Татьяна Степанова - ДНК неземной любви
Сотрудники областного уголовного розыска начали переглядываться, перешептываться. Катя, присутствовавшая на оперативке, наблюдала их реакцию – многие хорошо помнили то дело.
– Дальше, – попросила эксперта Сивакова Лиля Белоручка. – Ну, что же вы замолчали, мы ждем.
Катя видела: подруга ее из МУРа сильно волнуется, просто сама не своя. Чем вызвано это волнение? Таким вот странным поворотом этого дела?
– Да, повторяю, двадцати двух лет, – эксперт Сиваков откашлялся, – убитой пять лет назад в загородном доме, принадлежавшем ее родителям...
– У нее отец тогда в Верховном суде работал, а сейчас управление департамента возглавляет. В Мирном у них дача, судья сам строил.
– Туда на место следственно-оперативная группа выезжала во главе с Колокольцевым из областной прокуратуры, дело они вели, а потом оно к нам в областной архив вернулось как нераскрытое.
– И эксперты привлекались из центральной лаборатории.
– А на похороны Ларисы... отлично я помню эти похороны, море людей собралось – друзья их, соседи, те, кто с ее родителями работал, студенты медицинского – она же сама в мединституте училась... Пышные похороны... Мы туда сотрудников из отдела убийств направляли – посмотреть на публику, съемку провести, как это обычно бывает. Пленки в качестве дополнительных оперативных материалов к делу прилагаются...
– Я сам туда выезжал, на похороны, на кладбище – если какие сомнения у кого возникли насчет похорон: мол, она это или нет... Так вот, она самая, прощались с ней в морге, она в открытом гробу лежала, все подходили – их знакомые, ее подруги... Только мать ее не присутствовала на похоронах, это я хорошо помню, потому что спрашивал... сам спрашивал – почему, мол? Шептались, что плохо с ней совсем, не в себе она была. Отец всем распоряжался на похоронах – судья Белоусов, один.
– Белоусов ей не отец, а отчим. Он женился на ее матери, когда Лариса школьницей была. А мать ее Галина Викторовна... ну, кто же ее в Подмосковье не знал? Сначала в исполкоме областном работала, потом в мэрии в департаменте благоустройства земель, затем ее депутатом областной Думы избрали. Энергичная дама, я сколько раз ее в районах встречал – она с различными комиссиями по Подмосковью ездила, такой нагоняй всем давала. Работала много, да и муж ее, Белоусов, тоже все время на работе... Он так и объяснял нам тогда.
Катя жадно слушала своих коллег. Областной розыск, оказывается, отлично помнил это дело пятилетней давности. И ни у кого из оперативников не возникло и тени сомнения, что там, в той могиле была похоронена она, Лариса. Ее видели, когда прощались, провожая в последний путь. Много людей видели ее из тех, кто когда-то хорошо ее знал.
Тогда как же понимать результаты экспертизы ДНК?
Конечно, конечно, еще там, на дне, на самом дне, остается то, что сказал обо всем этом сторож Полыхалов... Пьянчуга...
– Вот дело из вашего архива, – капитан Белоручка открыла толстую папку. – Мы запросили его и... я буду добиваться в прокуратуре его возобновления по вновь открывшимся обстоятельствам, которые... которые мы установили в ходе расследования двух убийств – мы предполагаем, серийных, происшедших на прошлой неделе в центре Москвы. Я ознакомилась с материалами, тут много допросов, экспертизы проводились... Орудие убийства так и не было найдено... Девушке нанесли четыре проникающих ножевых ранения – в грудь и в живот, два из них были смертельными. Все произошло вечером шестнадцатого июля, как было установлено, Лариса находилась одна в загородном доме, принадлежавшем ее родителям в поселке Мирное...
– Она там жила в то лето, отец ее нам рассказал, судья. Комната ее находилась наверху – там и компьютер стоял, и книг полно, – сказал один из оперативников Видновского УВД, тоже приглашенных на совещание, – все фотографии и видеопленки в деле. У них участок большой, забор. Дверь дома была открыта, отец ее показал, что Лариса никогда не запиралась – калитку держала запертой и считала, что этого достаточно. Это ж дача, все мы так на дачах живем – закрываемся только на ночь. А это вечером произошло, около десяти, летом только-только сумерки...
– Да, время смерти установлено патологоанатомом, – капитан Белоручка перевернула страницы. – Вот, ее обнаружили родители... в луже крови... Когда приехала милиция, давность смерти была около полутора часов. Тут вот весьма подробно и досконально отрабатывались версии ограбления...
– Судья Белоусов показал, и соседи подтвердили, что в коттедже на соседней улице строительными работами занималась бригада из Молдавии, мы эту версию тщательно проверяли. Потом выяснили, что двое судимых за грабежи были в этой бригаде. Сразу ударились в бега, до сих пор в федеральном розыске.
– То есть гипотетически эти гастарбайтеры и сейчас под подозрением в совершении убийства? – спросила Катя.
– В том-то и дело, что гипотетически, – оперативники зашумели. – В бега они рванули по привычке, видно, что-то за ними еще есть. А на тот вечер у них – у всей бригады – алиби имелось: в шашлычной они гуляли на Киевском шоссе, получку от работодателя обмывали, в материалах ОРД показания хозяина шашлычной и официантки.
– Тут много версий отрабатывалось помимо ограбления, – капитан Белоручка снова перевернула несколько страниц. – Областная психушка... пациент сбежавший...
– Корчевский.
– Сколько он крови нам, паразит, попортил, пока отыскали, – зашумели оперативники. – Все вроде как на него указывало, а экспертиза не подтвердила. Тогда вот и был сделан забор ДНК потерпевшей и отправлен на хранение в центральную лабораторию – для последующих сравнений в ходе расследования.
– Шесть месяцев шло следствие... я имею в виду активную фазу поиска, что ж, коллеги, все как обычно, – капитан Белоручка вздохнула. – Только вот результат у нас теперь, спустя пять лет, такой, что... Слушайте, коллеги, ребята, помогите, а?
– Да о чем речь, наше дело, раз возобновляется таким вот чудным образом, будем... начнем и эту вашу «бульварную» версию отрабатывать совместно с вами. Только пока, честно говоря, не ясно, какова эта самая ваша версия?
Наступила тишина. Катя напряглась.
– Ясно пока одно – между недавними убийствами на Гоголевском бульваре и убийством в Мирном имеется связь. И она... она не какая-то там потусторонняя, мистическая, – капитан Белоручка запнулась, взмахнула рукой, – не потусторонняя, а вполне материальная, раз экспертиза дает вот такой результат по ДНК.
– А кто тут вообще говорит о потустороннем? – это с ба-альшим интересом спросил хорошо знакомый Кате лейтенант Должиков из отдела убийств – самый молодой в областном управлении розыска.
Ну да, конечно, конечно...
Без всякого на то сомнения...
Вот только если бы не та могила на Покровском кладбище, провалившаяся, отверстая... Земля, пропитавшаяся свиной кровью...
Как там брякнул незабвенный сторож Полыхалов – если уж кто-то мертвецов кровью кормит, то оно само...
Катя смотрела на коллег – ну же, друзья мои? Я надеюсь на ваш опыт и на ваш здравый смысл. Больше-то в такой странной ситуации вроде не на что надеяться.
– Тут одна деталь, я уточнить хотела. В деле нет ни одного допроса матери Ларисы. Только ее отца, то есть отчима – Глеба Белоусова, – сказала капитан Белоручка. – Почему?
– Да с ней плохо было... Убийство так на нее подействовало. Белоусов ее в клинику положил, а потом она в Алексеевской больнице лечилась. Мы несколько раз пытались ее допросить. А после... пошли дела церковные, там есть бумага из епархии...
– Раз дело возобновлено, необходимо снова встретиться с родителями и осмотреть повторно дом, – капитан Белоручка захлопнула папку.
На пол упал белый конверт. Катя подняла его, открыла – фотографии. Катя сразу поняла, что это она.
Это были, видимо, снимки из семейного альбома.
Катя разложила их на столе.
Пора встретиться с мертвой, похороненной пять лет назад Ларисой Белоусовой вот так – лицом к лицу.
ГЛАВА 29
РЕДКАЯ КРАСАВИЦА
– А эта наша жертва-подозреваемая была красотка, – заметила Лиля Белоручка позже, когда на нескольких оперативных машинах все ехали в Мирное осматривать дом, где произошло убийство.
Катя подумала: вот с ходу изобретен новый процессуально-уголовный термин жертва-подозреваемая. Надо лишь уточнить – мертвая. Однако капитан Белоручка метила в цель: судя по снимкам из семейного альбома, Лариса Белоусова была...
– Да, редкая красавица, – согласилась Катя. – Глаза какие, улыбка, а волосы... Помнишь, Лиль, сказку про Златовласку? И Русалочка... та в свои волосы закутаться могла...
– Жалко девку, такая милашка и под нож пошла, – капитан Белоручка опустила стекло машины и закурила. – Только я все же хочу знать хоть в общих чертах, что мы имеем там, на бульваре? Что это?
Кто бы подсказал? Может, ее отчим – судья?
