Михаил Палев - Серебряный ятаган пирата
– Губа не дура у графа! – с иронией заметил я. – Ведь Скавронская от мужа унаследовала огромные богатства, поскольку тот был родственником жены Петра Великого, Екатерины Скавронской.
– Я читал письма Литты, так что поверьте мне, что это была настоящая любовь, – не согласился со мной Цветков. – Но вернемся к теме. Итак, в начале января 1789 года двадцатишестилетний Юлий Литта прибыл в Санкт-Петербург, а уже через два месяца государыня подписала указ о принятии «мальтийского кавалера и тамошнего флота капитан-командира Джулио Литты на русскую службу с чином капитана 1-го ранга, с пожалованием капитаном генерал-майорского ранга». Так удачливый Литта стал самым молодым генералом в истории Российской империи. Разумеется, в этом не было его личной заслуги: Екатерина таким образом стремилась укрепить наметившийся союз с Мальтийским орденом. Хотя нельзя отрицать тот несомненный факт, что сам Литта сумел привлечь внимание государыни и произвести нужное впечатление на петербургское общество. И не мудрено: как писали мемуаристы, «его богатырский рост, мужественная осанка и привлекательная, многообещающая физиономия сразу склоняли всех в его пользу».
– И что же, новоиспеченный генерал оправдал высочайшее доверие? – полюбопытствовал Тавров. Судя по всему, он не любил выскочек.
– Это как сказать… Литта прекрасно решал организационные вопросы, обучал личный состав, обеспечивал ремонт и снабжение. Русский галерный флот, где одним из отрядов командовал Литта, выиграл первую битву со шведским флотом под Роченсальмом.
– Первую? А как насчет второй?
– А вот вторую русский флот проиграл, – с сожалением отозвался Цветков. – Впрочем, вина за это полностью лежит на командующем флотом принце Нассау-Зиген. Но, как заместитель командующего, Литта взял на себя ответственность за проигранное сражение и подал в отставку. Покорить сердце неприступной графини Скавронской даже такому видному мужчине не удалось, и, потерпев унизительные поражения как на военном, так и на любовном фронтах, Литта уехал в Италию. Многие полагали, что на этом карьера Литты завершилась. Но спустя два года Литта вернулся в Россию в качестве полномочного посланника Мальтийского ордена. Ему было поручено вернуть ордену пожертвованное рыцарям покойным князем Острожским богатейшее имение, на которое наложили жадную лапу вечно охочие до чужого добра польские магнаты.
– Да, мой предок, польский дворянин Тадеуш – он же Фаддей – Булгарин был лишен отцовского имения польскими магнатами, – вспомнил я. – Пока отец Тадеуша сражался за независимость Польши, «настоящие патриоты Речи Посполитой» набивали свои карманы.
– Обратись в Страсбургский суд, – с иронией посоветовал Тавров.
– Хорошая мысль! – одобрил я. – На досуге займусь.
– Да, польские магнаты обычно не упускали своего, – согласился Цветков. – Но тут их интриги не сработали: Литте удалось очаровать императора Павла, и тот не только вернул ордену доходы Острожского приората, но даже увеличил их более чем в два раза!
– Однако пронырливый был тип, – проворчал Тавров.
– Тут дело не только в личном обаянии графа Литты, якобы сыгравшего на романтическом преклонении Павла перед традициями рыцарства, которые олицетворял Мальтийский орден, – заметил Цветков. – Казнь короля Людовика Шестнадцатого превратила заурядную французскую заварушку в угрозу всем европейским монархиям. Многими умами овладела идея объединения католических и православных государей против безбожных якобинцев. Не случайно посольство возглавил Литта, брат которого был приближенным римского папы Пия Шестого. Кстати, Пий Шестой тоже происходил из итальянской аристократии. Действительной целью посольства Литты было выяснение условий объединения православного российского императора с католическими государями Европы в священной войне против турок и якобинцев. Переговоры шли почти четыре года, пока летом 1798 года огромный французский флот не захватил Мальту. Великий магистр ордена фон Гомпеш, располагавший всего тремястами тридцатью двумя рыцарями – из которых было двести французов, в большинстве своем отказавшихся сражаться с французской армией, и лишенный поддержки населения, был вынужден капитулировать. Как и положено «революционной армии», французы немедленно приступили к массовым грабежам. Разграбив все, что только можно: от дворца Великого магистра и собора Святого Иоанна до дворянских особняков мальтийской знати, французы вывезли с Мальты баснословные богатства. Мальтийцы потом скрупулезно подсчитали ущерб: на двадцать семь миллионов двести тридцать девять тысяч пятьсот двадцать мальтийских лир золота, серебра, драгоценностей и девятьсот семьдесят две тысячи восемьсот сорок редких книг.
– Ого! – присвистнул Тавров. – И сколько это на современные деньги?
– Более восьмидесяти миллионов долларов, – ответил Цветков.
Однако, французская революция оказалась довольно успешным финансовым предприятием!
– Но вернемся к тому времени, – продолжил Цветков. – Помимо серебра и злата, Мальтийский орден располагал всемирно известными и почитаемыми в христианском мире реликвиями. После изгнания с Мальты большинство приоратов – с завуалированного одобрения преемника Пия Шестого папы Пия Седьмого – избрали Великим магистром ордена императора Павла Первого. Рыцари при помощи русского флота рассчитывали вернуть Мальту, а русский флот в случае победы над французами получал великолепную, отлично укрепленную базу в Средиземном море. Фон Гомпеш переслал через Литту Павлу те реликвии, которые ему удалось вывезти с Мальты: часть правой руки Иоанна Крестителя, фрагмент голгофского креста и икону Богоматери Филермо, по преданию написанную самим евангелистом Лукой. Литта принял российское подданство, стал дважды графом – итальянским и российским – и дважды командором, поскольку уже имел сицилийское командорство. Кроме того, он стал шефом гвардейского кавалергардского полка, созданного императором для личной охраны. Павел готовился к походу на Мальту, однако обеспокоенные усилением России англичане в 1800 году захватили Мальту и отказались возвращать Павлу его законное владение. Возмущенный британским коварством Павел собрался принять адекватные меры вплоть до союза с Наполеоном против Англии. Англичане обеспокоились, и 11 марта 1801 года император Павел был убит заговорщиками в Михайловском замке. Как знать: не были ли усилия заговорщиков оплачены британским золотом?
– Все это интересно, но какова судьба ятагана? – напомнил Тавров.
– Я как раз перехожу к этой теме, – ответил Цветков. – Дело в том, что Литта был заранее осведомлен о планах Наполеона по захвату Мальты. Еще осенью 1797 года на острове появились агенты Наполеона: француз Пуссельг и мальтиец Винченцо Барабара, тайно обследовавшие с помощью французского консула Карюсона состояние военных укреплений Валлетты и Мдины. А в апреле 1798 года Директория санкционировала захват Мальты, обосновав это «угрозой оккупации Мальты враждебной Франции страной». Литта явно был посвящен в тайну ятагана и прекрасно знал, где он находится. Надо полагать, именно в период с апреля по май верные ему рыцари тайно вскрыли саркофаг в крипте собора Святого Иоанна и переправили хранившийся там ятаган Барбароссы в Санкт-Петербург. Хотя вполне возможно, что капитул ордена, обеспокоенный тревожной обстановкой, заранее решил переместить ятаган в христианскую страну, которая заведомо не будет покорена мусульманами или не вступит с ними в союз. Такой страной могли быть только Австрия или Россия. Скорее всего, из-за своей удаленности – а также, видимо, и потому, что в отличие от европейцев среди русских в то время практически не было ренегатов – орден избрал для хранения ценнейшего артефакта Россию. Императора Павла, пока он не станет Великим магистром, в тайну артефакта решили не посвящать, и Литта стал кем-то вроде орденского хранителя артефакта. Скорее всего, именно так, поскольку удача повернулась лицом к Литте именно после второго его возвращения в Россию. Дальнейшая судьба ятагана тесно связана с судьбой самого графа Литты.
Цветков, разгоряченный повествованием, снова предложил нам пива, и на этот раз мы не отказались. Попивая «Арсенальное традиционное», мы слушали захватывающую историю графа Литты и ятагана Барбароссы.
– Литта так и не передал ятаган Павлу, скорее всего потому, что еще за пару лет до гибели Павла, вследствие интриг Ростопчина, Литта был удален от двора, и хотя вскоре император вернул его в Санкт-Петербург, прежней близости между ними уже не было. В 1817 году император Александр Первый окончательно свернул деятельность Мальтийского ордена в России. Но граф Литта к этому времени уже давно занимался лишь семейными делами: еще папа Пий Шестой снял с него обет безбрачия, даваемый всеми мальтийскими рыцарями. Юлию Помпеевичу наконец удалось покорить сердце графини Скавронской. Законными наследниками граф так и не обзавелся, но имел незаконнорожденных сына и дочь от француженки, о которых заботился и которым завещал часть своего состояния. Но любимым чадом графа была дочь его падчерицы Юлия. Падчерица Литты графиня Мария фон дер Пален была дочерью Скавронской, но многие считали, что Юлия фон дер Пален на самом деле была дочерью самого Юлия Помпеевича, а Мария за графа фон дер Палена вышла лишь для того, чтобы узаконить рождение дочери. Когда Юлии было пять лет, Мария развелась с фон дер Паленом, уехала в Париж и вышла замуж за русского генерала Ожаровского. Юлия фон дер Пален была красавицей брюнеткой, богатой невестой, и в двадцать пять лет ее выдали замуж за флигель-адъютанта императора, капитана лейб-гвардии Преображенского полка графа Николая Александровича Самойлова. Вот тут и обнаруживается след ятагана в переписке графа Литты и Юлии Самойловой!
