Евгений Сартинов - Пленники тайги
— В т-таких случаях подсолнечным маслом капают, и он сам вылазит, сказал доктор.
— Где бы еще его взять, твое масло? — в обычной своей грубоватой манере спросил Степаныч. — Может сбегать в ближайший магазин?
— А т-тебе конечно, х-хорошо. Загнусь от энцефалита, а ты только плясать будешь. Поди и не похороните, бросите к-как того на болоте!
— Да я тебя и сейчас живьем бы закопал, лишь бы ты мне нервы не мотал своим нытьем! — признался полковник.
— Вот-вот, от тебя иного и не жди. Т-ты и Семена наверняка хотел убить, ты же тоже тогда с-с Пашкой в тайге был?…
— Да хватит вам! Давайте думать что делать с клещом? Какие есть еще методы? — еле остановил ругань Золотов.
— Просто попробовать вытащить его… — начал было повар.
— Да бесполезно, — оборвал Степаныч, — все равно головка там останется.
— Может надрез сделать и вытащить? — предложил Золотов.
— Без наркоза? — ухмыльнулся полковник. — Это он у нас хирург, а не мы.
— А что еще делать то? — спросил финансист, вытаскивая из ножен отточенный до бритвенной остроты охотничий нож. — Ложись, — велел он врачу. Когда тот послушно улегся на мшистой подстилке, Золотов, прокалив нож над пламенем зажигалки, протянул его полковнику. — На, режь.
Полковник протянул было руку, но тут запротестовал доктор.
— Этот!? — дернулся снизу Андрей. — Ни за что! Он же меня п-просто напросто п-прирежет!
— Ну а кто тебя резать будет? — разозлился Золотов. — Я не могу, Паш, может быть ты?
Паша осторожно взял в руки нож, сразу показавшийся в его огромной ладони не больше перочинного.
— Паш, ты ему заодно и обрезание сделай, — ехидно подсказал полковник.
Немому гиганту это предложение не понравилось, он посмотрел на голую спину доктора и отчаянно замотал головой. Золотов уже разочарованно развел руки, но тут неожиданно вперед выступил Василий, он молча забрал из толстых ка сосиски пальцев Паши нож и подойдя к доктору попросил: — Держите его.
Сначала все опешили, но тон, которым говорил повар, был по деловому сух, и Паша, полковник и сам Золотов навалились на доктора не давая ему не только что дернуться, но и вздохнуть. Андрей только болезненно вскрикнул, затем еще раз.
— Готово, — сказал Василий, поднимаясь с земли. Вскоре все разглядывали микроскопическую тварь с черным круглым туловищем не больше типографской точки. Золотов отобрал у полковника его любимую плоскую фуражку и вылил на рану зашипевшего доктора остатки арманьяка. Степаныч, с горестным лицом наблюдавший за этой сценой, даже облизнулся с алчностью мультипликационного волка.
Все эти медицинские процедуры поневоле задержали продвижение небольшого отряда Золотова, что и позволило Астахову рассмотреть на горизонте дым далекого костра.
29. Поститься не вредно, но…
Астахов же не спешил. Остаток вечера и всю ночь он посвятил своим запасам мяса, сварив, и подкоптив его на костре. С утра же он двинулся вдоль реки вниз по течению, и через пару километров нашел небольшой лесок с несколькими сухостойными деревьями. Срубив их он к вечеру соорудил небольшой плотик шириной в четыре бревнышка и длиной не более трех метров. До ночи он успел добраться до первой Золотовской стоянки, где и заночевал. Весь остальной путь он повторял в точности до мелочей. В пороги со своим утлым саликом скрепленном тальником он соваться не стал, отправившись вдоль берега пешком. Для наметанного глаза охотника тропа оставшаяся от прошедших компаньонов Золотова казались чем то вроде Невского проспекта. Он абсолютно четко определил что идут все те же пятеро, опережая его более чем на двое сутки. Теперь начиналась гонка за лидером.
Там где Золотов и его команда снова начали сплавляться на лодке, Астахов пошел пешком. Он почувствовал характер этой реки, и вскоре действительно увидел среди прибрежной гальки и песка знакомые отпечатки рифленых солдатских сапог. Лишь через два дня Астахов взобравшись на сопку и осмотре окрестности в бинокль решил, что пришла пора строить плот. На этот раз у него получилось нечто солидное: шесть бревен довольно приличного диаметра и длиной не менее пяти метров. Для управления этим речным «дредноутом» Семен впереди пристроил длинное, массивное весло, вырубленное из трехметровой пихты. Привязав к поперечинам свой скромный груз и повизгивающую от неудовольствия лайку, Астахов перекрестился и оттолкнулся от берега шестом. Теперь он продвигался вперед очень быстро. Река успокоилась, а затем и совсем влилась какую то другую, более мощную реку. Редкие шиверы и перекаты Астахов проходил легко, хотя и не был особым специалистом по сплаву, так, пару раз сплавлялся с друзьями туристами на надувных плотах, да один раз уже геологом пришлось вот так же, на плоте, выбираться из тайги до людей со сломавшим ногу товарищем. Хорошо у них тогда работал в экспедиции Савелий Варламов, промысловик из староверов, типичный Енисейский кержак. Именно от него Семен усвоил хитрую науку построения плота без единого гвоздя, только на деревянных штифтах и связках гибкого тальника.
Плавание выдавалось спокойным, Семен не тратил много времени на приготовление пищи, выручала копченая козлятина, да сплетенная из того же гибкого тальника «морда». Регулярно закидывая ее на ночь в реку Астахов неизменно выбирал с утра две, три рыбины, получая приятное разнообразие к своему столу. Издалека заметив на берегу всегда приметные кострища его предшественников, охотник приставал к берегу и внимательно осматривал место ночевки невольных попутчиков. Первым делом он убеждался, что следы все те же, затем клал ладонь на золу прикидывая по остаточному теплу когда же жгли этот костер люди. Судя по всем приметам он догонял их. И Астахов знал почему. За последние три ночевки он не нашел у костра ни одной косточки, ни звериной, ни рыбьей.
Да, Золотов и его свита голодали. Подстреленный Степанычем заяц оказался последней охотничьей удачей полковника. Все его попытки добыть хоть какую то дичь не приводили ни к чему. Тайга в этих местах по прежнему была чисто хвойная, дремучая, заваленная предательским сушняком и огромными вываломами здоровущих, переспелых деревьев. Будь с ними Семен он сразу бы сказал что зверь в таких местах ходит по одним и тем же тропам, и охотиться скрадом надеясь на удачу бесполезно. На третий день это понял и полковник. Мешало ему и то, что Золотов ограничивал его во времени, отпуская на какой то час, и стараясь за световой день проплыть как можно дальше. Финансист и представить себе раньше не мог, что в стране могут быть такие просторы еще не заселенные людьми. Каждый день он надеялся встретиться с людьми, но увы. Ни городов, ни поселков, ни даже деревень на их пути так и не попадалось. Степаныч в конце концов понял, что крупного зверя подстрелить ему не суждено, и тогда начал присматриваться к потенциальной пище попроще. Пару раз на реке он видел уток, но немного и издалека. Все они, очевидно, гнездились где то по озерам, игнорируя лишенную камыша реку. Глухари, гуси, зайцы, все они разлетались и разбегались издалека заслышав тяжелую поступь полковника. На диких лесных голубей он до поры до времени не обращал внимания, надеясь на добычу посолидней, а когда понял что с этим ему ни чего не светит, то как назло и эта скромная дичь исчезла из вида. Раз ему почти что повезло. Он увидел на дереве беспечного рябчика, шустро склевывающего еловую хвою. Расстояние до него было метров двадцать, не больше. Затаив дыхание Степаныч поднял ружье, тщательно прицелился. Гулкий выстрел несколько раз протяжным эхом отозвался в верхушках деревьев, и полковник с досадой сплюну себе под ноги. Он совсем забыл, что ружье было заряжено жаканом на медведя, и от бедного рябчика только перышки брызнули в разные стороны.
— Ну что, опять ничего? — таким вопросом встретил Золотов Степаныча. Тот отрицательно мотнул головой и молча присел к костру.
— А тогда ч-чего стрелял? — спросил доктор.
— Ничего, — буркнул полковник, переобуваясь и разглядывая торчащие из носка голые пальцы.
— Ладно, поплыли, — скомандовал Золотов, направляясь к лодке. Голод подступал все сильней, а река словно издевалась над ними. Ближе к обеду они попали в водоворот, так называемое «кружило». Лодка спокойно плыла по ровной, быстрой воде, переставшей пениться, бурлить и просматривающаяся на несколько метров в глубину. Золотов прикрыв глаза дремал когда услышал приглушенное чертыханье полковника. Приподнявшись со своего спального места финансист понял, что лодка почему то плывет к берегу, он хотел было спросить Степаныча о назначении этого странного маневра, но «Зодиак» уже плыл в противоположную от направления течения сторону, а затем плавно пошел по второму кругу. Паша несколько раз мощно загреб воду своим самодельным веслом, на лице его отразилось странная растерянность, а лодка не продвинулась вперед ни на метр, все так же вращаясь в этом странном танце.
