Сирил Хейр - Трагедия закона
- Идете наверх?- переспросил он.- Не говорите мне, что вы идете спать. Сейчас ваша очередь, да?
- Откуда вы знаете?- удивился Дерик.
Бимиш хихикнул:
- Бог мой! А вы думаете, я не знал? Я все знаю - не вчера родился.
Сказав это, он направился в свою комнату. Чуть помедлив, Дерик пошел за ним.
- Я был бы никудышным клерком, если бы не засек вас, особенно после всего того, что происходило во время этой сессии,- продолжал Бимиш, падая в кресло и раскуривая трубку.- У клерка такая работа - все знать, не забывайте об этом, маршал. Спорю, я могу вам порассказать такое, о чем вы даже не догадываетесь.
Дерика всегда немного раздражало, когда Бимиш называл его маршалом. Ничего обидного в этом быть не должно, ведь его должность именно так и называется, и Бимиш с самого начала не преминул подчеркнуть, что не допустил бы такой фамильярности, чтобы называть господина секретаря просто по фамилии. И все же обращение "маршал" резало Дерику ухо, поэтому, нахмурившись, он отозвался:
- Думаю, все обо всем знают.
- Не знаю, как насчет миссис Сквайр. Ее, кроме кухни, мало что интересует. Что касается двух здешних горничных, они дальше своего носа ничего не видят. Даже не замечают, где надо стереть пыль. Если бы ее светлость была в своей прежней форме, она давно задала бы им жару.- Так и не раскурив трубку, он прикрыл глаза.- О чем это я?- вздрогнув, спросил он через секунду.- Ах да! Маршал, можете быть уверены - Сэвидж и Грин тоже все знают. Не подумайте, что это я насплетничал. Я знаю свое место и объяснил им, где их место. Но понимаете, в таком маленьком обще... общежитии, как наше, все становится известно.
Дерик ничего не ответил. Он думал о том, какие осложнения может вызвать эта новость. Бимиш снова заговорил:
- Я считаю, что вы напрасно теряете время. И мне жаль видеть, что такой молодой человек, как вы, постоянно недосыпает. Как будто вам нечем заняться, если, скажем, у вас бессонница.- Он понимающе ухмыльнулся, вогнав Дерика в краску.- Тут так надо понимать, маршал: или работают чужие, или работают свои - если вообще это чья-то работа, а не просто галлю... галлюцинация. Если работают чужие, куда смотрит полиция? Они же следят - монастырь битком набит полицейскими. А если это свои, значит - я, Грин и Сэвидж, кто же еще? А зачем, скажите, нам терять свою работу? Не знаю. Но если ее светлости так нравится, то все в порядке. И если ей поставят еще один синяк под глазом как-нибудь ночью, лично я жалеть не стану.
Бимиш снова закрыл глаза, и Дерику показалось, что он заснул. Но Бимиш добавил, не открывая глаз:
- В любом случае, маршал, я заранее могу сказать, что здесь ничего не случится. Есть большая р-р-разница между этой сессией и пр-р-редыдущими. Большая р-р-разница.
- Какая разница?- нетерпеливо спросил Дерик.
Бимиш приоткрыл один затуманенный глаз.
- Не догадываетесь?- поинтересовался он заплетающимся языком.- Разница в адвокатах. Здесь нет Петигрю, ясно? Вот так.
- Что, черт возьми, вы имеете в виду?- с негодованием воскликнул Дерик.
Не шумите так, маршал. Я просто выс-сказываю пред-по-по-ло-ложение, и все. У них вражда. Давняя. Всю жизнь. Клерки знают - все знают. У них работа - все знать. Вражда...
На этот раз Бимиш окончательно заснул.
Ни на следующий день, ни потом Бимиш ни словом, ни намеком не напомнил Дерику о неприятном эпизоде. А личный секретарь судьи, со своей стороны, был только рад забыть об этом. Конечно, он не мог стереть тот вечер из памяти совсем, как и маленький случай на железнодорожной станции. Естественно, он ничего не сказал Хильде, разве что смущенно намекнул на то, что систему охраны можно было бы ослабить, но его предложение было решительно отвергнуто.
Как бы то ни было, Бимиш оказался прав в том, что касалось их пребывания в Рэмплфорде. Ничего не происходило, кроме монотонных заседаний суда. Ничего, если не считать двух событий, одно из которых было настолько незначительным, что при нормальных обстоятельствах никто не обратил бы на него внимания, а второе произошло намного позже по времени и не имело отношения к выездной сессии.
Через два дня после того, как Бимиш разоткровенничался под парами алкоголя, и за день до окончания сессии утром прибыл, как обычно, помощник шерифа, чтобы сопровождать судью в здание суда. Так как уголовные дела закончились, он приехал один, но все остальное проходило, как и в предыдущие дни. Помощник шерифа прибыл ровно в десять утра. Его встретил Грин и проводил в маленькую комнату на втором этаже, отведенную специально для сопровождающих. Здесь Дерик развлекал его беседами, которые день это дня становились все менее и менее содержательными. Иногда к ним присоединялась Хильда. Тем временем Сэвидж находился в комнате его светлости, где он помогал ему облачиться в мантию, надеть парик, пелерину, которую посвященные называют между собой "чехол", и белые ленты, спускающиеся с воротника. Спустя определенное время судья в полном одеянии спускался к своим помощникам. Комнаты располагались на нескольких уровнях. Чтобы пройти в гостиную из коридора, в который выходила комната судьи, надо было спуститься по небольшой крутой лесенке. Стригун спускался по ней медленно и торжественно, с суровым выражением лица, как бы подчеркивая тот факт, что если не далее чем час назад за завтраком он был просто довольно брюзгливым престарелым джентльменом, то сейчас являл собой выездного судью Его Величества. Было видно, что эта маленькая церемония доставляла ему массу удовольствия.
Описание того, что случилось за день до окончания сессии, не займет много места. Судье осталось преодолеть четыре ступеньки. В одно руке он держал белые лайковые перчатки, другой поддерживал мантию. Вдруг Хильда, стоявшая внизу, тревожно вскрикнула и ринулась ему навстречу в тот момент, когда судья оступился и начал падать с лестницы. Казалось, случится ужасное, но быстро среагировавшая Хильда подоспела вовремя и предотвратила падение тяжело одетого и неуклюжего судьи. Она подставила плечо, и они вдвоем скатились с лестницы, в унизительной позе, но без видимых повреждений.
Секретарь судьи и помощник шерифа помогли им подняться с пола, подняли парик и водрузили его на голову его светлости, мантию быстро почистили - все это с причитаниями, неизменно сопутствующими такого рода происшествиям. Только Хильда молчала. Убедившись, что муж цел и невредим, и с раздражением ответив, что сама она тоже в порядке, чего не скажешь о ее платье, леди Барбер прервала поток соболезнований и утешений и спросила:
- Я хотела бы знать, почему это произошло?
Ей ответил Сэвидж, который стоял наверху и был свидетелем происшедшего:
- Мне кажется, открепился прут, держащий ковер, ваша светлость.
- Что за новости? По какой причине мог открепиться прут?- рассердилась Хильда и поднялась по лестнице, чтобы посмотреть.
Никто не смог ответить ей.
- Опасная вещь эти прутья,- заметил помощник шерифа.- Вот помню...
- Господин помощник шерифа, если вы готовы, нам пора ехать,- сказал Барбер, у которого не было никакого желания выслушивать истории о том, как кто-то падал с лестницы.
- Я, пожалуй, не поеду в суд сегодня,- заявила Хильда.
- Как хочешь, дорогая. Может быть, тебе надо немного полежать. У тебя нет сотрясения?
- Нет, я в полном порядке, как уже сказала. Просто передумала ехать.
Когда отъезжающие покидали комнату, Хильда перехватила взгляд Дерика и посмотрела на него, что называется, со значением. Дерик сообразил, что она хотела бы ему что-то сказать, но не понял, что именно. Хильда казалась очень сосредоточенной и немного возбужденной, но почему? Вряд ли ей пришло в голову связать падение с лестницы с предполагаемым заговором против судьи.
Оказалось, именно эта мысль пришла ей в голову. Вечером она отвела его в сторону.
- Мне надо с вами поговорить,- серьезно сказала она.- Утром я очень внимательно осмотрела прутья на лестнице. Все они надежно закреплены. Этот прут был выдернут специально.
- Но такого не может быть!- возразил Дерик.- Кому могло прийти в голову выдернуть прут?
- Я задаю себе тот же вопрос,- мрачно ответила Хильда.
- Могу лишь предположить, что это могла сделать горничная, когда чистила ковровую дорожку.
- Я говорила с горничной. Она утверждает, что не трогала прутья со дня нашего приезда.
Дерик, вспомнив, что Бимиш говорил об усердии местных слуг, вернее, об отсутствии усердия, был склонен поверить горничной. Он стал перебирать возможные варианты, пытаясь найти подтверждение тревожным подозрениям Хильды. Последним, кто пользовался лестницей, был, по всей вероятности, Сэвидж. Почему он не заметил, что прут не на месте? Впрочем, поднимаясь вверх, мог и не заметить. Он явно выглядел потрясенным, увидев, как падает судья. Но может быть, притворялся потрясенным? Сейчас трудно было припомнить, каким было выражение его лица. Может быть, в нем проглядывало что-то странное...
