Наталья Александрова - Сбылась мечта хулиганки
Пока на экране чистили зубы, жевали «Орбит», стирали блузки и писали в памперсы, Вахромеев находился в ступоре, потом опомнился, выключил телевизор, но еще долго сидел, тупо уставившись в темный экран. Его вывел из оцепенения вновь затрезвонивший телефон.
Как приговоренный к казни, Петр Степанович снял трубку и обреченно произнес:
– Вахромеев слушает.
– Петр Степанович, – промурлыкал прежний голос, – ну как, понравилась вам передача?
– Кто это говорит?! – рявкнул Вахмистр, оправдывая свое прозвище.
– Я думаю, вы догадываетесь, – мурлыкнула трубка, – как вам кажется, заинтересуют их показания свидетеля, который видел профессора в день его трагической смерти вовсе не в поселке Нелидовка, а в городе, на улице академика Ландау? Как вы думаете, не свяжут ли они его трагическую смерть с экспертизой, которую он должен был провести?
– Замолчите! – крикнул Вахромеев. – Кто вы? Откуда вы все это знаете?
– Кто я, вы знаете, – повторила женщина. Голос ее поскучнел, – а замолчать… Вы пробовали заставить меня замолчать. Пока у вас ничего не вышло.
– Чего вы хотите? – промолвил Петр Степанович утомленным голосом. Он действительно почувствовал вдруг, что устал, смертельно устал.
– Чего я хочу? – переспросила женщина. – А как вы думаете, чего я хочу?
– Денег? – спросил Вахмистр.
– Да, вы угадали. Я хочу денег. Но очень, очень много денег. Я хочу половину той суммы, которую обещали вам шведы…
– Замолчите! – испуганно вскрикнул Петр Степанович. – Вы с ума сошли! По телефону!
– Но вы же сами спросили меня, чего я хочу. – В голосе женщины явственно слышалась насмешка.
– Да у меня сейчас и нет таких денег! Где мне взять такую огромную сумму?
– Естественно, таких денег у вас нет, – голос женщины стал холодным, как отключенный отопительный радиатор, – шведы не дураки, чтобы давать такую взятку авансом… Ладно, ладно, молчу! – прервала она сама себя, почувствовав даже по молчанию Вахромеева, как нервирует его всякое упоминание о шведах. – Я понимаю, что сразу таких денег заплатить вы не сможете, для начала вы заплатите мне совсем немного, скажем, десять тысяч долларов.
– Вы считаете, что это совсем немного? – язвительно спросил Вахромеев.
– Да, и вы тоже так считаете, – ответила его невидимая собеседница, – во всяком случае, когда такую сумму попросила у вас ваша сердечная привязанность Лерочка Богуславская, вы не стали жмотничать и тут же выложили ей денежки… А когда ваша благоверная Антонина Васильевна пронюхала про ваши рождественские развлечения в Стокгольме, вы, чтобы успокоить разбушевавшуюся супругу, выдали ей аж двадцать тысяч «зеленых» на ремонт новой квартирки ее племянника…
– Да кто же вы, черт бы вас побрал! – заорал в трубку Вахромеев. – Откуда вы все это знаете?
– Кто я – вам прекрасно известно, вы давно уже следите за мной и знаете обо мне очень много, почти все… А откуда мне это известно – неважно, у каждой женщины должны быть свои маленькие тайны. И это не должно вас интересовать. Давайте лучше обсудим, где и как вы передадите мне деньги…
При выезде из города дождь, как по волшебству, прекратился. Быстро сохнувшие лужи блестели в лучах выглянувшего робкого еще солнышка. «Девятка» Андрея быстро неслась по гладкому шоссе, и хоть по сторонам дороги деревья стояли еще голые, но мне казалось, что все вокруг зеленеет и птички поют. Может, теперь всегда, когда я с Андреем, будет хорошая погода?
Андрей спросил, что же случилось на перекрестке, но я отшутилась. Незачем ему рассказывать, да и теперь, в машине, рядом с ним, я придавала гораздо меньше значения несостоявшемуся покушению. Нет, я, конечно, понимала, что избежала смерти под колесами и что это было именно покушение, а не просто наезд по причине пьянства или глупости водителя, но рядом с Андреем мне совершенно не хотелось думать о неприятном.
– Возьми там карту и посмотри, долго ли еще, как бы поворот не проскочить.
Я долго искала по карте, где же это село Хаврино, за это время мы, разумеется, проскочили нужный поворот. Но Андрей не рассердился, не стал меня ругать и воспитывать, как это сделал бы ненаглядный – тот вечно пилил, что я безответственная и не отдаю отчета своим словам. Справедливости ради следует отметить, что так он делал раньше, до всех событий. В последнее же время ненаглядный ведет себя по-другому, он стал больше похож на человека, даже признал, что вел себя не лучшим образом, а это для него уже прогресс. Я вспомнила, как он посмотрел на меня вчера в редакции – удивленно и растерянно, – и в душе зашевелился неприятный червячок. Нужно было позвонить ему вечером, поговорить поласковее…
Тьфу, какие глупости лезут в голову! Здесь, в машине рядом с Андреем, я думаю о ненаглядном! Да провались он совсем!
Мы долго кружили по проселочным дорогам, потом остановились, чтобы отдохнуть и перекусить. Андрей достал термос с горячим кофе и большой пакет с едой. Я откусила бутерброд, стараясь не думать о той женщине, которая его делала. Может быть, мама? – шевельнулась слабая надежда, но здравый смысл подсказывал другое. У такого красавца, как Андрей, не может не быть женщины. Они, небось, бегают за ним табунами, и какая-нибудь обязательно добилась своего. Мы, женщины, очень упрямы и настойчивы. И что же мне делать? Становиться в очередь его невостребованных поклонниц? Потому что Андрей – не бабник, это сразу видно. Красивый, обаятельный – но не бабник. Он весь в работе.
Однако сейчас мы вместе, и нечего грустить. Поживем – увидим, как там дальше все развернется. Я повеселела и улыбнулась Андрею.
– Скажи, профессор Шереметьев действительно был так опасен этим… из управления? Действительно на том месте нельзя строить центр, потому что речка заразная?
– Если бы старик честно дал свое заключение, то, несомненно, оно было бы не в пользу строительства. И существует огромная вероятность, что как только начнется строительство, – а это тебе не деревенскую избушку выстроить, это же огромный комплекс будет, – так вот, породу придется взрывать, котлованы глубочайшие рыть, пласты осядут, и зараженные воды подземного озера попадут в речку Суйду.
– Откуда такая уверенность? – прищурилась я.
– Оттуда, – передразнил Андрей. – Еще когда ту, первую, статью писал, познакомился с одним ученым, он как раз этими вопросами занимался. Такой Игорь Осетров, гидрогеолог из Метеорологического института. Пытался я тогда его уговорить в печати выступить, но не смог. Тогда здорово на газету нажали сверху. Писать мне больше ничего не разрешили.
– Однако экспертизу назначили?
– Это уже позже, там другие силы какие-то вступили в борьбу. Ну вот, а тогда Игорь этот вдруг звонит мне и говорит, что уезжает работать в Штаты. Контракт на три года, а потом, сама знаешь, мало кто возвращается. Ну, он и оставил мне кое-какие материалы про те подземные воды. Теперь твоя очередь рассказывать. Что еще произошло тогда в квартире?
– Тогда – ничего, – тщательно подбирая слова, ответила я, – но у меня сильные подозрения, что профессор Шереметьев проболтался, что попал сначала не в ту квартиру, потому что с тех пор меня несколько раз пытались убить.
– Тебе не кажется? – недоверчиво спросил Андрей.
– Нет, не кажется, – вскипела я, – вот как раз сегодня…
Я рассказала ему про покушение.
– До сих пор перед глазами стоит его лицо. Такой немолодой дядька, а туда же, в киллеры подался.
– Ты уверена, что это был не просто наезд?
– Уверена, – твердо ответила я. – Но мы зря спорим. Вот если выясним, что владелец пятнадцатой квартиры имеет какую-то связь с аферой строительства центра, то я расскажу тебе еще кое-что, и ты тогда точно поверишь.
– Тогда за дело! – И мы поехали в Хаврино.
Оказалось, что найти нужную деревню было еще полдела. Основной задачей было разыскать в деревне самого Милютенко. На двери сельсовета висел большой замок, и, судя по тому, что он был совершенно ржавый, никто им не пользовался уже несколько лет. «Верно, – заметила проходящая мимо бабка, несмотря на весну в валенках с галошами, – сельсовет, почитай, уж года три как перевели в Чикино. Это пятнадцать верст от Хаврина будет.
Про Милютенко она ничего не знала. Мы толкнулись наугад в два дома, в одном вообще не открыли, а во втором отозвалась только дворняга на цепи, которая понятия не имела про Милютенко. Больше на улице никого не было, вся деревня как вымерла.
Я заметила на лице Андрея легкие признаки растерянности и раздражения – вот, поддался на уговоры, поперся черт-те куда, и все зря.
– Магазин! – осенило меня. – У них должен быть магазин.
Магазин занимал неказистое строение, мы определили его по валявшимся вокруг ящикам и битым стеклам. Как я и предполагала, вся деревня оказалась в магазине.
– Привоз! – уважительно объяснили мне.
Но Милютенко тоже никто не знал, пока одна старуха не сообразила, что это, должно быть, Люськин мужик. А Люська только что отоварилась и домой пошла, так что застанете.
