Михаил Учайкин - Синдром Минотавра
– В чайнике быстрее, – объяснила другая женщина и протянула ей пакетик с конфетами. – Ирина.
– Спасибо, – кивнула ей Ариадна.
– Не за что, – отозвалась та. – Кстати, рекомендую все же после ужина прогуляться до домика с чайником, там на столе много всяких вкусняшек. Выберите, что вам больше по нраву. А сейчас не ходите, чтобы аппетит не испортить.
– Коньячку в чай не капнуть? – возле костра снова нарисовался Андрей.
Все женщины, включая Ариадну, протянули к нему, кто чашки, кто наперстки.
– Как ты? – из темноты неожиданно возник Филимон.
– Если мне будет некомфортно, я сама тебя найду, – ответила ему Ариадна. – Пока все хорошо. Занимайся своими делами, а лучше отдыхай, как все, а не суетись возле меня.
– Я за тебя беспокоюсь, – поджал тот притворно губы. – А ты…
– А я как раз отдыхаю и душой, и телом.
– Я рад за тебя, – Филимон поцеловал Ариадну в щеку и снова исчез.
«Кашевар» выставил на стол котелок, сняв его с огня.
Все побросали свои занятия и потянулись к столу, застучали тарелками и ложками.
Ариадна вместе со всеми пересела от костра на лавку за стол, но что делать дальше, она не знала и рассеянно оглядывалась по сторонам, пытаясь взглядом отыскать Филимона. Тот не заставил себя ждать – он поставил перед Ариадной миску и положил ложку.
– Запомни, чтобы его не разыскивать каждый раз, как выглядит твой столовый набор, – сказал он, усаживаясь рядом. – Хочешь, можешь его мыть после каждого приема пищи, хочешь, просто протирай салфетками. Сдашь его мне, когда домой поедем. И следи, чтобы его кто-нибудь не увел.
– Спасибо за заботу, – улыбнулась Ариадна. – Я совершенно не подумала о том, из чего есть и пить стану на вашей распрекрасной базе.
– Завтра на обед уха будет, – шепнул Филимон ей по секрету. – Наши браконьеры, пока светло было, сети поставили. Не опаздывай – рыбу расхватают сразу. У нас строго – кто первым встал, того и тапочки.
Ариадна рассмеялась.
– Так и есть, – кивнула дама, сидевшая по соседству. – Вы поете? После ужина и чая будут песни а капелла, а потом уже под музыку танцы до утра.
– Мне только танцевать с тростью, – сказала Ариадна, подавая ей свою миску, чтобы ей положили плова из котелка. – Ольга, – ей казалось она запомнила, как звали ее соседку по лавке, – мне немножко, если можно.
Та понимающе кивнула и передала миску дальше.
– Пашку длинного видишь? – спросила Ольга, указывая ложкой в сторону «повара».
Мужчина, стоявший на раздаче, на самом деле был высок – не отнять, не добавить – скорее худ, чем толст. Длинный – довольно точная его характеристика.
– Так вот, – продолжила Ольга, – это сейчас он твердо стоит на своих двоих, а совсем недавно танцевал исключительно на костылях. Так что, и ваша трость в танцах не станет помехой. Вы мне не ответили, поете или нет?
– Спеть могу, – кивнула Ариадна, принимая назад полную миску. Он же просила немного…
Плов оказался невероятно хорош на вид – рисинка к рисинке с мясом большими кусками – и безумно вкусен. Ариадна и не заметила, как все съела, она бы и от добавки не отказалась, но даже со своего места видела, что котелок опустел – видимо, таких желающих, как она, оказалось немало. Хорошо, что ее не послушались и положили, как всем.
Вкусняшки на выбор и чай и из домика ей принес Филимон, не стал утруждать Ариадну ходьбой по базе в темноте.
– Что петь будем? – обратилась к ней Ольга, когда ужин фактически закончился.
– Вы начинайте, – предложила Ариадна, – я подхвачу.
Ольга затянула красивым высоким голосом: – Ой, то не вечер, то не вечер.
Они пели с Ариадной в унисон – их голоса оказались близкими по высоте, и красивая песня полилась в ночи. Им стали подпевать все остальные. Потом они спели другую песню – Ольга уводила мелодию вниз, позволяя Ариадне солировать в верхней партии.
К их костру подтянулись сторож и директор базы.
– Хорошо поете, – покачал последний головой, – красиво. Спойте еще.
Певуньям, как он их назвал, принес коробку конфет.
А потом были танцы, как и обещала Ольга. Впервые Ариадна танцевала – она совершенно забыла о своей трости, которая сиротливо валялась рядом с шезлонгом возле костра…
Спать ее Филимон увел реально без ног далеко заполночь.
– Устала? – спросил он, помогая ей забраться в спальный мешок.
– Не то слово, – хихикнула Ариадна. – Скажу тебе больше, в теле такая приятная гибкость образовалась, давно со мной такого не бывало…
Утром она проснулась ни свет ни заря, но при этом у нее напрочь отсутствовало ощущения разбитости. Ариадна потихоньку выпросталась из спальника, стараясь не разбудить Филимона, похрапывающего на соседней кровати. Во сколько он лег, могла только догадываться, но то, что поздно, не сомневалась – после танцев мужчины сели играть в карты и их голоса довольно громко раздавались в ночи.
Возле потухшего костра колдовал Вадим – Ариадна и его имя запомнила.
– Вам помочь? – спросила она, поежившись от утренней прохлады – не лето, однако, октябрь на дворе, скоро и заморозки по утрам начнутся.
– Накиньте фуфайку или завернитесь в плед, – предложил Вадим, кивнув в сторону шезлонгов. – Помогать мне не надо, просто посидите, скрасьте мое одиночество, или развлеките меня разговором, пока я кашу буду варить.
– Кашу? – удивилась Ариадна, накидывая на плечи телогрейку и усаживаясь поближе к костру.
– Да, – невозмутимо отозвался Вадим. – Вот уже много лет, весной и осенью, когда мы на базе собираемся на открытие и закрытие сезона, я готовлю пшенную кашу на настоящем коровьем молоке. По дороге в деревне его покупаем у хозяюшек, не в магазине.
– И как? Получается? – снова спросила Ариадна удивленно. У нее и в нормальных домашних условиях каша подгорала. А тут на костре – мыслимое ли дело?
– До этого никто не жаловался, – пожал плечами Вадим, засыпая меркой крупу в кипящее молоко. – Каша уходит на ура. Кто проспал, тому не достанется. Кашу надо съедать, пока она горячая. Остынет, загустеет, вкус потеряет. Разогретая каша уже не та.
– Скажите, – спросила Ариадна, – вы ведь не повар? И Павел, который вчера вечером плов готовил, тоже далек от общепита?
– Так и есть, – кивнул Вадим. – Среди нас нет ни одного профессионального кулинара.
– Вы все вместе работаете? – поинтересовалась она.
– Нет.
Вадим открыл крышку котелка и ложкой на длинной ручке помещал варево.
– Вы хотите знать, что нас объединяет?
Ариадна кивнула.
– Любительский музыкальный театр, – ответил он. – Мы познакомились и подружились там. Я говорю о мужчинах, а женщины – наши жены, дочери, подруги.
– И ни одной актрисы вашего театра? – удивилась Ариадна.
– Ни одной, – подтвердил Вадим. – Я уже сказал, что среди нас также нет ни одного профессионального повара, но у каждого из нас есть свое фирменное блюдо, которым мы хотим угостить своих друзей. Почему бы не приготовить его в полевых условиях?
– А в вашем театре профессиональные артисты играют? – спросила Ариадна, возвращая разговор в интересующее ее русло. – Или только любители?
– Андрей окончил консерваторию по классу вокала. Он единственный среди нас профессионал – служит в театре.
Ариадне вдруг стало стыдно за свое вчерашнее пение.
– А почему он не пел вчера с нами? – поинтересовалась она.
– Андрей пел, – рассмеялся Вадим. – Вы просто не обратили внимания. Бэквокал – его конек, чтобы подчеркнуть голоса других. Он и в наших любительских спектаклях никогда не поет в полную силу, чтобы не выделяться на общем фоне. Вот взять хотя бы меня, я хоть и пою со сцены, но мой голос даже близко нельзя сравнивать с голосом Андрея, да и всех прочих тоже. Не подумайте, наши постановки вполне профессиональны и всегда собирают полные залы. На собранные деньги мы изготавливаем реквизит и костюмы, а если остаются, то покупаем что-нибудь вкусненькое для старичков из дома престарелых. Вы не представляете, какие они сладкоежки. Сами же за выступления не получаем ничего, даже наш руководитель. Так уж повелось.
– Здорово! – ахнула Ариадна. – А кем вы все на самом деле работаете?
– Вам так интересно? – улыбнулся Вадим. Ариадна кивнула. – Пашка длинный – физик, я химик, по утрам мы с ним спешим каждый в свой научный институт. Бегемот, то есть Дмитрий, работает в частной фирме, с ним вместе трудится и Сергей. Они отличные программисты. Леонид – прораб на стройке.
– Вот бы не подумала, – усмехнулась Ариадна, вспомнив стеснительного невысокого мужчину, вчера весь вечер проигрывавшего в шахматы – он лишь изредка вставал из-за стола, чтобы потанцевать с пригласившей его женщиной, при этом страшно смущался и смотрел исключительно в землю, сплошь все усыпанную сосновыми иголками.
– Матом не выражается? Да? – хмыкнул Вадим, снимая котелок с костра. – На ругательства у нас табу. Еще десять минут и можно завтракать. Тащите свою тарелку.
