Анна и Сергей Литвиновы - Ревность волхвов
Когда я покончил с первой чашкой эспрессо и размышлял, взять мне вторую или перейти на глинтвейн (а может, на пиво?), мимо витрины прошествовали две очень знакомые фигуры. Одним из них был мой румяный друг Саня. Вторым — бедный рогоносец Петр Горелов.
Тут мои читатели могут задуматься: почему я столь часто становлюсь случайным свидетелем? Почему мне доводится подслушивать, порой безо всякого на то желания, разговоры, не предназначенные для моих ушей? Нет ли здесь выдумки или натяжки?
И только у тех, кто уже бывал на небольших курортах, подобных вопросов не возникнет. Маленький городок, не очень много подъемников и трасс, поэтому можно быть уверенным: если ты утром вдруг приметил незнакомца или незнакомку, в течение дня почти наверняка повстречаешься с ним (или с нею) еще как минимум раз, а то и два: на улице, на подъемнике или в баре.
А уж наши коттеджи, казалось, специально предназначены, чтобы подглядывать и особенно подслушивать. Они очень походили на коммунальные квартиры — разные спальни и одна кухня и ванная на всех. Разница заключалась лишь в том, что российские коммуналки, как правило, всегда располагались (и до сих пор еще располагаются) в старых домах с толстыми стенами. А в здешних домиках перегородки чуть ли не фанерные, поэтому каждое слово, произнесенное в спальне хотя бы вполголоса, запросто слышно в гостиной. Чтобы сохранить секреты, в спальне надо шептаться, при этом включив в гостиной телевизор.
Итак, меня нисколько не удивило, что я заприметил на улице Саню с Гореловым. Возможно, они как раз для того и смотались из коттеджей, чтобы никто не подслушал их разговор. Что ж, тем больше у меня оснований постараться расслышать, о чем они говорят.
Я выскочил из бара, на ходу натягивая пуховик, и бросился вслед за ними. К счастью, Горелову с моим другом не удалось далеко уйти. Я издалека видел возвышающуюся над толпой голову Сани. Я прибавил хода, стараясь остаться незамеченным.
Мне удалось подобраться к ним довольно близко. Конечно, это было рискованно. Стоит одному из них оглянуться — и они меня засекут. Но… овчинка стоила выделки. Меня интриговало вранье Сашки по поводу «Драйви» и полное отсутствие у него алиби… Помнил я и рассказ Жени о том, что ее муж тайком ходил куда-то ровно в то время, когда произошло убийство… И вчерашний спор между Петром и Саней…
К счастью, говорили парни громко — как довольно часто орут в чужой стране иностранцы. Я следовал за парнями на расстоянии метров десяти, и мне было слышно каждое их слово. Они, кажется, продолжали свой давешний спор.
— Не было этого! — горячо восклицал Горелов. — Не было! И не могло быть!
— Чего ты меня паришь? Я видел сам, своими, блин, вот этими вот, глазами! — отвечал на повышенных тонах Саня.
— Что ты видел, скажи? Ну, что?!
— Я видел, мой дорогой, как ты выходил из дома Вадима. И было это за полчаса до того, — тут мой приятель все ж таки понизил голос, но я все равно расслышал, — как там обнаружили труп.
— Нет. — Решительно помотал головой Петр. И еще раз: — Нет.
— Значит, — хладнокровно молвил Саня, — платить ты не будешь.
— Не буду и не собираюсь.
— Тогда мне ничего не остается делать…
— Делай, что хочешь.
— Я расскажу всем нашим. И Женя твоя узнает, и, главное, Настя.
— Пожалуйста.
— И полиции расскажу — тоже.
Тут Горелов разразился громчайшим, витиеватым матом. Из его тирады следовало, что Саня — проклятый шантажист. Впрочем, голос Петра, обвиняющего моего друга, звучал тоскливо.
Я интуитивно понял, что мне пора куда-нибудь сховаться, и резко остановился, сделав вид, что разглядываю ледяную скульптуру. На меня налетела идущая сзади компания, обтекла и заслонила от спорящих. Однако я заметил, как Петр отрывается от моего друга и резко перебегает заснеженную улицу. Саня останавливается, смотрит ему вслед и задумчиво закуривает.
Чтобы он меня не засек, я быстро развернулся и пошел в обратную сторону.
Мысли метались в моей голове. Значит, Саня видел, как Горелов выходил из нашего коттеджа примерно в то время, когда там произошло преступление… И теперь он требует с него денег за молчание… А тот не хочет платить… Неужели убийца — Петр?.. Неужели это он зарезал своего партнера?.. Все, кажется, сходится, и все против него: и Женя на ушко мне шепнула, что супруг тайком ходил куда-то, когда они устроили сиесту… А Санька и вовсе, оказывается, видел, как тот тайно выходил из коттеджа, где совершилось убийство… Неужели убийца — и правда Горелов?.. Или… Или — мелькнула у меня мысль — Женя при помощи моего Сани устроили против него заговор?..
К тому же… Есть ведь еще и девушка… Та, что пыталась заказать беднягу Вадима браткам… У гоблинов какой резон врать мне?.. Кто та незнакомка и какова ее роль в убийстве? И при чем тут какая-то Марфа?
Я глянул на часы. Мне пора было отправляться на опознание. А для этого следовало переехать вдоль подножия горы к другому склону: к бару «Гондола», где коротко стриженные забили мне стрелку.
Я вернулся к «Хонде» и медленно поехал прочь из городка.
…Гоблины, в расстегнутых горнолыжных костюмах, уже расположились в «Гондоле». Приземлились они здесь, похоже, давно. Посреди стола красовалась бутылка финской водки. Закусывали салатом, чрезвычайно похожим на наш оливье.
Первый, завидев меня, сказал:
— Садись.
Я уселся за столик и небрежно бросил пластиковый файл с фотографиями наших шестерых красоток — пока лицом вниз. Стриженые, как по команде, уставились на пакет.
— Пить будешь? — спросил меня Володька.
— Я за рулем.
— Дело твое.
— Будете смотреть?
— Давай показывай.
Хотя от братков не исходило явной агрессии, все равно я чувствовал себя в их обществе неуютно.
— Может, каждый из вас посмотрит фотографии по отдельности? — предложил я. — Чтобы получить более точный результат?
— Ты че, мент? — уставился на меня тяжелым взглядом Володя. — Будешь меня проверять?
— Как хотите, — легко отказался я от первоначального замысла. В конце концов, инициаторами нашей встречи были братки, им и диктовать условия.
Я раздвинул стаканы и тарелки и на освободившемся месте разложил на столе фотографии всех шести наших девушек. В два ряда. Настя, Женя, Валентина. Стелла, Светка, Леся.
Долго ждать мне не пришлось.
— Эта, — ткнул мощным пальцем Володя.
— Да, она, — согласился второй.
Третий молча, но весомо кивнул.
Я был поражен.
— Вы уверены?
— Слушай, мы бываем пьяными, но мы не слепые.
— Ну, может, вы обознались? Светой на самом деле зовут другую…
Моя реплика осталась без ответа.
— Значит, ты, Володя, точно говорил с ней именно позавчера, в день убийства? И она просила, э-э, нанести тяжкие телесные повреждения Вадиму?
— Мы тебе уже все сказали, — не выдержал Вова. — Фули переспрашиваешь? Ты что, тупой?
— О’кей. — Я собрал фотки и спрятал их в файл. — Я передам Родиону вашу информацию.
— Захочешь нас сдать с этой историей в полицию, — с оттенком угрозы молвил Володя, — язык, на хрен, вырвем. Ты ведь понял, что мы не при делах?
— Вы ко мне пришли, мужики, — спокойно молвил я и встал. — Не я к вам. Хорошего вам отдыха.
Я вышел из бара.
Беззаботные люди слетали с горы, грузились на гондолу, веселились, вдыхали кристальный воздух. Румянец во всю щеку, улыбки на лицах… Они отдыхают, им легко, весело, а я копаюсь в этой грязи! Какого черта я, как идиот, занимаюсь этим делом? Зачем мне эти дерьмовые стриженые молодчики? Что мне, больше всех надо? Раньше я старался ради Леськи, а теперь мои отношения с ней испорчены — и, кажется, уже навсегда. Да и какая мне, по большому счету, разница, кто убил Вадима?
Я помотал башкой. Все запутывалось окончательно — потому что все трое гоблинов в девчонке (которая назвала себя Светой) уверенно опознали Стеллу.
Стеллу! Которая проявляла к Вадиму столь явные знаки внимания. Которая познакомилась с ним лишь неделю назад. Которая позавчера, в день убийства, не могла сидеть ни в каком здешнем баре в компании гоблинов, уговаривая их нанести увечья Сухарову. Потому что она ездила в тот день с мужем в Рованиеми. Но… Об этой поездке мы знаем только со слов Сыромятских. Значит, Родион и Стелла врали? Значит, они оба заодно? И кто такая Марфа?
Голова у меня кружилась. Я выкурил сигарету, так и не нашел ответа ни на один вопрос, сел в свою «Хонду» и отправился в сторону наших затерянных в лесу домиков.
Я считал своим долгом рассказать Лесе о результатах опознания. Слава богу, для этого мне не пришлось заходить в ее коттедж — и, значит, видеть тех, кого я видеть решительно не хотел: Женю и Петра.
Я встретил частную сыщицу по дороге. Она на лыжах возвращалась домой после прогулки. Леся уже сошла с лыжни и по заснеженной обочине поднималась в сторону наших домиков. Я увидел ее со спины, издалека. В горушку, без лыжни, она шла неуверенно. И даже не глядя ей в лицо, по одной только фигуре, было заметно, что она расстроена, растеряна, одинока. Меня кольнула жалость.
