Екатерина Островская - Мотылек атакующий
– Двести тысяч евро за месяц, – сказал прокурор, – не такие уж большие деньги.
– А я еще ментам плачу, районным властям отстегиваю и с серьезными людьми делюсь, – ответил Кущенко. – Ты, что ли, будешь на общак кидать?
– Мне тоже делиться приходится, – признался Порываев. – Высокая должность мне не даром досталась. Или как вы думаете?
Кущенко промолчал, налил себе виски и выпил. И только потом напомнил прокурору:
– Я тебе за год еще золотые часы подарил: «Ролекс» и «Франк Мюллер».
– Это за другое. За то, что сына вашего от зоны отмазал.
– Нет, за это ты новенький «Лексус» получил. Не надо все в одну кучу валить.
Маша обрадовалась, услышав такие признания своих врагов, и тоже скачала разговор. Но потом подумала и перенесла на компьютер все содержание диска. Если адвокат увидит все своими глазами, он должен понять, что подобная информация не сможет быть отвергнута ни судом, ни управлением собственной безопасности Генеральной прокуратуры.
Почти час Маша посвятила изматывающей тренировке. А потом, вспотевшая, с полотенцем на шее, снова сходила в помещение охраны. Возвращая диск, сообщила подсматривающим за официантками охранникам, что посмотреть его было негде. Да и, скорее всего, она ошиблась: человека, на которого хотела посмотреть, там наверняка нет.
В Москву вылетели в воскресенье первым же рейсом. Отправились туда большой командой: Олег Валентинович, Коля, Хегай, врач и массажист, Кущенко-старший с парочкой телохранителей, для разогрева публики взяли Аню Врубель, которая должна была провести предварительный бой с какой-то мулаткой из Киева. Еще в салоне самолета оказалось десятка два Машиных почитателей, которые специально ехали в Москву на ее схватку с Пирцхвалавой, чтобы увидеть все собственными глазами и сделать ставки. Фанаты попытались подойти к ней и попросить автограф, но Мотылек сидела рядом с Кущенко, и его телохранители никого не подпустили. И все же Маша подошла к своим поклонникам и расписалась на программке будущего боя. На программке были две фотографии: высокой плотной женщины в белом кимоно и Маши в черной боксерской маечке, из-под которой выпирали ключицы.
Артема не было. Но он все же подъехал в аэропорт и долго беседовал с отцом, пытаясь его в чем-то убедить. Разговор закончился на повышенных тонах. Кущенко-младший направился к выходу из зала, промчался было мимо Маши, но тут же вернулся. Подошел к ней, красный после только что произошедшей ссоры с отцом, и сказал тихо:
– Подожди немного. Все будет хорошо.
Что его слова означали, Маша не поняла, да и не хотела думать об этом. Она смотрела сквозь стеклянную стену аэропорта на освещенное розовым утренним солнцем взлетное поле и вспоминала другой такой же день, когда они с Сергеем ждали своего рейса, чтобы улететь на отдых в Италию. Сергей нес чемоданы к стойке регистрации и вдруг остановился и посмотрел на нее, произнес вполголоса:
– Почему-то показалось вдруг, что ты улетаешь без меня. А я провожаю тебя, чтобы не увидеть никогда.
Тогда она улыбнулась мужу, и только. Если бы все знать заранее! Может быть, следовало изменить всего одну секунду того времени, чтобы потом изменилась вся жизнь? Все было бы теперь иначе, были бы живы и Сергей, и Славик, и не надо было бы сейчас никуда лететь с чужими и неприятными ей людьми…
– Удачи тебе, – добавил Артем.
И помчался к выходу.
Кущенко поручил Ане таскать еще и Машину сумку. Но Маша, увидев, как Врубель тащит тяжести, возмутилась и заставила нести весь груз Колю, который безропотно подхватил сумки спортсменок, свою и портфель Олега Валентиновича.
В Москве их встретил микроавтобус и «Мерседес» с удлиненной базой. В автобусе поехали все, включая телохранителей Алексея Филипповича, а сам Кущенко вместе с Машей добирались до гостиницы в лимузине. Маша всю дорогу смотрела в окно, а Кущенко уставился в экран телевизора, на котором беспрестанно прокручивал запись боя Ли Хэнги и Пирцхвалавы.
– Как она попалась на удушающий? – поражался каждый раз Кущенко, когда бой заканчивался.
Маша видела запись схватки много раз и знала, почему это произошло.
Через десять часов после прилета в Москву Маша выиграла схватку тем же приемом. Пирцхвалава задыхалась и хрипела, пытаясь вырваться из удушающего захвата. Она была очень сильна, и в какой-то момент Маше показалось, что ей не удается удержать соперницу, которая тяжелее на сорок килограммов. Она так сосредоточилась на захвате, что даже не слышала, как Пирцхвалава стучала по ковру, почувствовала только, как рефери пытается разжать ее руки. Поднялась и только тогда услышала рев беснующегося зала. Немела мышца бедра, по которому соперница сумела попасть ногой, Маша тяжело дышала и все никак не могла восстановить дыхание. Но все же подошла, чтобы помочь противнице подняться. Пирцхвалава отказалась от протянутой руки и перевернулась на живот, чтобы никто не видел ее слез. Маша поразилась: неужели для кого-то эти схватки – самое главное в жизни?
Вся команда собралась в раздевалке, чтобы поздравить победительницу. Каким-то образом туда проскочили и несколько поклонников. Были цветы и шампанское. Маша увидела сидевшую в углу Аню Врубель, которая, закинув голову, держала на переносице пакетик со льдом. К ней тоже кто-то подошел, но она сказала:
– Оставьте меня. Мне надо в душ.
Все тут же удалились. Тогда Маша взяла два фужера с шампанским и подсела к Ане.
– Давай по глоточку за наши победы.
И только сейчас поняла, что Кущенко нет. Владелец «Колизея» не пришел ее поздравлять, что было удивительно. Неужели поставил против нее, проиграл свои деньги и теперь переживает?
Алексей Филиппович не переживал. Наоборот, был несказанно рад. Он поставил на Машу сотню тысяч евро и выиграл почти вдвое больше. Выигрыш ему принесли в ложу за тонированным стеклом, откуда мужчина и наблюдал за боем. И когда поздравляли Машу, сидел в той же ложе. Кроме него там был еще один человек. Они потихоньку пили коньяк, закусывали бастурмой и разговаривали.
– Не могу понять, где ты ее нашел, – покачал головой собеседник Алексея Филиповича. – Ведь ни я, ни кто другой даже не слышали ни про какого Мотылька.
– Хорошая селекционная работа, – усмехнулся Кущенко. – Сам, можно сказать, девушку воспитал, окружил вниманием и заботой. Поэтому такой мастер у меня теперь есть, а у тебя, Васо, нет.
– Вот только не надо мне туфту гнать! Всех твоих бойцов я знаю хорошо. И если бы твой Мотылек был у тебя раньше, я бы знал. Если бы она выступала в любителях, мне бы тоже сразу сказали. Но фамилии Мотылькова не слышал никто и нигде. Ты ее проверял? Кто он такой, этот Мотылек? Откуда вообще?
– Из Рыбинска, – ответил Алексей Филиппович, разливая коньяк, – я сам ее паспорт смотрел.
– Да там школы нет, тренеров нет, – не поверил Васо, – не может она быть из Рыбинска. Даже в Ярославле никого. В Нижнем есть немножко, но…
Они выпили, а потом Васо сказал:
– Хочешь, я тебе миллион дам, а ты мне своего Мотылька.
– Не-а, – усмехнулся Алексей Филиппович.
– Два лимона дам и Пирцхвалаву в придачу, насовсем. Ты же знаешь, Куща, со мной ссориться не надо.
– А я и не собираюсь ссориться. Зачем? Мы с тобой друзья и партнеры. Мотылек – мой. И не потому, что я жадный такой, а потому, что у меня насчет Маши свои личные планы.
– Жениться на ней хочешь? – удивился Васо. – Ну, тогда давай. Но если до Нового года она твоей женой не станет, то я сам на ней женюсь. Она молодая, красивая – с такой можно в любое общество пойти, и все завидовать будут.
Часть четвертая
Менеджер Ли Хэнги согласился на проведение боя, поставив условие, что призовой фонд должен быть не меньше миллиона долларов, из которых три четверти получит победитель.
Данное обстоятельство чуть не сорвало сделку. Зал «Колизея», хотя и был огромным, едва вмещал шесть сотен человек. Но приглашенный владельцем клуба архитектор сказал, что вместимость можно увеличить до тысячи, а если поплотнее сдвинуть столики, то и до тысячи двухсот зрителей. Проект перепланировки архитектор сделал быстро и сам удивился результату – оказалось, теперь в зале уместится без малого две тысячи желающих наблюдать за жестокими схватками.
И встала другая проблема, уже перед Кущенко: как заполнить зал людьми, которые готовы заплатить по две тысячи долларов за возможность посмотреть схватку великой Ли Хэнги с новой, неожиданно вспыхнувшей русской звездой. Но начали поступать заявки из Москвы, с Кавказа, из Киева, из Скандинавии, Китая, Японии, Кореи и Соединенных Штатов… Тут же хозяин «Колизея» поднял цену на места за столиками, близкими к рингу, до пяти тысяч долларов, и почти сразу пожалел, что попросил мало, – самые дорогие билеты разлетелись в три дня. Собственную ложу он сдал за сто пятьдесят тысяч какому-то шейху, пожелавшему показать женскую драку одной из жен.
