Вера Русанова - Туманный берег
- А что написать? - спросила она впрямую.
- Лучше укажите ещё несколько привлекательных черт вашего характера. Нежность, например, мягкость, доброту. Любовь к детям.
- Давайте я напишу любовь к детям, - пожала плечами Наталья. К детям она, действительно, относилась нормально. Неприятно делалось только от мысли, что какой-то фриц или француз будет заранее рассматривать её как инкубатор для произведения детей.
Еще раз пробежала глазами свою анкету, глупо послюнявила ручку, отчего первая буква расплылась. И написала: "Люблю собак и кошек. Вообще, люблю жизнь". Эта фраза решила её судьбу.
Тим Райдер появился примерно через месяц. Неуверенный, то и дело виновато улыбающийся англичанин. Они ходили везде с переводчиком. С ума сойти! Он ни слова не понимал по-русски, она из школьного английского помнила только "май нейм из Наташа".
Правда, англичанин не постеснялся через переводчика сообщить, что ужасно жалеет о таком способе знакомства, что, дескать, это все, конечно, глупо, и он выбрал её чуть ли не от нечего делать, просто понравилась фраза, что она очень любит жизнь, и ещё улыбка. Но потом полюбил! Конечно же, полюбил!..
Наталья слушала и не верила. Слушала его лепет и пыканье-мыканье стеснительного переводчика, пытающегося казаться невозмутимым, как закадровый голос в видюшных кассетах.
Слушала их, а слышала слова Анжелики (так звали ту самую секретаршу из брачного агентства): "Тебе повезло! Ты просто не представляешь, как тебе повезло! Он же богатый! У него чуть ли не заводы в Англии свои! Никаких там брачных и внебрачных детей! Твердое намерение жениться! На тебе, балда, ты понимаешь, на тебе!"
Однако же, они продолжали бродить с переводчиком. Тим по-прежнему смотрел, в основном, себе под ноги и только изредка на её грудь. Он ей не нравился. Совсем. Нравилось кольцо, которое он купил ей через три дня, понравилось, как он отреагировал, когда она "застеснялась": "Что вы?! Я не могу этого принять! Мы ведь просто друзья!"
Райдер сказал (тоже через переводчика, разумеется): "Это просто подарок очаровательной русской девушке. И он вас ни к чему не обязывает".
Анжелика нудела: "Учи язык! Учи язык!" А Наталья не постеснялась сказать однажды: "Пойдемте, мистер Райдер, поднимемся ко мне", и добавила для переводчика: "Переводи, переводи!" Ей как-то сразу перестало быть стыдно и расхотелось расшаркиваться: "Посмотрите, как мы с мамой живем". Тем более, что мамы-то совершенно точно дома не было.
Тим выпучил глаза. То ли от удивления, то ли от радости. Поднялся вслед за ней в их двухкомнатную квартирку на четвертом этаже. Даже снял туфли в прихожей, наступив носками на влажный коврик.
Наталья сразу пригласила его в гостиную, налила в две рюмки "Столичной" водки, сказала раздельно: "Рус-ска-я!", и обвила его короткую шею руками.
Водки Райдер выпил едва ли половину, как раскладывается русский диван-книжка не сообразил. Пришлось все делать самой, а он только переминался с ноги на ногу сзади и робко пытался прижиматься к её бедрам. А потом, в постели, он все говорил со сладким придыханием: "Рус-ска-я", а ещё "рашн", "хот" и "колд". И Натальиного убогого английского хватало для того, чтобы понимать: "Русская! И горячая, и холодная!.. Русская!"
Играть свадьбу ни в Железнодорожном, ни в Москве Тим не захотел. В Лондон она полетела через два месяца беременной невестой. Там же обвенчались. По настоящему обвенчались! Смех, да и только! Платье, правда, было шикарное. А ещё через месяц у неё случился выкидыш.
Доктор мягко, но путано объяснил, что дело не в ней, не в Наталье, а в том, что у мужа какой-то особый тип то ли аллергии, то ли несовместимости клеток, и ребенок был обречен. Короче, она поняла, что если бы забеременела от кого-нибудь другого, то родила бы без проблем, а так - странно, что этот несчастный аллергический эмбрион, вообще, завелся у неё внутри.
Плакала она недолго. Дня два или три. Только вот Тим, несмотря на все его деньги, стал казаться ей ещё более ущербным. Ребенка сделать не может. Мужик, блин!..
Нет, детей Наталья не хотела. И вовсе не из-за детей было это... Ну, в общем, это... С парнем, который часто проезжал мимо их коттеджа на велосипеде. Да и было-то всего четыре раза.
Зато она узнала, как четко Райдер научился выговаривать слово: "Проститутка!" И кто его, интересно, научил? Во всяком случае, не она.
Она была виновата, да. Он имел право даже вмазать ей по морде, она бы стерпела. Но позволять какому-то английскому дерьму говорить в присутствии горничной: "Этой проститутке накройте отдельно!" (тогда она уже могла кое-что понимать по-английски), это уж извините!
"Не больно-то и хотелось!" - зло думала Наталья, срывая с пальцев и швыряя о зеркало кольца. - "Не больно-то и надо!.. Тупой урод! Только такие тупые уроды, как ты, ищут себе русских жен по каталогам!.. Какая же я была дурища?! Бог мой, какая идиотка!"
Зеркало, в конце концов, разбилось. Горничная убрала осколки, хотя ей, наверное, стремно было убирать за русской шлюхой. В общем, развод оформили оперативно, и Наталья улетела в Москву, на прощание сказав Райдеру в аэропорту: "Да пошел ты!"...
- Значит, вот как все получилось? - Андрей потер рукой подбородок. - И что же в материальном плане? Он вам что-нибудь при разводе оставил?
Наталья хмыкнула почти с гордостью:
- Он-то, вроде, собирался что-то заплатить, да я бы не взяла! Что я, на самом деле, шлюха что ли? Меня будут "проституткой" называть и деньги за это платить? Ну, тогда точно публичный дом получается... Не надо мне его сраных денег, так я ему и сказала!
В кабинет заглянул Красовский, вопросительно указал глазами на Наталью. Андрей кивнул:
- Все нормально. Входи.
Серега прошел, присел на угол стола, сцепил руки на колене. Ухмыльнулся весело и злорадно:
- Так вот она, живая вдова господина Райдера, которую мы так долго искали?!. Можно спросить, чего ж вы второй раз замуж не вышли? Супружника вашего, красавца, не могли забыть?
В "красавце" он сделал ударение на последний слог. Слюсарева обиженно втянула внутрь щеки. Губы её сложились бантиком, с двух сторон на лице залегли глубокие складки:
- Не вышла и не вышла! Какое это имеет значение? Это мое личное дело.
- Точно, - Красовский кротко кивнул. - Наше дело только найти того, кто грохнул Тима Райдера вместе с его второй женой... Может быть, например, это вы, а?
Мышцы на её лице расслабились непроизвольно и мгновенно, нижняя губа обвисла, как у старой собаки, даже щеки вдруг сделались дряблыми:
- Вы что?! - коротко и пронзительно выкрикнула она. - Чокнулись, да?! На хрена мне его убивать?
Серега почти испуганно предположил:
- Денег ради?.. Несерьезная причина, конечно, я понимаю...
Андрей отошел к окну. Происходящее в кабинете ему абсолютно не нравилось. Права была вчера Катя: надо чтобы кто-нибудь Красовского периодически осаживал. Вот что сейчас будет? Серега будет наезжать на тетку, сначала тихонько, потом вполне конкретно. Доведет её до истерики, до слез...
- Да, если бы мне нужны были его деньги! - захлебывалась собственным испуганным визгом Наталья. - Да что я, дура что ли? Что он, все свои капиталы с собой носит, что ли? Что я, по-вашему, хотела - ограбить его, мертвого, и по карманам пошариться?! Что мне от его смерти? Мы ведь разведены. Официально. Я ему теперь - никто!
Серега хотел что-то сказать, но Андрей стремительно обернулся и остановил его жестом.
Или Слюсарева не знала, что является одной из наследниц по закону, или продолжала играть. В любом случае, встречных заявлений делать пока не следовало.
- ... Что я, по-вашему? И его и девчонку эту с семьдесят первого года?!. Я на маньячку похожа, да?!
Андрей молчал. Молчал и Красовский.
- ... Господи, да я же человек тоже?! Почему вы думаете, что вокруг вас одни уроды?! Лучше бы мне с балкона кувыркнуться: уже бы все и кончилось. А так... Посадить вам некого, да?.. Ну, я же тут ни при чем! Мальчики! Миленькие!
- Почему вы прятались? - спросил Андрей тихо и внятно, отчего-то снова думая о львенке и глядя на трясущуюся темную гриву Натальиных волос.
- Что? - она словно не расслышала. Взглянула на него все ещё зло и испуганно.
- Повторяю вопрос: почему вы прятались? Почему? От кого?
- Я не пряталась! Не пряталась! Не пряталась!..
Ее голос эхом отдавался от потолка и стен, а Серега демонстративно загибал пальцы, на правой руке, отмечая, сколько ещё раз она повторит эту фразу. Пришлось подключать левую руку: фраза прозвучала ровно шесть раз. Потом Наталья опустилась на стул и снова сжала коленками руки. Воцарилось молчание.
- Меня хотели убить, - хрипло проговорила она. - Меня ударили по голове. Сзади... Мне показалось, что если я не спрячусь, меня добьют. Я испугалась...
Это было более, чем неожиданно. Щурок с Красовским обменялись быстрыми взглядами.
- Когда? - Андрей выдвинул из-за стола свой стул и сел прямо напротив Слюсаревой. - Когда вас пытались убить?
