Геннадий Ангелов - Западня для киллера
– С вами всё в порядке? – спросил у Протасова старичок. Он участливо склонился над ним и пытался помочь тому встать.
– Спасибо, я в порядке, – ответил майор и пожал старику руку.
– Вот сволочи, – возмутился старик, – права покупают, а ездить не умеют. Это хорошо, что ты молодой и реакция есть, а если бы я был на твоём месте, точно бы погиб.
Протасов поднялся и отряхнулся. Форма была испачкана, и он уже думал, как объяснить это жене. Машина, чуть не сбившая его, не была случайной, и это, скорее всего, происки Николая. Да уж, думал майор, этот парень перешёл все границы, следует его проучить. Он был зол из-за того, что не смог ничего от него добиться, и теперь оставалось только одно: найти Николая, а после поговорить по душам.
Светка закатила скандал, увидев Сергея, испачканного в грязи.
– Ты что, в яму упал? – спросила она.
– Ты понимаешь, я поставил машину и выходил со стоянки, а тут люк открытый… Вот и упал.
– Врёшь ты всё, – сказала жена, – сколько лет вместе, а вот врать не научился. Ну ладно, снимай одежду, я постираю.
Майор переоделся и пошёл на кухню ужинать. Света приготовила голубцы в сметане, которые он обожал.
– Вкуснотища, мать! – похвалил он, уплетая за обе щёки.
– Ешь, ешь, вон худой какой! – Она села напротив и подпёрла рукой голову. – Когда ты уйдёшь со службы? – спросила она.
– Я тебя прошу, не начинай, – сказал Сергей, – мы с тобой говорили об этом. Вот как закончу дела, так и подам рапорт об отставке.
Он знал, что этого не случится, но успокоить жену надо было. Вечером, когда они ложились спать, он ещё раз торжественно поклялся уйти со службы. На следующий день майор рано приехал на работу и сразу занялся текущими делами. Фурцева не было, и он оставался без помощника. Нужно было позвонить родным коллеги и выразить соболезнование.
– Мне искренне жаль, – сказал он жене, – мы вам поможем с похоронами и поминками. Царство ему небесное!
Тут вошёл Кузнецов и ждал, когда Протасов закончит разговор.
– Я вот хочу с Белым поговорить, что скажешь, Петрович?
– Ничего он тебе не скажет, хотя попытка не пытка, так что поговори.
Кузнецов сел и спросил: – Звонил родным Фурцева?
Майор кивнул и показал на телефон.
– Только что разговаривал.
– И как они?
– Жена плачет, и я не смог её утешить…
– Горе большое для семьи, – ответил Кузнецов. – Вот бы поймать этого стрелка и поставить к стенке, чтобы он прочувствовал, каково это.
– Где же ты его найдёшь?
– Если бы знал, где, то пошёл бы и своими руками задушил. – Кузнецов сжал кулаки и ударил по столу. – Так правосудие у нас гуманное, раньше стреляли таких ублюдков, а теперь сохраняют им жизнь. Высшая мера гуманизма! Только вот как быть родственникам жертв – жёнам, матерям, детям, зная, что убийца жив-здоров и, вполне возможно, скоро окажется на свободе?
– Больная тема, Петрович, я с тобой согласен, стрелять их надо и фамилию не спрашивать.
Кузнецов ушёл, а Протасов вызвал Белого на беседу. Он знал, что ему скоро на свободу и за плечами практически весь громадный срок. Белый появился через полчаса, вёл он себя спокойно и уверенно, и майор даже где-то в глубине души симпатизировал этому парню.
– Я вот зачем тебя вызвал, – начал он без предисловий. – Мне известно, что ты знал по свободе нашего бегуна с первого отряда. Это так?
– А, так вот в чём дело? – ответил Белый. – Значит, уже сорока на хвосте вам донесла…
– Саша, сорока или ворона, не важно, меня интересует этот человек, и если ты знаешь, расскажи.
Белый задумался, и спросил: – А зачем это вам? Был человек и нет его, что уж говорить?
– Любой человек оставляет след на этой земле. Так не бывает, чтобы рос человек, учился, жил, и никто не знал о его существовании. Другое дело, какой след оставляет человек – плохой или хороший… Вот я и пытаюсь во всём разобраться и понять.
– А, ну если так, тогда скажу, что Васька был пацан что надо. В зоне я с ним один раз общался, а по свободе знал нормально. Только когда это было? Почти десять лет назад, а за это время многое поменялось… Закурить можно?
Протасов разрешил, и Белый продолжил:
– Говорил, что женат и вроде как бизнес есть… Мы с ним час говорили, в тот вечер он сказал, что на смену спешит, и ушёл. Вот так, а больше я ничего не знаю.
– А жил где, говорил?
– Вроде квартиру купил, только в каком районе города, не сказал.
– Ну, спасибо тебе, Белый, и за это.
– Чего уж там… Друга жалко, что погиб ни за что ни про что… Отсидел бы свою трёшку и домой, а так… Он отвернулся, и Протасову показалось, что слеза блеснула на глазах Белого.
– Домой-то скоро?
– Да совсем чуть-чуть осталось, – ответил Белый.
Глава 40
Николай торопился уехать из города и заканчивал с этой грязной историей, которая ему самому порядком надоела. Катька капризничала и не хотела уезжать. Он знал, как найти к ней подход, и пообещал сделать вместе с ней шопинг по магазинам. Слово «шопинг» действовало на все сто процентов, и женщина менялась на глазах. Николай приказал киллеру не убивать Протасова, а покалечить. Но тот промахнулся, майор вовремя отскочил от машины, и дело сорвалось. Неприятность такая случилась впервые, и Николай увидел в этом недобрый знак. Позвонил заказчик и назначил встречу. Только не днём, как обычно, а вечером. Николай с Катей проехался по магазинам и накупил ей всякой всячины. Приближалась зима, и Катя просила новую обувь. Он купил ей самые дорогие сапожки, которые так ей понравились. Катя никогда не смотрела на цену, и это иногда раздражало Николая. Уже в машине он не удержался и психанул.
– Радость моя, ты хоть бы совесть имела.
– А что такое? – Катя надула губки и отвернулась.
– Посмотри, сколько стоят одни сапоги! Столько рабочий не получает в месяц, а тебе только самое лучшее. Уж не слишком ли ты упряма? Если я сказал, что нам надо уезжать, значит, надо, и прекрати молчать.
Катя знала, что когда Николай нервничает, лучше выждать минут пять, когда он перекипит и выскажется, а после можно разговаривать.
Машина притормозила на светофоре, и Катя увидела BMW-кабриолет. За рулём сидела блондинка и красила губки.
– Вот и я хочу такую машину, – сказала она Николаю и показала пальцем на BMW.
– Ну и запросики у тебя, красавица! – Николай посмотрел на блондинку и отметил про себя, что барышня вполне заслуживает такую машину.
– Катя, не время сейчас думать о машине. – Николай свернул в переулок и остановился. – У меня работа, понимаешь? И я в последний раз тебе говорю, что завтра мы уезжаем.
Катя смягчилась, понимая, что перегнула с запросами, и согласилась.
– Ну, слава Богу, – выдохнул с облегчением Николай.
– Так мы что, будем стоять или поедем? – спросила Катя.
– Поедем, поедем.
Николай медленно выехал на дорогу. Он проявлял обычную бдительность и проверял, не следят ли за ним. Не заметив ничего подозрительного, он влился в поток машин и благополучно добрался домой. После обеда решил отдохнуть, позже предстояла встреча с заказчиком. Вечером он отправился в условленное место.
– Хвост не привёл? – спросил заказчик.
– Да нет, ну что вы, я два раза проверял, всё чисто.
Николай сидел в машине на заднем сиденье и чувствовал: что-то не так, заказчик явно нервничает.
– Выйдем на воздух, поговорим. – Заказчик вышел из машины, и двое охранников помогли выйти Николаю.
– Я говорил тебе, что не терплю, когда меня обманывают? Говорил? Я просил тебя быть осторожным? Просил? А ты, сучонок, что наделал…
Охранник со всей силы ударил Николая в живот, тот вскрикнул и упал возле машины.
– Поднимите его, – приказал мужчина. Двое охранников, здоровых быков, подхватили Николая, как пушинку, и поставили на ноги.
– Ты знаешь, что менты тебя две недели пасут?
Николай мотнул головой, понимая, что прокололся серьёзно.
– Твой майор сразу побежал к ментам, и теперь они знают о тебе всё.
– Я не знал, простите, – начал Николай. Понимая, что если скажет правду, то только усугубит своё положение, он решил молчать о том, что с самого начала знал о двойной игре Протасова.
– Мне твоё прощение, как мёртвому припарка. Зачем ты приказал убить Фурцева?
– Так вы же сами говорили, чтобы не оставлять свидетелей.
– Ты идиот, которого свет не видел. Одно дело обычные люди, а другое – менты. Ты знаешь, что за своего они землю будут грызть зубами? Убить тебя прямо здесь или ты сам застрелишься?
Заказчик достал пистолет и снял его с предохранителя.
– Не убивайте, – начал просить Николай, – я всё исправлю… Я не виноват в том, что такие люди… – Он хлюпал носом, как ребёнок, и вытирал рукавом слёзы.
– Нет веры ментам, ты понимаешь? Все они, суки краснопёрые, из одного теста. Что ты исправишь, если в этой каше, которую ты заварил, в скором времени могут выйти на меня? Хорошо, что у меня в Москве есть люди, которым я плачу, и они вовремя меня проинформировали.
Он опустил пистолет и отвернулся, охранник взял у него оружие и направил на Николая.
