду о его пропавшей жене. Если, конечно же, она и в самом деле пропала, а не сбежала от него с проезжающим мимо дальнобойщиком.
Однажды, помнится, Стас уже снимал ее с фуры километров за сто от этих мест. Но даже тогда он не поколотил ее. Орал, болтали, так, что вороны с деревьев испуганно взлетали, но вот рукоприкладством не занимался – это точно. Так если он ее за такую провинность не тронул, чего ему ее сегодня-то было убивать?
– Не убивал он, – пробормотал себе под нос Лопухов.
– Чего? – не понял старший ДПС.
– Да так я… Так что тебя смущает в этой аварии? – спросил из уважения, интересовало его теперь совсем другое. И тут же вспомнил: – И Сам-то говорил, будто оперативники сюда должны были выехать.
– Так были, уехали уже.
– А что не так там?
Лопухов с беспокойством смотрел на пятачок, освещаемый фарами четырех машин, где теперь осторожно вышагивала его Татьяна. Он же мог ее теперь считать своей? Мог! И старший ДПС сразу определил в ней его женщину. И сама она не отказалась быть его женой.
