Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)
В палисаднике около клуба, заросшего пожелтевшей на жаре травой, сидели и лежали человек двадцать перепачканных сажей мужчин, которые могли быть спасателями, пожарными, солдатами из присланного в район армейского полка и подразделений ГО — кем угодно… Они покуривали, молча и хмуро поглядывая на нас, чистых и свеженьких, когда мы протискивались в дверь сквозь толпу валившего из нее на улицу народа.
Внутри стоял гул голосов, перекрываемый время от времени отдельными матерными выкриками. Из обрывков фраз я поняла, что штаб только что объявил сплошную эвакуацию. Вовремя мы подоспели…
Григорий Абрамович приказал нам дожидаться его возвращения и пропал в толкучке возле дверей, где заседало штабное начальство. Ему, как мы поняли, необходимо было узнать конкретное распределение по объектам интересующих нас групп спасателей.
Пока мы ждали, народу в коридоре заметно поубавилось, так что быстро вернувшемуся Грэгу долго искать нас не пришлось.
— Теперь быстро по местам! — скомандовал он. — Сначала ты, Ольга! Диспетчер сообщил мне, что ростовцы должны начать эвакуацию в южной части улицы на правом берегу. К общему сведению: здесь на каждом берегу по одной улице… Приступить немедленно, пока ростовцы еще здесь, я только что их командира видел. Сесть на хвост и не слезать! Выполняй, Оля!
Я не заставила себя ждать. Если командир ростовцев здесь, найти его нужно немедленно. Во время работы, какой бы она ни была, спокойно, нормально поговорить можно лишь с большим трудом. А мне непременно хотелось поговорить с ростовским командиром, чтобы почувствовать — нервничает он или нет…
Его настрой необходимо оценить серьезно. Метод психологического резонанса я изучила давно, и пользоваться им мне приходится практически постоянно. Мгновенных ответов на все вопросы он, конечно, не дает, но во многом ситуация сразу же проясняется. А уж уловить стремление этого человека в сторону спецлагеря, если, конечно, такое стремление есть, — задача для меня не столь уж и трудная. Нужно только быть внимательной.
— Ты, собственно, кто такая? — приветствовал меня ростовский командир, двухметрового роста майор МЧС. — Из группы поддержки, что ли? Тогда вали отсюда, не до тебя сейчас! Подходи часов через пять-шесть: закончим здесь, разрешу своим орлам слегка разговеться… А сейчас некогда!
Я была настолько ошарашена таким приемом, что вспыхнула до корней волос:
— Майор! Вы разговариваете с капитаном МЧС, а не с уличной девкой!
— Ладно! — оборвал меня майор. — Чего разоралась-то? Цирк мне тут давай не устраивай! Ясно сказал же — вали пока! Не до тебя… Хоть генеральские погоны нацепи, не пущу к ребятам!
Я поняла, что стала жертвой какой-то типично ростовской оригинальной традиции, и протянула ему свое служебное удостоверение. Он посмотрел на мои документы, хмыкнул и без всякого смущения пояснил:
— А я тебя за волынку принял… Увязались, представь себе, за нами из Ростова девки, так, чтобы их не гоняли отовсюду, раздобыли себе спецкомбинезоны, дырок в погонах навертели… Я их группой поддержки зову. А ты — по всем параметрам — во! — Он эффектно щелкнул пальцами.
— Сомнительный комплимент, — усмехнулась я. — Как видите, женщины могут не только «поддерживать» мужчин, но и работать вместе с ними.
Мы разговаривали на ходу, направляясь пешком через плотину на другую сторону пруда, где, вероятно, ростовцам и предстояло начинать эвакуацию. Двухметровый командир поглядывал теперь на меня с явным интересом, но, может быть, за интересом скрывалось и сомнение. Кругом, конечно, бардак, но должен же он знать, кто это столь неожиданно свалился ему на голову.
— А почему, собственно, к нам-то? — осторожно спросил он меня наконец. — Ваш тарасовский отряд разве не работает здесь?
— Нас четверо всего, — пояснила я. — Диспетчер распределил нас по крупным группам, чтобы опыта набирались. У нас ни у кого опыта в эвакуации нет, не привелось как-то…
Я часто замечала, что элементарная и очень примитивная лесть действует очень эффективно, располагает человека в твою пользу, даже если он относится к тебе настороженно. Особенно человека самоуверенного, каким мне показался ростовский командир.
Командир почесал затылок:
— Тогда тут какая-то неувязка. Эвакуацию наши «граждане» проводить будут — взвод ГО из Ростова… А у нас совсем другой объект… И категория, с которой работать придется, — посложнее…
Я сразу же насторожилась, но изобразила на лице растерянность.
— Ничего не понимаю… Меня диспетчер направил к вам…
— Ну, раз направил, с нами и будешь работать, — решил вопрос ростовчанин. Идея о передаче опыта ростовцами тарасовскому отряду ему, видно, чрезвычайно импонировала. — Обещаю, что не соскучишься. А то и твоя помощь может понадобиться, ты ж экстремальный психолог по специальности, если я разглядел в удостоверении?
Я кивнула.
— Ты с заключенными работала когда-нибудь? — спросил он.
Не дожидаясь моего ответа, он ответил сам себе так, как ему больше нравилось:
— Впрочем, вряд ли. Сама ж сказала — новичок, первый раз на задании…
«Не припомню, чтобы я такое говорила», — подумала я, но промолчала.
— А мне приходилось, — продолжал майор. — Опыт есть кое-какой…
Роль опытного спасателя-учителя ему явно нравилась. Мне оставалось только слегка подыгрывать, что было очень несложно.
— Еле уломал диспетчера, чтобы он нашу группу на эвакуацию лагеря направил… До смерти не люблю старух уговаривать.
«Так-так, значит, он уговаривал диспетчера, чтобы его группу направили в лагерь, — тут же отметила я про себя. — Значит, в лагерь рвался? Он вполне подходит для роли подозреваемого…»
Ростовский майор досадливо сплюнул:
— Как вцепится такая ведьма в какое-нибудь свое корыто, так у нее его только с руками оторвать можно… А то и вовсе — приворотный столб обхватит и орет: «Сгорю, мол, вместе с домом, а отсюда не уйду!» Не работа, а нервотрепка сплошная…
— И много отрядов на лагерь послали? — поинтересовалась я осторожно.
— Да семь или восемь, я не понял толком. Мне-то какая разница! Главное — от старух избавились. Такой народ вредный…
Мы шли уже по лесной дороге в сторону лагеря, шагая с командиром во главе отряда человек в тридцать. Дорогу постоянно приходилось уступать машинам, которые сновали как в направлении горящего леса, так и обратно. Оттуда везли какие-то ящики, станки, оборудование, мотавшееся по кузовам машин и разбивавшее их борта. В сторону пожара ехали в основном водовозки. Одна машина провезла в кузове мимо нас плуг, прошли три машины с песком. Чем ближе подходили мы к очагу пожара, тем больше вокруг становилось бестолковой суеты, которая в сводках штаба спасательных работ называется оперативными мероприятиями…
Я увидела нескольких рабочих с бензопилами. Они валили деревья, расчищая просеку, идущую несколько наискосок по отношению к дороге, по которой мы шагали… Их работа была откровенно бессмысленна, поскольку пробить просеку насквозь они не успевали и огонь обойдет их справа. Но ребята продолжали упорно работать, выполняя приказ какого-то придурка в погонах, командира, который попросту забыл о том, что послал отделение пожарников пробивать эту просеку. И будут ребята валить и валить деревья и лишь в самый последний момент, рискуя жизнью, побегут назад по своей просеке, чтобы обогнать обошедший их огонь и выбраться на безопасную территорию. Над ними висел приказ командира, не выполнить который они не могли, хотя и выполнить не представлялось возможным, потому что приказ был идиотский.
Мне сразу же вспомнилось еще одно положение неписаного Кодекса первых спасателей: «Умей отдавать честь старшему по званию и приказы самому себе»… Я уверена, что ни один из спасателей не стал бы выполнять бесполезную работу, как сейчас эти пожарники… Спасатель вообще не берется за выполнение приказа, если не понимает его необходимость и целесообразность. МЧС — это не армия. У нас идиоты среди командиров встречаются крайне редко. Хотя и встречаются иногда.
Лесная дорога вывела нас на расчищенное от деревьев пространство и уперлась в забор из колючей проволоки. Ворота, сбитые из бревен и затянутые все той же колючкой, были закрыты. За воротами виднелся еще один ряд колючки, затем — метров десять ровного, утоптанного пространства, по которому были расставлены, словно на парад, охранники с автоматами, а за их спинами — еще один забор из колючки. Перед воротами собралась небольшая кучка людей. По форме я узнала милиционеров, пожарника и спасателей. Еще пятеро были в форме, незнакомой мне — черной, напоминающей спецназовскую, но не в ботинках, а в обычных кирзовых сапогах. Они были с автоматами и явно преграждали остальным путь в лагерь, за колючку.
