Анна и Сергей Литвиновы - SPA-чистилище
Электричка со свистом набрала скорость, оставив Ходасевича на пустынной платформе, освещенной единственным фонарем.
Он, разумеется, и представить не мог, какие события – в том числе связанные с Ванечкой – произойдут завтра.
Глава 10
Утром в понедельник Валерий Петрович встал – по звонку телефонного будильника – в семь.
На улице уже рассвело, однако солнце еще не поднялось.
На крыльце, куда Ходасевич вышел выкурить первую сигарету, оказалось тихо и зябко. Береза понуро склонила свои желтые плети. Создавалось впечатление, что осень – навсегда и лето уже больше не вернется.
За завтраком полковник – хоть голова и была забита обстоятельствами собственного дела – все-таки по давней привычке посмотрел новости. «Евроньюс» склоняли на разные лады позавчерашнее убийство российской журналистки Вержбицкой. Оказывается, она имела двойное гражданство, русское и американское… К ее подъезду на Лесной улице москвичи приносят цветы и свечи… Начато следствие, прошел обыск и изъятие документов у журналистки на работе и дома…
Валерий Петрович переключился на «ТВ Центр» – там как раз тоже обозревали криминал. Рассказали о поимке банды мотоциклистов, грабивших одиноких дамочек на иномарках – быстро менты сработали!
Показали взятых преступников, в фас и профиль – два жителя Грузии, на допросах все отрицают. И хоть подробности задержания по телику не приводились, по оговоркам оперов полковник понял, что поймали бандитов «на живца» – так, как предложил бы охотиться на преступников он сам (если бы его спросили). Собственная проницательность (правда, никем не востребованная) слегка улучшила Ходасевичу настроение.
Расписания электричек у Валерия Петровича не было, поэтому он решил выйти на станцию с запасом.
Когда он открывал калитку, из полуразрушенного дома напротив выскользнули две тени. Ходасевич посмотрел им вслед. По виду – бомжи. Оба в когда-то белых, весьма грязных бейсболках. Фигуры похожи – приземистые, коренастые, с длинными руками. Оба одеты в нечистые пиджаки, брюки и полуразбитые кроссовки. Один – старше, второй раза в два моложе. Почему-то с первого же беглого взгляда полковнику показалось, что оба бомжика – отец и сын. Их явление напомнило Ходасевичу, что он до сих пор не осмотрел заброшенный дом. Он обязательно займется этим, как только вернется в Листвянку.
А сейчас главное – полковник Ибрагимов. Встреча с коллегой назначена на десять, и на нее не стоит опаздывать.
В электричке было душно, влажно – и полно людей. Подмосковный люд следовал на работу в столицу. Сесть негде, тамбуры и проходы забиты. Место немолодому Валерию Петровичу уступить никто не подумал – да он и не претендовал.
Спустя полчаса поезд подвалил к вокзалу. Демонстрация народа растянулась по платформе, спеша к метро. На выходе путь потоку преграждал павильончик. Там действовали автоматы наподобие метрошных. Оказалось, теперь, чтобы выйти с платформы, надо всунуть в аппарат билет – железная дорога боролась за свои доходы. Ходасевич постарался припомнить, когда он последний раз путешествовал на электричке – на отечественной электричке. Получалось, лет двадцать назад, когда о подобном и не слыхивали.
Покуда он вытаскивал из портмоне билет и разбирался, каким концом вставлять его в контроллер, его раз пять толкнули и дважды обругали. К тому же сквозь турникет за ним сумел проскочить на халяву длинный глистоподобный парень. Русские люди, как всегда, изыскивали лазейки в самых держимордных схемах.
Дальше все было знакомее. Несколько остановок на метро до станции «Лубянка».
Родной «сороковой» гастроном работал – правда, уже под другим названием. Сетевой супермаркет напротив «дома два», кто бы мог подумать!.. Ходасевичу вспомнилось, как отсюда приносили им праздничные советские заказы: гречку, чай «со слоном», полукопченую колбасу, красную икру и порой осетрину.
Теперь и икры, и осетрины, не говоря уже о гречке, хоть завались. И спиртным торговали, в том числе инвалютным, невзирая на время – а ведь не было еще не только двух, но и даже одиннадцати.
Валерий Петрович приобрел заказанный литр «Блю лейбла» для Ибрагимова. Бутылка пробила изрядную брешь в его бюджете.
Ровно в десять, как договаривались, он вошел в кабинет старого приятеля.
Они обнялись. Потом немного поболтали о личном. Затем – о нынешней ситуации в службе. По тону разговора полковник понял, что куратор не слишком доволен самодеятельностью Ходасевича, взявшегося вдруг расследовать уголовное дело. Он, похоже, считал халтурку приятеля и своим упущением тоже. Прозрачно намекнул, что подобные действия в дальнейшем следует согласовывать с ним.
– А вообще ты, Петрович, должен иначе применять свои таланты. Будем тебя теперь плотнее привлекать к аналитической и прочей работе. Негоже, когда такие кадры, как ты, сидят на голом пенсионе…
Настроение у Валерия Петровича резко повысилось. Кажется, скоро придет конец одиноким скучным завтракам в пустой квартире. А также частно-сыщицкой бодяге, в которую он бросился от скуки и безденежья. Отставник улыбнулся.
– Я, как юный пионер, всегда готов.
И в этот момент у него зазвонил мобильный телефон. Ходасевич извинился и глянул на определитель. На удивление, звонил Стас – зять пропавшей Аллы Михайловны. Пришлось ответить – как ни крути, работодатель.
– Вы где? – начал Стас без всякого приветствия. Голос его звучал взволнованно и напряженно.
– Я не могу сейчас говорить. Что-нибудь случилось?
– Да, случилось.
– С Ванечкой?!
– При чем здесь он? – удивился Стас.
– Тогда вы меня извините, я не могу говорить, позвоню вам через полчаса.
– Ну, ладно, – протянул заказчик. В его тоне сквозило явное недовольство.
Ходасевич нажал на «отбой».
– Да ты, я смотрю, и без нас нарасхват, – сыронизировал Ибрагимов. – Ладно, давай доложу, как я отработал виски… Я уже говорил, по всем твоим запрошенным товарищам – кроме одного – у нас никаких материалов не нашлось. Кристальные какие-то люди. А вот, – он протянул Ходасевичу папочку, – донесения по пианисту Ковригину и его грешкам. Как ты понимаешь, выносить документы из здания запрещено, но при мне посмотреть можешь. Даже можешь кое-что законспектировать. Но время, повторяю, прошлое – все сроки давности вышли, за это дело ты его никак не уцепишь.
«Да и цеплять не буду», – подумал Ходасевич, однако вслух произнес:
– Спасибо, Олег.
– А вот тебе, как ты просил, распечатка разговоров твоей пропавшей дамочки за последнюю неделю. Все ее мобильное общение. Когда она, говоришь, исчезла? В среду вечером?
– Так точно.
– Совпадает. Последний звонок на ее сотовый поступил в среду около девятнадцати часов. В дальнейшем телефон молчал. Эту распечатку ты можешь взять с собой – это секрет не наш, а мобильного оператора, которым он с нами обязан делиться. Мой парень тут тебе маленько помог: расписал на полях карандашиком пояснения, а то ты с непривычки не разберешься.
Ибрагимов протянул Валерию Петровичу бумажную зеленую папку без всяких опознавательных знаков. Тот открыл ее. Внутри оказалась компьютерная распечатка с пометками на полях, сделанными аккуратнейшим бисерным почерком.
– Спасибо тебе и твоему парню.
– Ну, все, Ходасевич. Рад был тебе помочь. Надеюсь, в следующий раз ты будешь помогать мне.
– Я с радостью. Не забывайте, что я еще жив и дееспособен.
Напоследок двое полковников снова обнялись.
***Спустя десять минут Валерий Петрович вышел в Лубянский переулок. Глянул на часы. Следовало поторопиться на вокзал, чтобы поспеть на последнюю перед перерывом электричку. Но сначала надо позвонить Стасу – с чего его вдруг так разобрало.
Ходасевич набрал номер – «абонент не отвечает или находится вне зоны приема». Долго не думая, он позвонил его жене – та же самая петрушка. Наконец, полковник попытался соединиться с Ванечкой – и у юноши мобильник был недоступен. Тогда он набрал домашний Бартеневых – там, как и следовало ожидать, ответом ему стали длинные гудки.
Что ж, со Стасом или с кем-то из его семьи он сможет связаться и из Листвянки.
Валерий Петрович покинул залитую осенним солнцем, фырчащую автомобилями поверхность Белокаменной и спустился в метро.
***Электричка, что следовала из города в область, была, не в пример утренней, совсем пустой.
Полковник устроился у окна по ходу движения с солнечной стороны – со всеми удобствами.
Через полчаса он уже будет на станции Листвянская.
Поезд тронулся. В отсек на шестерых, где выбрал место Ходасевич, больше никто не сел. Да и вообще в вагоне было человека четыре. Разместились все как можно дальше друг от друга.
Тогда полковник решил – чуть не впервые в жизни – изменить строгой привычке: работать с документами только в служебном кабинете или на конспиративной квартире, в крайнем случае – дома. Уж очень не терпелось посмотреть, кому звонила в свою последнюю неделю Алла Михайловна.
