Лариса Соболева - Ночные гости
– Она? То есть женщина? Как ее зовут, я хочу с ней встретиться.
– Лиля. Возможно, завтра она…
Паша осекся, так как в коридоре раздалось заполошное кудахтанье:
– Опять без очереди?! Сколько можно? Я тут жду сутками…
– Мне только спросить, – получила женщина грубый ответ.
Дверь распахнулась, в кабинет ворвалась дама лет под сорок, неплохо законсервированная, правда, не блиставшая красотой, одетая дорого, тем не менее безвкусно, с лицом хозяйки рынка, обвешанная золотом, как цыганка.
– Паша?! – замерла дама, явно не ожидавшая его увидеть в этом кабинете.
– Даша… – растерялся тот, невольно поднявшись с места. – Как ты здесь очутилась?
А Береговому все интересно, он переводил глаза то на Дашу, то на Пашу, гадая, что за сцена сейчас произойдет.
– Тебя ищу, – хлопнула себя по бедрам она, это был жест досады. – Блин, куда ты пропал?! Гертруда мне все уши прожужжала: иди в фирму, они спасут тебя от него. Я пришла, чтобы, наоборот, вернули тебя. Пускай ты похож на моего козла, я не против…
– Даша, – перебил ее Паша. – Подожди в приемной.
– Я и так прождала! Нет уж, давай разберемся, чтобы все по-честному…
– Подожди! – гаркнул он, после обратился к Береговому: – Извините, зайдите через пару дней, наш администратор будет на месте.
Береговой вышел в коридор, замер, усмехаясь. Значит, Гертруда. Имя встречается не на каждом шагу, наверняка это Гертруда Викторовна, выходит, круг действительно один. Но кто тут жертва, а кто акула? Это важно, так как не исключено, что, казалось бы, у разных участников интриги одна общая цель. Увидев женщину на стуле, он подошел к ней, слегка наклонившись, осведомился:
– Скажите, кто порекомендовал вам эту фирму?
– Соседка.
– Как ее имя и фамилия?
Она назвала совершенно незнакомую фамилию, следом оба невольно обратили взоры на закрытую дверь, за которой Даша с придыханием глухо произносила:
– Паша… Паша… Ты меня убиваешь…
– Чё это там делают? – вскинула женщина наивные глаза на Берегового. Тот с сочувствием к Паше сказал:
– Сеанс черной магии.
Панасоник замедлил шаг, на его пути стояли…
– Раз, два, три, четыре, – посчитал он. Возможно, таким образом приводил нервную систему в норму, а она у него серьезно трепыхалась.
Он остановился от них на приличном расстоянии, достал сотовый телефон и теперь скрупулезно нажимал на кнопки, готовя к работе диктофон. В следующий миг его обступили четыре коршуна со зверскими физиономиями и огромного роста, правда, зять по сравнению с братьями мелкота, а Панасоник мельче зятя.
– Чего изволите? – спросил он, жалея, что не прихватил для самообороны ломик килограмм этак в десять.
– Это ты изволь объяснить, по какому праву срезал нам зарплаты? – процедил Клим, еле сдерживаясь, чтобы не врезать сморчку по отвратительной харе. – Ты кто такой, а?
Бухгалтерша сделала свое дело, настучала.
– Начальствующее лицо, – робко ответил Панасоник.
– Ты ханыга, а не лицо, засранец! – нервно прорычал Геннадий. – Твое место под забором!
– Или под землей, – цинично добавил Мирон.
– Но, но, но! – храбрился Панасоник, выходило не очень убедительно, одновременно он косился по сторонам в поисках подмоги. – Не очень-то… угрозы мне… Производственная необходимость, ага!
– Что, что? – наклонился к нему Владимир, подставив ухо, но Панасоник не решился повторить, сегодня ему придется принять меры еще круче, от которых его заранее трясло. – Ты, гнида, про какую необходимость говоришь? Необходимость одна: выкинуть тебя отсюда как можно скорей…
– Права такого у вас нет, – чуточку осмелел Панасоник, смекнув: раз не прибили сразу, то теперь обойдется. – Я поставлен Валерьяном Юрьевичем заместо него, а вам надлежит ждать возвращения папаши, все ваши возмущения ему выложите, а покуда…
– Ты, говнюк, прекрасно знаешь, что отца нет в живых, – процедил Клим, стиснув зубы от ненависти.
– А кто его неживым видал? – резонно спросил Панасоник. – Где труп? Ага… нет у вас доказательств, значит, Валерьян Юрьевич живой. Будьте трижды любезны, дайте пройти.
Разумеется, они с места не сдвинулись, Панасоник набрался храбрости и гордо прошел мимо четверки. А ведь ничего не сделали! И не сделают, потому что боятся. Он развернулся к ним лицом, но уже на приличном расстоянии:
– Угрозы ваши у меня записаны. Так что, уважаемые, сами понимаете: со мной ничего не должно случиться, ага. – Поспешил к входу, но у двери опять задержался, открыл ее, чтобы те, кто в конторе, слышали, и громко оповестил сыновей Валерьяна Юрьевича: – Забыл сказать. Вы уволены. Все – раз, два, три, четыре. О чем сейчас будет издана соответствующая бумага, ага.
– Да как ты смеешь?.. – взвился Геннадий, но Панасоник скрылся внутри здания. – Нет, вы слышали? Срочно надо ехать к адвокатам.
– Виделся я с адвокатом, – вяло промямлил Владимир. – Отец был единоличным хозяином, устав позволяет ему брать на работу по мере необходимости любых работников, соответствующих характеру предприятия. Да не в том дело. Только по прошествии полугода со дня смерти родителя мы можем вступить в законные права. Но у нас нет свидетельства о смерти, когда оно появится, какой день считать смертью и кто это свидетельство выдаст – вопрос, конечно, забавный, потому что на него никто не ответит. Мой адвокат ищет лазейки, пока найдет, это чмо сделает нас нищими.
– Но придурок действительно нас уволит! – бесился Гена. – Давайте поднимем всех, есть же куча знакомых…
– В нашем положении, – сказал Владимир, – любой юрист даст один совет: с приказом, каким бы глупым и безумным он ни был, прямиком идти в суд и подавать иск на восстановление. А это время. Месяца три пройдет, когда начнется слушание дела, потом год судов… О-ой… Ну и дурдом!
– Должен же быть какой-то выход! – не унимался Геннадий. – Черт, теперь работу придется искать за три копейки.
– Где отец откопал этого самодура? – расхаживая взад-вперед, пожимал плечами Клим. – Наворотил наш папочка.
– Поехали, – скомандовал Владимир.
– Куда? – спросил Мирон.
– К адвокатам. Придется прописаться у них, что нам влетит в кругленькую сумму, да делать-то нечего. Отвоюем.
А Панасоник тайком подсматривал за ними в окно. Увидев, как мальчики расселись по машинам и выехали с территории хозяйства, он побежал к Ирине, заявил с порога:
– Напишите бумагу на увольнение.
– Кого увольняете?
– Сыновей Валерьяна Юрьевича и его зятя.
– А… – открыла она рот. – А… а какие основания?
– Саботаж. Прогул. Они только что кинули рабочее место и уехали… Ну, там еще чего-нибудь добавь от себя.
– Но так нельзя, – несмело взбунтовалась Ирина. – Без веских оснований… В конце концов, они хозяева… будут…
– Я сказал – приказ! – распетушился Панасоник. – Я тут главный! Исполняйте, будьте трижды любезны. Ага.
– Ты Катя? – еще раз спросила Галина.
– Да, да. Что вы хотите? Я вас не знаю.
– Хочу, чтобы ты передала Валерьяну Юрьевичу долг. – Галина протянула ей конверт. – Я занимала у него два месяца назад, сейчас возвращаю.
– А папы нет, – не брала конверт Катерина. Вдруг у нее задрожал голос и подбородок. – Он исчез. Пропал. Все считают, папу убили.
– Ах, боже мой! – взялась за грудь Галина. – Но тогда эти деньги твои.
– Почему мои?
– Валерьян Юрьевич просил, если я не найду его, отдать тебе, назвал адрес института, курса и группы. Его я не нашла, бери деньги, они твои.
Катя взяла конверт, но недоумению ее не было предела:
– Так неожиданно… Думаете, я могу ими воспользоваться? А если папа жив и вернется, что я скажу ему?
– Ну, если они тебе не нужны, не трать.
– Нужны, очень нужны. Я ушла к подруге на квартиру, денег мне не дали… но я устроилась официанткой в ресторан.
– Тогда спокойно трать, отец все равно давал бы тебе деньги, правильно?
– Правильно. Он никогда мне не отказывал… Сколько здесь?
– Двадцать тысяч.
– В моем положении это целое состояние, – улыбнулась девушка сквозь слезы. – Спасибо вам. Огромное спасибо.
– Не переживай, девочка, все будет хорошо. До свидания.
Катя настолько была потрясена, что не трогалась с места, все смотрела вслед своей нечаянной спасительнице.
Береговому показали на девушку, стоявшую в конце коридора. Он приехал в институт поговорить с младшей дочерью Валерьяна Юрьевича. Опасаясь, что Катя уйдет, он поторопился к ней, огибая группы студентов. Навстречу шла пышнотелая женщина лет сорока, и Береговой не обратил бы на нее внимания, если бы она сама не обратила его внимания на себя. Женщина странно на него смотрела, будто в чем-то провинилась или что-то затаила, а он ее видел первый раз в жизни. Кстати, она же разговаривала с Катей… Прошла. Береговой на мгновение обернулся – женщины нет, значит, ему показалось, будто она его откуда-то знает, он окликнул девушку:
