Ольга Баскова - Вуаль темнее ночи
– Если вы пообещаете не трогать сестру, я расскажу все, – пробормотал Кораблев.
– Не трогать ее не получится, – заметил Костя. – Однако чистосердечное признание облегчит ее участь. Это всем известно.
Парень махнул рукой:
– Ладно, признаюсь во всем, но повторяю: Зина не виновата. Я прошу не наказывать ее, она и так в этой жизни видела мало хорошего после того, как наши родители пропали без вести. Бабушка воспитывала нас, как могла. Но все равно у нас не было настоящего детства. Ни игрушек, ни дорогих вещей – ничего. Поэтому не трогайте Зинку. Во всем виноват я. Да, я действительно подменил кинжал. Это видел тот, второй убитый, как вы его назвали, работник сцены, и стал меня шантажировать. Ему на что-то требовались деньги. А откуда они у нас? Вот и пришлось убить его. Последним я прикончил Игната. И вы знаете, за что. Все, – он как-то осунулся, сделав признание. Капли пота катились по бледному лицу. – Больше мне нечего добавить.
– В мастерскую к кузнецу приходила женщина, – вставил Скворцов. – Это была ваша сестра?
Кораблев наклонил голову:
– Да. Но, клянусь, она не знала, для чего мне нужны кинжалы. Я даже не помню, что наплел ей тогда, и она поверила. Понимаете, она очень переживала из-за Бучумова, не хотела жить.
– Если она ничего не знала, зачем нужен был этот маскарад с черной вдовой? – спросил Павел. – Зачем вы заставили ее облачиться в черное одеяние? Ей это не показалось странным?
Кораблев немного смутился, но ответил довольно уверенно:
– Я не хотел, чтобы мастер ее запомнил и потом описал ее внешность. А Зинке я сказал, что это розыгрыш. Вот и все, – он устало наклонился вперед. – А теперь отведите меня в камеру и дайте передохнуть.
– Одну минутку, – бросил Киселев. – А откуда вы узнали про Скобину? Как вышли на Захарову?
– Как-то услышали, – равнодушно проговорил задержанный.
– А про квартиры, в которых она жила?
– Говорю вам, как-то услышали. – Кораблев тяжело вздохнул, даже не уточнив, о ком идет речь – о Скобиной или Захаровой. – Я же прошу отвести меня в камеру. Я очень устал.
Павел вызвал конвойного.
– Одну секунду. После ваших слов мы просто обязаны провести следственный эксперимент. Сейчас вам принесут кинжал и манекен, и вы покажете, как убили Найденова и Игната Красникова.
Задержанный заметно побледнел:
– Я думал, эксперименты проводятся в тех случаях, когда арестованные отрицают свою вину.
– Они проводятся в любом случае. – Павел открыл дверь и впустил сержанта. Тот держал в руках манекен и кинжал.
– Не бойтесь, берите оружие, – Киселев почти насильно вложил кинжал в холодную руку Артема. – А теперь смелее. Бейте по манекену. Начнем с Найденова. Где он стоял, когда вы проникли на сцену? И как вам удалось сделать это незамеченным?
– Повезло, – пробормотал Кораблев и изо всей силы всадил кинжал в спину манекену. Павел и Костя переглянулись. Задержанный посмотрел на них с какой-то надеждой во взгляде: – Разве не так?
– Теперь перейдем к Игнату, – заметил Костя.
– Ему я попал вот сюда, – Кораблев ударил манекен чуть ниже ключицы. – Вы говорили, что он сопротивлялся? Но я ничего не помню. И если сейчас я сделал что-то не так, учтите: на суде я буду стоять на своем. Я убил. Однако я не убийца и действовал в состоянии аффекта, поэтому все перемешалось в голове. Я просто хотел отомстить за сестру.
Павел посмотрел на сержанта:
– Проводи задержанного в камеру.
Тот не замедлил исполнить приказ. Когда Артем покинул кабинет, всем показалось, что стало свободнее дышать. Этот парень производил тягостное впечатление.
– Врет, – констатировал Киселев.
– По-моему, он покрывает сестру, – вставила Катя. – Допустим, но только допустим, что Кораблев не лжет, а действительно ничего не помнит, так как все происходило в состоянии аффекта. Тогда в его словах нет логики. Хотел оградить сестру от преступления, однако послал ее в мастерскую за кинжалами и заставил переодеться в черную вдову. Обычно, если не хотят светиться, просят первого попавшегося заказать оружие преступления, снабжают деньгами и за это еще приплачивают. А в нашем случае он наряжает сестричку черной вдовой и плетет ей про какой-то розыгрыш. Согласитесь, получается какая-то ерунда. Есть и второе недоразумение. Артем не похож на театрала. То есть, я бы заметила, вообще не театрал. Таких обычно и палкой туда не загонишь. Тогда выходит, он нас не обманул, а действительно просто не мог знать про бутафорское оружие и столик с реквизитом. Сомневаюсь, что он стал кого-нибудь расспрашивать об этом. Кроме того, реквизитор видел на сцене в день убийства Найденова женскую фигуру. Да и сам эксперимент нам о многом сказал. Не нужно звать Михалыча, чтобы понять: убивал не Артем. Кстати, думаю, если мы копнем его поглубже и зададим какой-нибудь провокационный вопрос, он засыплется еще больше, однако будет стоять на своем, чтобы защитить сестру. Вот ее, я думаю, и следует привлечь. Только и с сестричкой не все понятно. Откуда братец и сестра узнали про Скобину и про Захарову, которую заставили наряжаться черной вдовой? И потом, для такой семьи, как Кораблевы, слишком сложны эти процедуры с переодеванием и кинжалами.
– А как твое предположение о преступнице, которая убивает молодых и красивых? Не подтверждается? – с иронией спросил муж.
Она недовольно взглянула на него:
– Костя, я не настаивала на этом. Просто, согласись, между Бучумовым, Найденовым и нашей последней жертвой это единственное сходство. А больше ничего общего. Однако если изучить все материалы, я имею в виду легенды и криминальные дела черных вдов, то можно сделать вывод: ими двигала патологическая ненависть к мужчинам.
– И что ты хочешь сказать? – поинтересовался супруг. – Если многое не сходится, а потенциальной убийцей Игната является Зинаида Кораблева, возможно, у нас в городе орудует целая банда таких мужененавистниц, и Зинаида лишь одна из них?
Супруга пожала плечами.
– Все возможно. А брата я бы все же подержала у нас, чтобы он не помог сестре уйти от наказания, если она виновна.
– Согласен. Я уже дал команду Пете, – вмешался Киселев. – Как только они закончат в квартире Игната, он отправляется на поиски сестры Артема. Участковый сейчас вспоминает всех ее подруг и друзей, которых знает, и думает, где ее можно найти. А насчет Кораблева я тоже в сомнениях… Слушайте, может быть, вызвать его и поймать на вранье прямо сейчас?
Зорина покачала головой:
– Он не дурак, Паша, и не свернет с выбранного пути, а в ответах станет уклончивее и осторожнее. Нет, по моему мнению, ты просто должен дать задание Лёне проверить алиби Артема. Вдруг нам крупно повезет, и на момент всех убийств у него действительно окажется алиби? Уверена, парень об этом не подумал. Он находится в плену стереотипов, что нам с вами важнее всего найти преступника как можно быстрее и засадить за решетку, пусть и невиновного.
Киселев щелкнул пальцами и посмотрел на Костю:
– А твоя супруга, как всегда, говорит дело, – он взялся за мобильный и набрал Сомова. – Леонид? Как дела? Закончили? Ну, хорошо. Пусть Петя занимается своими делами, а ты обойди соседей, обзвони с Иванычем друзей Кораблева и постарайся выяснить, чем занимался наш задержанный в дни убийств Бучумова и Найденова. Понятно? Хорошо, исполняй, – он нажал кнопку отбоя. – Ладно, друзья, отпускаю вас домой, если хотите.
Скворцов взглянул на журналистку:
– Ты поезжай, Катюша. Там твоя мама одна с Полиной управляется. В последнее время мы вообще с тобой обнаглели. А ведь обещали же дочку сами растить.
Катя встала:
– Да, ребята, я, пожалуй, поеду. Но обещайте звонить, если обнаружите что-то новое.
– Обязательно, – заверили ее друзья.
Зорина вышла из отдела в грустном настроении и села в «девятку». Машина послушно понесла ее к дому. На душе у женщины по-прежнему было неспокойно. Ей казалось: должно произойти, если уже не произошло, какое-то неприятное или даже страшное событие, о котором они не подумали. Поворачивая руль, журналистка еще раз перебирала в памяти все события. Вдруг она резко затормозила у тротуара. Прохожие удивленно посмотрели на водителя-женщину, и один покрутил пальцем у виска.
– Ненормальная.
Не обращая внимания на знаки, Зорина достала телефон.
– Костя, – произнесла она. – Прошу тебя, постарайся связаться с Захаровой или отправьте к ней кого-нибудь. Мне кажется, она в серьезной опасности.
Глава 24
Анна Григорьевна Захарова включила электрический чайник и насыпала заварки в заварной. Она опять насыпала ее слишком много, за что ее вечно ругали дети. «С ними одно беспокойство, – думала женщина. – Вот сегодня приходил сынок и уже хотел увезти меня обратно в больницу. Его даже не интересует, хочу ли туда я. Просто им нужно поскорее от меня избавиться. Но я не допущу, чтобы вышло по их желанию. И эту квартиру завтра же отпишу государству. Ведь раньше так и было – квартиры забирало государство».
