Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
На кухне он застыл, прислушиваясь. Ему показалось, из комнаты Николая доносится ритмичный весьма характерный скрип. Шагнув в коридорчик, он явственно услышал сопение, сладкие стоны, мужской, а потом и женский.
- Сволочи! - пробормотал Стас, вернулся на кухню, плотно прикрыл за собой дверь в пристройку.
На кухонном столе он увидел коробку с ампулами и упаковку шприцов. Включил свет, вытащил листовку-вкладыш. Название лекарства ничего ему не говорило, но он внимательно прочитал английский текст и понял, что получил довольно мощную дозу сильнейшего нейролептика, который используют при шизофрении, ажиотированной депрессии, белой горячке и прочих психических заболеваниях, когда больной ведет себя буйно. Далее следовал внушительный список противопоказаний и побочных эффектов, и у Стаса полезли глаза на лоб.
- Вот суки, - тихо простонал он и открыл холодильник.
Он вспомнил, что всякие токсические вещества вымываются из организма молоком. В холодильнике стоял литровый картонный пакет, еще не вскрытый. Стас поискал стакан или чашку, не нашел, вскрыл пакет и стал пить прямо из него. Белые струйки текли по подбородку на грудь. Он не обращал внимания, жадно хлебал, влил в себя поллитра и отправился в душ. Его все еще слегка покачивало, голова кружилась. Иначе и быть не могло. Нейролептик с длинным названием резко понижал артериальное давление, вызывал кожные реакции, бил по почкам. У Стаса чесалось лицо. В зеркале при ярком свете он увидел себя, красного, отечного, с глазами-щелочками и распухшим носом. Поскользнулся на кафельном полу, чуть не упал, разозлился еще больше и следующие полчаса шпарил себя крутым кипятком, потом включал ледяную воду, опять кипяток, опять ледяную. Этому учил его отец еще в детстве и уверял, что если принимать контрастный душ каждый день, то жить будешь долго и никогда не заболеешь. Но раньше Стас ленился и жалел себя.
Процедура помогла. Он докрасна растерся полотенцем и вернулся в свою комнату другим человеком. На часах было без пятнадцати шесть утра. Спать ему совершенно не хотелось. Он не спеша оделся, достал небольшую спортивную сумку, сложил туда пару футболок, свою любимую темно-синюю рубашку из натурального шелка, еще одну, бежевую, льняную, а также легкие летние брюки, джинсы, две смены нижнего белья, еще всякие мелочи, напоследок побрызгался своей любимой туалетной водой "Гуччи" и бросил флакон в сумку.
В глубине бельевой полки лежал небольшой сверток. Там было пять тысяч долларов. После истории с блокировкой карточек он боялся оставаться без наличных. Четыре тысячи он спрятал в сумку, в специальный потайной карман, одну положил в замшевый "набрюшник", пристегнутый к брючному ремню.
Оглядев комнату, он заметил зарядное устройство от мобильника и взял с собой. Напоследок он соорудил на своей кровати конструкцию из подушек и запасного одеяла, накрыл легким вязаным пледом, отошел, поглядел. Получилось неплохо. Вполне можно подумать, что он лежит, свернувшись калачиком и накрывшись с головой. Глубоко вздохнул, вышел из комнаты, направился к выходу, ведущему в гараж. Там сначала открыл серый "Опель", на котором возвращался из аэропорта, и взял свой мобильный телефон. Затем открыл дверцу белого "Рено".
Он знал, что у Николая имелось два пистолета. Один был всегда при нем, другой хранился в машине, в специально оборудованном тайнике. Но где именно этот тайник, Стас понятия не имел. Он заглянул в бардачок, пошарил под сиденьями, прощупал обивку. Во рту у него опять пересохло, сердце забилось громче и быстрее. Он пнул ногой переднюю покрышку, огляделся мутным взглядом, увидел здоровенный гаечный ключ. Рука сама потянулась к железяке, однако хватило сил остановиться и не разнести Колину машину ко всем чертям.
- Ну, ты чего? - обратился он к самому себе ласковым шепотом. - Ну на хрена тебе пушка?
Тихо захлопнув дверцы машины, он вышел из гаража, закрыл ворота.
Первый автобус в Керкуру отправлялся в шесть тридцать. От виллы до остановки было десять минут ходьбы. Оказавшись в пустом прохладном салоне, Стас откинул спинку мягкого кресла и спокойно, крепко уснул. Через час он был в Керкуре. Катера на материк отплывали каждые двадцать минут. До Салоников он доехал на автобусе и в три часа дня, измотанный, голодный, но спокойный и почти счастливый, сел в поезд "Салоники-София".
Теперь он даже рад был пережитому стрессу и ужасу, который испытал на вилле, когда лежал, спеленатый шторой, и толстая дура-гречанка устроила ему допрос, обвинила его во вранье, вколола какую-то чудовищную, вреднейшую мерзость, а потом рассуждала о том, псих он или не совсем еще. Всего несколько часов назад у него не было никакой перспективы, кроме домашнего ареста и регулярных уколов, которые вскоре сделали бы из него придурка, инвалида и импотента. Вот он, итог усилий всемогущего папы-генерала.
- Нет уж, спасибо. Хватит, - тихо усмехнулся Стас, обращаясь к сияющему парусу яхты на горизонте, - не можете вы все ни хрена! Со своими проблемами я теперь буду разбираться сам. Я знаю, что делать.
* * *
Анжела не почувствовала, как ее вытащили из "жигуленка", перенесли в черный джип с затемненными стеклами и уложили на заднее сиденье. Это произошло за считанные минуты в ремонтной мастерской, всего в десяти километрах от кольцевой дороги. Там работали два молчаливых автомеханика в промасленных спецовках.
- Ну я пошла, да?- осторожно спросила Милка, с тоской глядя на тонкую полоску света между железными створками ворот мастерской. - Давайте деньги, как договаривались, и я пошла.
Ей никто не ответил. Белобрысый шофер сосредоточенно прикуривал. Механики возились со скелетом какого-то автомобиля.
- Я все выполнила, блин, дай деньги, - растерянно повторила Милка.
На нее вдруг напала странная, одуряющая слабость. Ноги стали ватными. Белобрысый шофер задумчиво курил, глядя сквозь нее прозрачными светло-голубыми глазами, и вдруг легонько кивнул головой.
- Ну что, рассчитаемся, и я побежала? - обрадовалась Милка, ожидая, что вот сейчас перед ней выложат обещанную сумму, она уйдет, поймает машину, и прямо в Шереметьево-2. Все уже готово. В сумке загранпаспорт с шенгенской визой и билеты до Неаполя. Всю жизнь мечтала побывать в Неаполе.
Однако шофер кивнул вовсе не ей. Пока она говорила, один из автомехаников неслышно подошел к ней сзади и достал из кармана толстый капроновый шнур.
Крикнуть она не успела, после короткой агонии обмякла. Белобрысый водитель выплюнул окурок, достал из кармана пачку долларов, перетянутую резинкой, молча шлепнул ее на загаженный стол, вскочил в джип. Второй механик открыл ворота, машина проехала пару сотен метров по проселочной дороге и выехала на Можайское шоссе.
Механики заперлись в мастерской, расстелили на полу большой кусок полиэтилена, закатали в него мертвую Милку, отнесли в угол и накрыли сверху брезентом. Потом занялись "жигуленком". Поменяли номера, обшарили салон, нашли под сиденьем шприц, выбросили его, протерли тряпкой с чистящим раствором руль, дверные ручки. Перекрашивать не стали. Мало ли в Москве и Московской области голубых "четверок"?
Потом, глубокой ночью, в багажнике этой самой "четверочки", Милку привезли на ближайшее кладбище. С могильщиками договорились заранее, еще позавчера. Огромный сверток опустили в свежую яму, присыпали землей.
А на следующий день были похороны. Чей-то гроб под музыку духового оркестра и плач родственников торжественно опустился сверху, скрыв под собой тело Людмилы Борисовны Галушкиной 1975 года рождения на веки вечные.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Спать осталось меньше трех часов, и Сергей охотно согласился на предложение Натальи Марковны никуда не уезжать, отдохнуть у них. Она постелила ему в бывшей комнате Стаса. Как только он прикоснулся головой к подушке, тут же провалился в сон.
В восемь утра его разбудило настойчивое верещание мобильного. Не открывая глаз, он нащупал телефон на тумбочке и услышал бодрый голос Райского:
- Поздравляю, к Анжеле вам ехать не надо.
- Что случилось? - растерянно спросил Сергей, заставляя себя проснуться.
- Похитили ее, - полковник нервно хохотнул, - прямо из-под носа у моих наружников увезли. И главное, сукины дети, до сих пор уверены, что с их стороны никаких проколов не было. Черт, ну как работать с такими кретинами, а, майор? Нет, конечно, эти сволочи разыграли все гениально, не спорю. В дом никто чужой не входил. Ее домработница якобы вызвала такси и повезла ее в четыре утра в больницу, потому что у бедняжки разошлись швы. Но в клинике она не появлялась, врачу своему не звонила, и швы у нее разойтись не могли.
- Откуда вы знаете? - быстро спросил Сергей.
- Ну что вы задаете идиотские вопросы? - раздраженно рявкнул Райский.- Не проснулись еще? Так просыпайтесь!
- Нет, я понимаю, вы проверили клинику, и не только ту, в которой ее оперировали, но -вообще все московские больницы. Я о другом. Откуда вы знаете, что у нее не могли разойтись швы?
