Лариса Захарова - Петля для полковника
— А с чем был связан этот запрет?
— Это давняя история. Я просто не хотела, чтобы муж общался с этими людьми, особенно с Преснецовым. Виктор стал пить, появились женщины... — Она усмехнулась. — И я пыталась вмешаться. Потом мы развелись, и их отношения с Преснецовым и всей этой торгово-продуктовой компанией благополучно возобновились. Но уже без меня.
Все это наводило на мысли, подтверждающие догадки Быкова, но никаких твердых фактов не давало.
С тем Сиволодский и вернулся в министерство.
Полковник Быков сидел в своем кабинете и ничего не делал. То, что Вячеслав Иванович ничего не делает, Сиволодский видел впервые, и именно от впечатления ничем не занятого, но сидящего на рабочем месте измученного человека ему стало больно. До его сознания дошел весь трагизм положения Вячеслава Ивановича. Ведь ясно же — чтобы оправдаться от наветов, надо вести дело дальше, разматывать клубок, а он от этого «клубка» отстранен. Сиволодский не знал, как и заговорить с Быковым, как пробиться сквозь отрешенный взгляд и отчужденное выражение лица. На всякий случай заметил бодрячески:
— А был Ирине Киреевой звонок, анонимный, — и подробно рассказал о нем.
— А дочери Киреева в Янтарпилс ты звонить не пробовал? — спросил Быков, явно думая о чем-то другом.
— Больно далеко...
— Ну и что? Еще логичнее для непрофессионала искать скрывающегося человека подальше от места розыска. Давай, накручивай Янтарпилс, а я пошел — в отдел кадров вызывают.
Сиволодский энергично завертел телефонный диск.
— Да? Я слушаю? Говорите! — послышался в трубке женский голос.
— Мария Викторовна, говорит лейтенант Сиволодский из опергруппы полковника Быкова. Мы ведем расследование по факту гибели вашего отца...
— Да, я вас слушаю.
— Вас вызывали в прокуратуру?
— Нет, зачем? Отец у меня не был. Никаких сведений он мне о себе не давал.
— Понял вас, — треск в трубке мешал разговору. — А у вас кто-нибудь в те дни справлялся об отце?
Помехи вдруг прекратились, и голос Марии Викторовны сказал будто совсем рядом:
— Да. За несколько дней до гибели отца. Дня за четыре. Поэтому я никак не связала. Но меня и не спрашивали. А сама я была в таком состоянии...
— Понимаю, говорите...
— Позвонил мужской голос, спросил отца. Не ответив еще, у меня ли отец, я спросила, кто вы и откуда звоните, я очень удивилась... Человек сказал «с Москвы, Артем». Именно так сказал: «с Москвы...»
— Больше никаких особенностей в его речи вы не заметили?
— Нет.
— Он не «окал»?
— Не могу сказать. Слышимость была плохой.
— И все? Больше ничего?
— Я сказала, что Виктор Николаевич не приезжал, спросила, разве он собирается и кто вы, но Артем повесил трубку.
— Вы знаете среди знакомых отца человека по имени Артем?
— Нет, никогда не слышала.
«Вот и я не слышал», — подумал Сиволодский,
— Мария Викторовна, если кто-то позвонит вам снова, немедленно сообщите нам!
— Конечно!.. Телефон полковника Быкова у меня есть.
Сиволодский хотел было сказать, что лучше звонить по другому телефону, хотел уже назвать свой номер, но удержался, не стал. «Что я хороню Вячеслава Ивановича!» — одернул себя.
Итак, эти сведения надо немедленно передать Валентине Михайловне! И Сиволодский принялся набирать Керчь, управление внутренних дел. Через минуту услышал голос Левченко:
— Вячеслав Иванович? — спросила она с надеждой...
— Валя, это я, Сиволодский! За Киреевым охотился человек по имени Артем!..
— Я так и знала! — неожиданно отозвалась Левченко. — Я сейчас сама охочусь за этим Артемом... Его фамилия Сабатеев. Передо мной лежит его фотография. Похож на наш фоторобот, но еще больше похож на Ильина — общностью облика. Будем его искать. Он уволился с рыбозавода в Астрахани...
— Он из Астрахани?.. — переспросил Сиволодский. — Вторая жена Киреева — логопед, она настаивает, что у человека, разыскивавшего Киреева по телефону, характерное, но не ярко выраженное поволжское «о».
— Поняла. Молодец, Мишель!
— И еще. У него речь не шибко грамотная. Он говорит «с Москвы». Понимаешь?
— Теперь многие так говорят... Увы. Но тоже ценно, буду иметь в виду образовательный ценз. Как там Вячеслав Иванович?
— Вызвали в кадры...
— Вернется, передай ему, что его разработка подтверждается. А я выезжаю в рыбколхозы и рыбартели... Меня пока не ищите. Сама позвоню.
Сиволодский стал ждать Быкова. Но так и не дождался, хотя до конца рабочего дня оставалось полчаса. Тогда он пошел к генералу Панкратову сам. С таким докладом Василий Матвеевич должен принять его, лейтенанта.
XVIII
Вот и все. Быков вышел из управления кадров и побрел, не разбирая дороги, по шумному многолюдному столичному городу, как брел когда-то, теряя надежду, по синьозерскому лесу, сбившись зимой с пути. Хорошо бы так подгадать, чтобы дома никого не было... Собрать вещи и уехать в госпиталь на Октябрьское поле.
Вот и все. Вопрос выносится на коллегию министерства. Ну, дожил ты, Быков! Конечно, это связано и с публикацией...
Как тут не вспомнить Бориса Пастухова, его горькие слова: вину доказать можно, а как доказать невиновность?.. Тогда он, Быков, горячился, заверял, что бремя доказывания лежит на нем, как на представителе обвинения... А на ком теперь лежит бремя доказывания? На полковнике Петрове, который совершенно искренне доверяет показаниям Ильина и представлению Анищенко? И не хочет задуматься, что за подонок Ильин и кто стоит за этим Ильиным? А зачем об этом думать полковнику Петрову? Сие за пределами его задач. Ему нужно проверить факты представления прокуратуры. Теперь вот еще — проверить факты, поднятые статьей известного журналиста Чеснокова...
Вот и все. По вопросам, поднятым статьей, даже не потребовали объяснения... А вы, товарищ Быков, распишитесь в получении направления в госпиталь на общее обследование состояния здоровья. Каждому служивому ясно: в госпиталь кладут перед увольнением из органов. Вот и все. Местечко в госпитале уже готово.
«И ведь надо же, — думал Быков, — еще три года — и полная выслуга. Нет... Черной краской крест-накрест все двадцать два года службы. Из-за двух подонков и нескольких искренне заблуждающихся аппаратчиков».
Третьего дня Марина с чисто женской интуицией почувствовала, к чему дело клонится, кричала: «Тебя же уволят из МВД! Тебя же исключат из партии!.. Что ты сидишь?..»
А куда идти? «Почему ты не пишешь на имя генерального прокурора?» Так написал уже все, что мог, написал в ответ на представление прокуратуры. Больше написать нечего...
«Ирка, наверное, дома... Господи, как бы ей не пришлось уйти с юридического после этого кошмара!.. Девочка моя, тебя-то за что?..» Мимо люди идут, кто куда... «Скорее бы все это кончилось, — подумалось вдруг. — Это же как гаротта, казнь испанская, когда на шее преступника медленно затягивается петля...»
А Марина? Какая я ей теперь опора? И как смею я искать опоры в женщине?!
Будут жалеть... Будут сочувствовать... Вот что сейчас самое тяжелое, понял Быков...
И он пошел к метро «Тургеневская» бесконечным московским Бульварным кольцом.
XIX
Поговорив с Сиволодским, очень довольная сегодняшним днем, майор Левченко поехала в рыболовецкую артель «Освобожденный труд». Три подобные поездки она уже совершила, и местные коллеги даже отговаривали ее продолжать личный розыск. Но майору Левченко все эти дни хорошо работалось. Она чувствовала, что приближается к цели, и не только к подлинному убийце Киреева, но и к оправданию — нет, это не оправдание, не в чем ему оправдываться, — к очищению полковника Быкова от клеветы и наветов. «Охотник», — вспомнила Левченко прямой перевод этого имени с древнегреческого.
Уткин и Зибуллин упираться не стали. Артема Сабатеева они по фотографии узнали и сказали, что каждого из них Артем в Керчи уже успел навестить. Кажется, он ушел на промысел не то с плавбазой, не то с рыбартелью.
Сообщение Сиволодского о вызове Быкова в кадры никак не насторожило Валю. Журнал со статьей Чеснокова до Керчи еще не дошел. А генерал Панкратов обещал, что никаких решений относительно судьбы Быкова до ее возвращения из командировки не будет принято.
В день убийства Киреева, рассуждала Валентина Михайловна, Артем находился на бюллетене, следовательно, на астраханском рыбозаводе, где числился укладчиком, не появлялся, о чем есть свидетельства очевидцев. К участковому врачу он пришел за четыре дня до убийства Киреева с симптомами ОРЗ, утром пришел, видимо, в тот же день вылетел в Москву по вызову кого-то. В тот же день, явствует из показаний дочери Киреева, звонил в Янтарпилс.
Закрывать бюллетень Сабатеев явился на день позже, прогул объяснил сильнейшей головной болью. Вызывать доктора на дом якобы постеснялся — молодой, сильный, — закрыл бюллетень задним числом и явился на работу. Врач, подписавшая бюллетень, согласилась с версией больного насчет непереносимой головной боли — на приеме обнаружилось, что давление у него резко поднялось, но продлевать бюллетень Сабатеев отказался. «Еще бы не давление, — подумала Левченко, — после убийства! Не умалишенный же он и не рецидивист. Молодой парень... Разведен. Ребенок есть. Хоть и все пять лет растет без отца. Судя по анкете, жена ушла от «охотника» с грудничком на руках — тоже деталь к характеристике.
