Джеймс Чейз - Сделай одолжение – сдохни!
Если они догадаются, что я притаился в этой маленькой задней комнате и отсюда слежу за ними, что они смогут предпринять? Рискнет ли Росс вломиться ко мне ночью с пистолетом? Он, конечно, может попробовать, но у меня тоже есть пистолет, и теперь Росс об этом знает. Хватит ли у него духу? А если он струсит, то как насчет Бет? У нее-то духу хватит.
Я проверил дверь своей спальни. Она оказалась очень прочной, со старинным врезным замком. Ни Бет, ни Росс не смогут захватить меня врасплох, а если попытаются, дело кончится перестрелкой в ночи, с криками миссис Броуди и звонками соседей в полицию. Я решил, что, находясь в этой комнате, могу чувствовать себя в безопасности. До конца недели оставалось еще пять дней. Я вполне могу просидеть здесь все это время.
Поскольку я был уверен, что никаких действий до возвращения Росса в шесть часов не последует, я лег в кровать и постарался уснуть. Я понимал, что мне, возможно, придется бодрствовать всю ночь.
Я спал, пока миссис Броуди с ужином не забарабанила в мою дверь в четверть восьмого.
Проклиная себя за сонливость", я впустил хозяйку.
– Похоже, я нечаянно заснул, – сказал я, когда она поставила поднос на стол.
– Все холодное, но салат очень хорош, – сказала миссис Броуди. – Я собираюсь в кино.
– Замечательно. Желаю повеселиться.
– Если хотите посмотреть телевизор, добро пожаловать.
– Спасибо, не сегодня.
Как только она ушла, я подошел к окну и взялся за бинокль. Хотя было еще светло, красные занавески оказались задернуты. Кажется, я все бы отдал, лишь бы узнать, что происходит за ними в той большой уютной комнате. Сказала ли ему Бет?
Я торопливо съел свой ужин. Потом услышал, как захлопнулась входная дверь. Я сел возле окна и уставился на красные занавески. Когда стемнело, за ними зажегся свет. Я вел наблюдение еще три часа, но больше ничего не происходило. В пол-одиннадцатого я услышал, что миссис Броуди вернулась и прошла в свою комнату. Я продолжал следить за “Яблонями”, пока свет, погасший в гостиной, не зажегся в одной из спален.
Тогда я отпер дверь и тихо спустился в гостиную. Я разыскал в телефонном справочнике домашний номер Бет и набрал его.
Долго никто не подходил, потом Бет сказала:
– Кто это?
– Я слежу за концом твоей дорожки, Бет, – сказал я. – Спи спокойно, – и повесил трубку.
Если это не подействует, то ее уже ничем не проймешь, поэтому я вернулся в свою комнату и лег спать.
На следующее утро их распорядок дня изменился. Росс не уехал, как обычно, в десять утра. Значит, Бет ему все рассказала! И она тоже не отправилась по магазинам, а красные занавески оставались задернутыми. Прибежал мальчишка-газетчик и закинул газету, но ни один из них не вышел, чтобы забрать ее.
Признак паники?
Похоже, да…, для меня это хороший признак.
Нелегко оказалось потратить целый день на наблюдение, но я продолжал наблюдать. Не видно было и следа ни Бет, ни Росса. У меня оказалось много времени для размышлений, и я решил немного усложнить им жизнь на случай, если они вздумают сбежать.
Около часа ночи, когда я был уверен, что миссис Броуди крепко спит, я выскользнул из дома и направился к “Яблоням”.
Бунгало было погружено в темноту, но я не спешил приблизиться к нему. За плечами у меня был немалый опыт войны в джунглях, и я знал, как подходить к объекту противника.
Я продвинулся к месту стоянки машины. Ее дверцы оказались не заперты. Я откинул капот и, посветив себе фонариком, сорвал распределитель зажигания и сунул его в карман. Закрыв капот, я вернулся тем же путем, которым пришел.
Теперь они не смогут быстро собрать манатки и смотаться, подумал я, раздеваясь и ложась в постель.
На следующий день Бет уехала куда-то на мотороллере, но Росс не показывался, и красные занавески оставались задернутыми. Я начал подумывать, что запугал его до смерти, но рисковать было нельзя. Я держал дверь спальни закрытой и постоянно вел наблюдение из окна.
Бет вернулась примерно через час.
Оставалось еще два дня.
Когда миссис Броуди вышла из дома, я прошел в гостиную и набрал номер Бет.
Она сняла трубку, и я сказал:
– Если мальчик хочет получить маслину в брюхо, скажи ему, пусть приходит повидаться со мной в конец подъездной дорожки сегодня вечером. Я буду ждать, – и повесил трубку.
Я возлагал большие надежды на войну нервов.
Остаток вечера я провел на своем наблюдательном посту, но ни один из них так и не показался.
После ужина я напечатал на машинке записку: “Только два дня, Бет. Выбирай”.
Около полуночи, когда свет в гостиной “Яблонь” еще горел, а миссис Броуди уже спала, я вышел из дома и осторожно подобрался к бунгало. По пути я прихватил тяжелый камень. Записку я привязал к камню взятой с собой веревкой.
Я стоял у бунгало. Шума телевизора не было слышно, и окна оставались закрытыми.
Выбрав удобную позицию, я примерился и швырнул камень с запиской в середину окна гостиной. Стекло со звоном разлетелось, камень скользнул по легкой красной занавеске и упал на пол.
С маузером в руке я залег и ждал.
Последовала длинная пауза, потом свет погас.
Я ждал.
Это была проверка. Покажется ли Росс?
Ничего не произошло. Я лежал на траве и ждал. Ждал двадцать минут. Из бунгало не доносилось ни звука.
Росс не вышел посостязаться со мной в стрельбе.
Струсил?
Я отполз назад к дорожке, потом поднялся во весь рост и зашагал к себе домой.
Глава 9
Остался всего один день, подумал я, ожидая, пока миссис Броуди принесет мне завтрак. Ситуация складывалась в мою пользу. Прошлой ночью я закрутил гайки покруче, и Росс не принял вызов. На его месте я бы понял, что камень и разбитое окно – это настоящий вызов, и вышел бы драться…, но Росс – не я.
Да, ситуацию я оценивал положительно. Поставив поднос, миссис Броуди сказала:
– Мне нужно будет уйти, мистер Лукас. Моя соседка заболела. Вы не против, что обед немного запоздает – я вернусь не раньше двух часов?
– А что, если вы оставите мне сандвичи? Тогда вам не надо будет беспокоиться и торопиться. Она просияла:
– Вот спасибо. Вы так любезны. Я оставлю сандвичи на кухне.
После завтрака я подошел к окну и стал наблюдать. Через несколько минут после девяти появилась Бет и пошла к машине. Даже на таком расстоянии я слышал бессильное тарахтенье мотора, который она пыталась завести. В конце концов Бет сдалась и вернулась в бунгало. Я предположил, что она сказала Россу о поломке машины. Выйдет ли он?
Я ждал. Минут через пятнадцать снова вышла Бет и уехала на мотороллере.
Итак, Росс, по-видимому, слишком напуган, чтобы появляться на улице.
Не прошло и трех минут после отъезда Бет, как я услышал, что в гостиной звонит телефон. Я подошел к двери, отпер замок и приоткрыл ее.
Я услышал, что миссис Броуди говорит:
– Алло? – Последовала пауза, потом она сказала:
– Кто-кто? Нет, таких здесь нет…, как вы говорите? Девери? Нет. – Долгая пауза, затем она сказала:
– У меня живет мистер Лукас. – Еще одна пауза. – Да, верно, он снимает комнату. – Снова пауза. – Подождите, я спрошу у него.
Значит бывший полицейский Росс меня все-таки вычислил. Я не был этим ни удивлен, ни встревожен. Я вышел в коридор, а миссис Броуди, уже одетая для визита, выглянула из гостиной.
– Тут вас спрашивает какой-то человек, мистер Лукас. А мне пора идти – я уже опаздываю.
– Благодарю. Надеюсь, с вашей подругой ничего серьезного.
Я проследил, как она ушла, затем вошел в гостиную и взял трубку телефона:
– Да?
– Это вы, Девери? – Голос Росса дрожал.
– Допустим, я.
– Я должен с вами поговорить!
– Мне с вами не о чем разговаривать, Росс. Я разговариваю только с Бет.
– Послушайте…, мне нужно с вами поговорить! Она вернется не раньше чем через час. Это мой шанс. Я хочу прийти к вам.
Голос может передать самые различные эмоции. В его голосе звучал страх.
– Ладно, Росс. Не знаю, хорошо ли ты стреляешь, но я стреляю неплохо. Если тебе нужна перестрелка, приходи, будет перестрелка.
– У меня нет пистолета! Клянусь, у меня нет пистолета! – Он чуть не плакал.
Или он говорил правду, или он тот еще лжец.
– Тогда поступим так, Росс. Приходи к дому. Входная дверь будет открыта. Входишь, идешь по коридору, сворачиваешь в третью комнату налево. Я буду ждать тебя с пистолетом. – Я бросил трубку.
Я подошел к окну и стал ждать. Через две минуты появился Росс. На нем была спортивная рубашка и хлопчатобумажные брюки. Я навел на него свой полевой бинокль, но не смог разглядеть ни одной складки, которая выдавала бы спрятанный пистолет. Я приподнял бинокль и посмотрел на его лицо. По мере того как он приближался, почти бегом, лицо становилось все больше и больше. Я с трудом узнал в нем того сурового непреклонного копа, который засвистел мне при нашей первой встрече. Это была тень человека: побледневшее лицо, под глазами темные круги, жалко кривящийся рот.
