Ольга Миленина - Вольный стрелок
— А на кой он тебе — трахнуть его хочешь? — Вопрос был в Ленькином стиле, так что на него просто можно было не отвечать. — Ладно, только так — сделаешь с ним интервью, а потом выясняй что хочешь. Нам для воскресного номера интервью большое нужно — а ты ж у нас мастер по этим делам. Стариной тряхнешь, вспомнишь, как в спортот-деле работала, и газете поможешь. И шкурные вопросы свои заодно порешаешь. Идет?
Через три минуты Ленька, позвонив какому-то из многочисленных друзей-спортсменов, уже выяснил телефон того, кто был на снимке, — как выяснилось, весьма титулованного борца. А еще через три минуты, набрав номер мобильного, уже беседовал с тем, кто был мне нужен — кто, кажется, жутко польщен был тем, что ему звонит зам главного популярнейшей газеты. И потому не удивился внезапному интересу, проявленному к его персоне.
— Короче, Реваз, — нам срочно интервью с тобой нужно, в воскресный номер поставить хотим. — Ленька, как всегда, поразил меня своей фамильярностью и умением общаться, молниеносно перейдя на ты и превращая человека, с которым никогда не встречался, в хорошего знакомого. — Да, на это воскресенье, но сдавать интервью уже завтра вечером надо, номер в среду в типографию уходит.
Да, да, цветной выпуск — да, конечно, знаешь, его вся страна читает. У тебя сегодня какие планы? На тренировку едешь? Ну и класс — через часок у тебя наш человек будет. Да ладно — там и поговорите, чего тянуть? Ты ж звезда — а звезде себя беречь надо, вот и дашь передышку, полчасика девчонке уделишь. Да, девчонка, классная, кстати. Ты с ней поосторожней — в работе зверь. Не, насчет койки не знаю — но можешь попробовать…
Ленька подмигнул мне, вешая трубку, — а я по старой памяти не стала возмущаться его бесцеремонностью. И ровно через полтора часа сидела в пропахшем потом спортзале, в котором тренировалась сборная по борьбе, беседуя с тем, кто мне нужен. Пока просто о жизни. О его карьере, о борьбе вообще и о его планах на будущее в частности. А сейчас ждала, когда он выйдет из раздевалки. Ждала якобы для того, чтобы кое-что еще-уточнить. А на самом деле собираясь приступить наконец к разговору, ради которого и приехала сюда.
— А я думал, девушку послали, значит, не понимает ничего — а ты спец, я смотрю. — Я задумалась и не заметила, как он подошел — невысокий крепкий парень с резкими, чисто мужскими чертами лица. В трико он смотрелся неплохо — но и в цивильном тоже. Черные брюки спортивного кроя, свободные такие, черная рубашка поло с серебряными версачевскими пуговками, черная кожаная куртка. Любовь кавказцев к черному традиционна — но ему этот цвет действительно шел. — Хорошие вопросы задаешь — самому интересно стало. А то корреспонденты приезжают, бывает, а все одно говорят — если б не ради спорта да ребят наших, борцов, никому бы интервью не давал. «А дрались когда-нибудь на улице?», «А хотите, чтобы ваш сын стал борцом?» — уши от их вопросов вянут. А ты молодец…
Кто-то из тех, кто был в зале, крикнул ему что-то на гортанном, диком таком языке. И он задумался, посмотрев на часы, и крикнул что-то не менее непонятное в ответ. Я поняла, что это ему совет давали, чтобы не отпускал меня просто так, — но он, кажется, и без совета был на это настроен. Не знаю уж, насколько я ему понравилась — но в любом случае я блондинка, то есть он просто обязан был проявить ко мне интерес.
— Может, вечером покушаем съездим? У меня встреча сейчас, а вечером пока свободен. Посидим в хорошем месте, поговорим — может, еще чего спросить захочешь…
Он смотрел мне прямо в глаза — открыто, но не нагло, видно, я и вправду вызвала у него уважение нестандартностью беседы. Ленькина школа — когда берешь интервью у спортсмена, ни в коем случае не говори только о спорте, мы ж не спортивное издание, нам очки, голы и секунды не интересны, нам человек важен. И надо не спорт через него показывать, а его через спорт. В том плане, что спорт — это только фон, на котором ты рисуешь портрет. Так что отчасти благодаря Леньке я стала специализироваться именно на материалах о людях или интервью с ними — кем бы эти люди ни были. Спортсмен, прокурор, учитель — не суть важно.
Потом, правда, я переключилась на расследования — но мастерство, как говорится, не пропьешь.
— Заманчиво. — Я улыбнулась ему, глядя на него оценивающе, но без лишнего кокетства. — Может быть, лучше завтра — у меня как раз будет готово интервью, а мне надо, чтобы вы его прочитали. А то потом начнете предъявлять — этого вы не говорили, а тут я не так поняла. Да шучу — просто не люблю, когда интервью выходит, а человек его не читал до выхода…
— Завтра так завтра. — Он кивнул, соглашаясь, — Номер оставишь?
— Лучше ваш запишу. — Я включила диктофон — лень было лезть за ручкой.
— Да, Реваз, насчет снимка — нам ведь снимок нужен будет. Я тут нашла один — неплохой, но вы там не один. Можно обтравить, конечно, — то есть все, кроме вас, убрать, — но лучше бы какой другой…
Я запустила руку в сумку — небольшую черную сумку от Джанфранко Ферре, стоившую мне кучу денег, поскольку на сумки распродажи не распространяются. Без повода не купила бы — но на день рождения отважилась, выложив всю зарплату за кусок красивой черной кожи с золотой биркой.
— Это, наверное, тоже спортсмен? — поинтересовалась как бы между прочим, протягивая ему снимок, который так долго рассматривала в выходные.
Изучая не того, кто стоял передо мной сейчас, — а другого. Молодого мужчину с открытым таким, типично русским лицом, круглым и даже, можно сказать, простоватым — хотя понятно, что за этой внешней простоватостью скрывалась чисто провинциальная хитрость, благодаря которой он и поднялся. — Хотя, на мой взгляд, на борца не похож…
— А… Есть у меня такая. — Мой новый знакомый на снимок среагировал достаточно сдержанно. — Не, это не борец — деятель там один был, помер он уже.
Не надо фотографию эту печатать…
— Такой молодой и умер? — Я пустила в голос удивление. — Убили, наверное?
— Писали, что от сердца умер. — Реваз пожал плечами, выражая свое неопределенное отношение к версии улитинской смерти. — Банкир, нам помогал по спорту, спонсировал немного. Люди одни сказали ему, что надо бы ребятам помочь, борцам, — вот и помогал…
— Люди? — переспросила непонимающе. Отмечая, что мой собеседник стал таким же неразговорчивым, каким был, когда мы только начали беседу, — но тогда сдержанность из него быстро ушла, я его разговорила, а вот сейчас он снова замкнулся. — А, вы имеете в виду Спорткомитет?..
— Не — люди одни. — Мне и так понятно было, о каких людях речь, но я не отказалась бы от уточнения — которое он, похоже, не собирался делать. — Познакомили нас, он помогал — а мы его спонсором везде называли, на соревнования приглашали, тусовки всякие. Любил он это — в президиуме посидеть.
Лицо серьезное сделает — и сидит, нравилось ему. И посниматься нравилось в обнимку, и чтобы телевидение было, чтобы всем показать, что он со спортом рядом…
— Банкир? — Я наморщила лоб, изображая напряженный мыслительный процесс. — Ой, а его фамилия не Улитин, случайно, — я тут некролог читала, еще удивилась, что такой молодой и умер…
— Да он, он… — Реваз посмотрел на часы, но, видно, вежливость не позволяла ему прервать разговор. — Все под Богом ходим, такая жизнь.
— Жалко, правда? — Судя по его поведению, времени у меня практически не осталось, но мне необходимо было хоть что-то из него вытащить. Я уже понимала, что, даже пойди я с ним в ресторан, он бы не стал говорить на эту тему, потому что она ему явно не нравилась, да и насторожил бы мой слишком пристальный интерес к персоне покойного спонсора. — Такой молодой — и, говорят, человек был очень хороший, порядочный, честный, помогал всем…
— Да сейчас чего — хороший, нехороший? — Реваз прокашлялся значимо. — Вроде хороший — скользкий только, банкир настоящий. В лицо ничего не скажет, тихо все делает, за спиной…
— Точно, я слышала, что он спорту очень много помогал, — не знала, что конкретно вашему виду. — Я упорно не хотела замечать его нежелания беседовать о покойнике. — Я недавно с Хромовым разговаривала — помните, в правительстве такой был, они с Улитиным из одного города, он его в Москву и вытащил… Так Хромов мне и сказал — что Улитин ему рассказывал, что огромные деньги в спорт вкладывал, нравился ему спорт. Меня еще написать о нем просили — что хороший человек, талантливый, молодой и всем помогал. Не успела — если только посмертно теперь? Может, вы мне про него потом еще расскажете — а я вас процитирую, когда о нем писать буду? Здорово получилось, правда, что так все совпало, — и снимок супер будет. Раз он вас спонсировал, мы как раз его и дадим — и анонс, что в следующем номере будет материал о том, кто помогал вашему виду спорта…
— Пойдем, а может, подбросить куда тебя? — Реваз решительно подхватил сумку, оборачиваясь к тем, кто был в зале, поднимая на прощание руку. И молча пошел вперед, вежливо придержав передо мной дверь, ведущую из спорт-комплекса на улицу, — и кивнул в сторону припаркованной на служебной стоянке черной «БМВ-525», может, не новенькой, но блестящей. — Тебе куда, Юля?
