Юлия Алейникова - Кузнец человеческих судеб
– Так какой же информацией вы хотели со мной поделиться? – окончательно успокаиваясь, спросила девушка.
– Если честно, то сведений пока немного. Пока что мне удалось лишь выяснить, что за личность ваша Пономарева из следственного комитета, – слегка смутившись, пояснил Тимофей, ибо, несмотря на разрядку в отношениях с Яной, его порыв все равно был несколько экстравагантен.
– И?
– Обычная стажерка, у нее даже диплома о высшем образовании пока нет. Дело об убийстве гражданки Огородниковой попало к ней случайно. А уж до «Рыбного пути» она вообще добралась либо в силу недюжинного ума, либо в силу невероятной везучести. Но уж точно не вследствие высокого профессионализма, – принимаясь за горячее, пояснил Тимофей.
– И что нам это дает? Что мы будем делать дальше? – демонстрируя выдержку и все еще не притрагиваясь к пище, спросила Яна.
– Думаю, имеет смысл с ней встретиться и поговорить, может, даже поделиться информацией. Девчонка, судя по всему, сообразительная, настырная, может пригодиться.
– Вы предлагаете объединить с ней наши усилия? – с сомнением спросила девушка.
– Пока не знаю, – задумчиво произнес Тимофей. – Давайте подождем, что выяснится по Рогутскому. А там будем думать. Но барышня может нам пригодиться.
Остаток вечера прошел в светской беседе. К удивлению Яны, Максимов оказался человеком образованным, начитанным и даже, можно сказать, утонченным. Что для бывшего уголовника, с ее точки зрения, было крайне не типично. Уже дома, оставшись одна, Яна с некоторым удивлением вспоминала некоторые его оригинальные суждения и тонкие замечания. А мнение Максимова об искусстве, в том числе и театральном, вообще ее поразило. Может, он не совсем закоренелый преступник, а так, мелкий жулик. Сел за какую-нибудь финансовую махинацию, а до того был достойным членом общества из хорошей семьи? Или вот как та Огородникова, о которой рассказывала Пономарева, стал невинной жертвой обстоятельств. Такое объяснение нравилось Яне даже больше. Невинная жертва. Трогательно и приемлемо.
Для чего приемлемо? Девушка и сама не знала. Детей крестить с Максимовым она не собирается, размышляла Яна уже дома, лежа в кровати. Кстати, имя у него оригинальное. Тимофей. Редкое и довольно красивое. Тима. Переход в столь интимную плоскость неожиданно взволновал ее, и Яна завертелась в кровати, заворачиваясь поплотнее в одеяло, словно прячась от собственных мыслей.
И тут в этой возне и необъяснимом волнении ей вдруг вспомнился один эпизод. Коротенький, буквально одно мгновение, о котором она почти забыла, поглощенная надуманными страхами, охваченная почти животной паникой.
Он же поцеловал ее!
Девушка села в кровати, скинув одеяло. Ей стало нестерпимо жарко, словно кипятком ошпарили.
Он ее поцеловал!
Господи! Она схватилась руками за щеки. Как же это было? Ах, да. Когда она спросила, не собираются ли ее немедленно убить, продолжая держаться за щеки, сосредоточенно размышляла Яна. Она спросила, он заверил ее в полной безопасности, а потом… Потом появился дэпээсник. Это она точно помнит.
А когда же он ее поцеловал? Девушка снова принялась тереть щеки. До ее вопроса?
Ей вспомнилось лицо Тимофея, легкая улыбка и глаза, такие близкие, огромные. Он хотел поцеловать ее, но… но в последний момент передумал? Испугался? Разочаровался? Зачем он вообще это делал? Ведь тогда она просто спросила, куда он ее везет. Точно. Вот когда это было!
Яна поджала под себя ноги и включила ночник. Что же это было? Зачем? Он определенно хотел ее поцеловать, передумал и… чмокнул в нос. Да, да. Так все и было. Такой тревоги и волнения она не испытывала, даже когда думала, что ее убьют, и в ожидании Максимова тряслась у себя в кабинете и по дороге в ресторан тоже.
Почему же простой поцелуй в нос привел ее в такой трепет? Ну, если не считать того, что поцеловать ее хотел человек малознакомый и малосимпатичный, точнее, конечно, Максимов симпатичный, в смысле внешности, да и как человек оказался не так уж плох. Просто тогда она этого не знала. Но не в этом же причина? Если бы ее захотел чмокнуть в нос финдиректор или, скажем, сосед по подъезду, вряд ли она бы так разволновалась. Покрутила бы пальцем у виска и жила себе дальше. Или нет?
Твердого ответа у Яны не было.
Но ведь, в конце концов, она же не какая-нибудь малолетняя дуреха, чтобы из-за простого поцелуя с ума сходить, рассердилась сама на себя девушка. Впрочем, сейчас любая дуреха ей сто очков вперед даст. Молодое поколение, как известно, крайне развращено и неразборчиво в связях.
Но все же она не девственница, и у нее были отношения с мужчиной. Точнее, с Ваней Гагариным, притом сто лет назад.
– Вот. В этом-то все и дело, – неожиданно успокаиваясь и ложась обратно в кровать, ответила самой себе Яна.
Подруги ей сто раз говорили: Янка, воздержание вредно для здоровья. Заведи роман, найди себе мужика, не для брака, так хоть для здоровья. Переспи с кем-нибудь. Физиология – вещь коварная, организм рано или поздно свое потребует. Яна только отмахивалась. Для нее секс ради секса был почти так же неприличен, как испражнение под кустом на людной улице. Стыдно, недопустимо, отвратительно. Представить, что какой-то едва знакомый человек касается твоего голого тела, да хотя бы просто видит его… Тьфу, какая мерзость! Яна даже передернулась. Нет, такой вариант не для нее. Лучше уж, как в американских фильмах, с электрическими приспособлениями. И сексуальная разрядка, и не надо никого искать. Девушка выключила свет и повернулась носом к стенке.
Нет, это тоже унизительно. Что она, животное, что ли? Скоторазрядник себе покупать? Нет, дело не в сексе. Просто ей не хватает мужского внимания. За ней уже сто лет никто не ухаживал, не дарил цветы, не приглашал на свидание. Она просто давно не влюблялась, вот в чем дело. Ей не хватает романтики.
Эти мысли в отличие от предыдущих наполнили душу Яны легкостью и комфортным покоем. Она накрылась одеялом, удобно устроилась на подушке и, протяжно вздохнув, принялась вспоминать, какие еще приятные моменты дарит влюбленность. Уснула девушка с улыбкой на устах и твердой решимостью заняться личной жизнью.
Глава 10
Саша была в затруднении. Она была абсолютно уверена, что смерть Огородниковой как-то связана с Рогутским. Но вот как это доказать, не представляла. Запросить из архива старое дело Огородниковой? Но что оно может дать? Она и так все выяснила у адвоката. Искать свидетелей общения Рогутского с Огородниковой? Можно, хотя скучно и малопродуктивно. А может, они встречались не в офисе? Надо найти телефон покойной Огородниковой и проверить все ее звонки за последние полгода. Точнее, заказать распечатку. Саша воспряла духом и выпрямилась на стуле. Точно. А еще надо выяснить, какой был номер телефона у Рогутского, и заказать распечатку по обоим номерам!
Девушка окончательно взбодрилась. Идея была свежая и продуктивная. А заодно можно встретиться с вдовой Рогутского. Траур трауром, а ей надо убийство раскрыть. И Саша взялась за дело засучив рукава. Телефон Огородниковой она выяснила у родителей, Рогутского – у секретарши. У нее же узнала телефон вдовы.
Валерия Рогутская проживала в новом клубном доме с пятью кольцами охраны, консьержами, мраморными вестибюлями и прочими радостями сытой жизни.
Дамочка была отвратительной. Это Саша поняла сразу, едва вошла в комнату, где мадам валялась на диване. Дверь ей открыла прислуга.
– Валерия Леонидовна, к вам девушка из полиции. Пономарева Александра Петровна, – доложила горничная, заглядывая в Сашину визитку.
Рогутская приподнялась на диване, кивнула горничной, чтобы та вышла из комнаты, и уставилась на гостью изучающим, брезгливым взглядом.
Саша тоже не растерялась и принялась рассматривать хозяйку.
Губы силиконовые, задница и сиськи тоже. Ресницы клееные, тряпки дорогущие, сама законченная стерва. Мозгов как у курицы, а самомнение до небес. Сыщица почувствовала, как в ее душе закипает пролетарская ненависть. И хотя она никогда не считала себя поклонницей октябрьского переворота семнадцатого года, сейчас почувствовала определенную готовность идти на штурм Зимнего и экспроприировать у экспроприаторов.
Наполнившись классовым антагонизмом и не дождавшись приглашения сесть, Сашка, окинув взглядом комнату, выбрала себе высокое кресло с витиеватыми посеребренными подлокотниками и вальяжно в нем устроилась.
Рогутская лишь бровь недовольно приподняла.
– Ну, что вам от меня надо? – спросила она хамовато, подтверждая составившееся у Сашки о ней мнение.
– Меня интересуют отношения вашего покойного мужа с его бывшей гражданской женой, недавно освободившейся из мест лишения свободы.
