Джеймс Чейз - В этом нет сомнения
Я запустил мотор и поехал по Парадиз-бульвару, пока не заметил магазина по продаже товаров по сниженным ценам. Продавец уговорил меня купить подержанную электрическую пишущую машинку. Приобрел я также упаковку лент, целую коробку копирки и уйму бумаги.
Положив покупки в машину, я поехал назад, в бунгало. По дороге я с удивлением заметил, что так недавно терзавшее меня чувство одиночества полностью исчезло. Мне не терпелось приступить к работе.
Когда я вошел в коттедж, я увидел рослую улыбающуюся негритянку, которая прибиралась в гостиной. Она сообщила мне, что ее зовут миссис Свенсон. Я вспомнил, что Соня говорила мне об этой уборщице в прибрежном имении Фергюсона.
— Не хотите ли вы, чтобы я вам что-нибудь приготовила сегодня на обед? — спросила она. — Только скажите, чего бы вам хотелось, мистер Стивенс.
— Да, благодарю вас. Если вас это не слишком затруднит. Мне не хотелось бы в одиночестве идти в ресторан. Приготовьте что угодно, по вашему усмотрению.
— У меня есть отличное мясо для отбивной.
— Вот и прекрасно.
— О'кей, мистер Стивенс. Около восьми часов я принесу вам ваш обед.
Как только она ушла, я достал пишущую машинку из «мерседеса», включил ее в розетку и попробовал печатать. Среди многих случайных работ, которыми я занимался в ожидании приглашения сниматься в фильмах, я надпечатывал конверты, писал и рассылал просьбы о финансовой поддержке Школы слепых.
После некоторого раздумья я на отдельном листке написал имена, придуманные мной для всех участников событий, которые я намеревался описать. Этот кодовый листок я решил класть во время работы у себя перед глазами, чтобы ничего не напутать.
Через час упражнений я стал печатать с приличной скоростью.
Налив в стакан солидную порцию скотча, я вышел на веранду и стал подробно обдумывать схему будущего романа, количество глав, содержание каждой.
К тому времени, как я закончил эту подготовительную фазу, пришла миссис Свенсон. Она приготовила мне на кухне потрясающую отбивную с необыкновенным гарниром. Она обещала на следующий вечер приготовить мне ее «специальное блюдо» — цыпленка-кэрри. Видя мое недоумение, она сказала, что это особая приправа из кунжутового корня, чеснока и разных пряностей. Я дал ей пять долларов. Ее широкая улыбка говорила о ее радости и удивлении.
Когда она ушла, я расправился с едой, отнес грязную посуду на кухню, как следует вытер стол и принялся за работу.
Я печатал без остановки до двух часов ночи, потом подобрал страницы, перечитал их, запер в стол и пошел спать.
Прежде чем заснуть, я подумал о Соне… К моему изумлению она отошла на задний план, точно так, как случалось с теми фильмами, в которых я участвовал: я их помнил, но они не казались мне реальными. Я почувствовал, что больше в ней не нуждаюсь. Она была в упоении от открывающейся перед ней карьерой, я же для нее ничего не значил… Уже засыпая, я решил, что она была для меня всего лишь мимолетным увлечением…
На протяжении шести дней и ночей я выковывал свою историю с Фергюсоном. Миссис Свенсон приходила убираться два раза в неделю, а хороший обед она готовила мне ежедневно. Фергюсоновская корпорация не подавала признаков жизни, однако чувство одиночества больше ко мне не возвращалось. Мне было чем заняться, причем работа над дневником или книгой, назовите это как угодно, настолько меня захватила, что все остальное для меня перестало существовать. Даже женщины…
Наконец, на шестой день, вернее, ночь, когда я стучал на машинке, сидя у огромного распахнутого окна, изредка посматривая на море, посеребренное луной, я услышал звук приближающейся машины.
Я сразу же вообразил, что это Джо Дюрант соизволил приехать проверить меня. Если он войдет и увидит пишущую машинку, да еще напечатанные мной листы, он пожелает узнать, что же это такое… А этого он знать не должен был!
Я поспешно сгреб бумагу и все остальное в ящик стола, а машинку отнес в спальню и сунул ее под кровать. Затем прошел к дверям спальни.
На веранде раздались шаги. Я пошел им навстречу. В проеме французского окна стоял Джон Меррилл Фергюсон. Это было поразительно! Кого-кого, а уж его-то я не ожидал увидеть!
— Хэлло, Джерри, — произнес он, проходя в комнату. — Надеюсь, я вам не помешал?
Я медленно втянул в себя воздух.
— Ни капельки, сэр… Я ничего не делал. Могу ли я предложить вам чего-нибудь выпить?
— Нет, благодарю вас.
Он подошел к столу, взял стул и уселся.
— Я хотел поговорить с вами.
Ошеломленный и обеспокоенный, я сел напротив его. На столе горела лампа, которая была мне необходима, когда я печатал. Он потянулся и повернул ее в сторону, потом вообще погасил. Остались гореть только два бра на стенах, от которых было мало толку.
— Ну, Джерри, — заговорил он, — как вы находите свою жизнь?
Черт побери, подумал я, что же это значит? Что здесь делает один из самых богатых и влиятельных людей в мире? Почему это вдруг его интересует, каковы дела у какого-то второстепенного актеришки?
Мое беспокойство усиливалось.
— Жизнь превосходна, сэр, — ответил я. — Благодарю вас. Я очень ценю то, что вы для меня делаете.
Он кивнул, руки его беспокойно задвигались.
— Чем вы занимались это время?
— Ничем особенно… Отдыхал. Купался. Гулял по городу, он потрясающий…
Он посмотрел на меня, глаза его смотрели напряженно.
— Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, Джерри.
Я ни капельки не удивился. Он бы и не приехал сюда без причины.
— С удовольствием, сэр.
— Грим и все прочее у вас здесь?
— Конечно, сэр.
— Я хочу, чтобы вы подменили меня в резиденции сегодня на ночь.
Я удивился, но ответил:
— О'кей, сэр. Все, что прикажете…
— Никаких трудностей не будет. Моя машина здесь, снаружи. Переоденьтесь, замаскируйтесь и поезжайте в мою резиденцию. Стража пропустит вас туда беспрепятственно. Проходите в мои апартаменты и оставайтесь там до тех пор, пока не получите от меня дополнительные распоряжения. Никто не знает, что вы будете меня заменять. Стража примет вас за меня. Я уже сказал Джонасу, чтобы меня не беспокоили. Вы все поняли?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Вы неоценимый работник! А теперь идите и приведите себя в надлежащий вид.
И тут случилось нечто непредвиденное…
Правая бровь Джона Меррилла Фергюсона отклеилась и свалилась, как какая-то гусеница, прямо на стол перед нами.
* * *Долгое, взрывоопасное молчание повисло в тускло освещенной комнате. Подобное напряжение может возникнуть только в результате шока.
Человек, которого я принимал за Джона Меррилла Фергюсона, жалобно застонал, затем отбросил свой стул и хотел вскочить. Он диковато оглянулся, совсем как панически напуганный зверь, ищущий способ удрать… Затем прыгнул в сторону распахнутого окна.
Моя реакция была автоматической. Я выбросил вперед ногу, ударил его по колену и сбил на пол с таким грохотом, что затряслись стены бунгало. Я упал на него, захватил беспорядочно размахивающие руки и прижал их коленями, так что он больше ничего не мог сделать.
Я смотрел на него сверху вниз, сорвал сначала вторую бровь, потом усы.
— Кто вы такой, черт побери? — потребовал я в ярости. Он пытался сбросить меня, но я был гораздо сильнее.
— Отпустите меня! — взмолился он.
Усилив нажим на его руки, я ухитрился сорвать с него маску.
То, что я увидел, настолько потрясло меня, что я онемел от изумления, по спине у меня пробежали холодные волны.
В голове у меня возникло воспоминание о насмешливой физиономии Маццо, который сказал, что с подобными молокососами или сопляками часто случаются транспортные аварии.
Придавленный к полу моими коленями лежал Эдвардс. Ларри Эдвардс…
Я вскочил на ноги и отошел в сторону, с изумлением глядя на него.
— Ларри! Великий боже! Они мне сказали, что ты погиб! — воскликнул я.
Он медленно поднялся на ноги, вид у него был испуганный и смущенный.
— Мне необходимо выбраться отсюда! — пронзительно закричал он истерическим голосом.
— Ну нет! Я тебя отсюда не выпущу, пока ты мне не объяснишь, что происходит, — твердо заявил я. — Садись! Я дам тебе выпить.
Он с отчаянием посмотрел на распахнутое окно, потом на меня.
— И не пытайся, Ларри! — сказал я. — Я запросто сломаю тебе руку, если ты не сядешь спокойно и не поговоришь со мной.
Он поколебался, потом безнадежно пожал плечами и упал в кресло. Не спуская с него глаз, я подошел к стенному бару, налил полный стакан скотча и протянул ему. Он с жадностью выпил.
— Почему ты здесь? С какой стати ты пытался отправить меня в резиденцию? — требовательно спросил я, стоя рядом с ним.
— Я хотел выиграть время, — невразумительно пробормотал он. — Очень сожалею, Джерри, теперь мне стыдно… Но тогда я мог думать только о себе.
