Александр Ивин - Коридор до Рождества
Полными ненависти глазами она моргнула два раза, Боксон вытащил кляп.
- Чего ты хочешь? - проговорила Анджела, и Боксон приложил ладонь к её губам:
- Помолчи, пожалуйста, пока я говорю... Тебе удобно?
- Нет! Развяжи меня!
- Рано! По крайней мере - пока! А теперь слушай...
Боксон спокойно, стараясь не повышать голоса, рассказал Анджеле некоторые подробности создания "Фронта пролетарского освобождения", незначительные детали из жизни команданте Пеллареса, его соратника Хорхе Латтани, а также о других персонажах, прямо или опосредовано связанных с гватемальской революцией, многонациональной американской мафией и гватемальскими же "эскадронами смерти". Всю эту увлекательнейшую информацию ему передал разговорившийся Хосе-Рауль Мартино. Примерно на середине рассказа Анджела начала кричать:
- Заткнись, ты все врешь!..
Боксон закрыл её рот ладонью и показал салфетку:
- Не перебивай меня, ещё не время!..
Закончив рассказывать, он спросил:
- Итак, начнем сначала: где Пелларес?
- Я не знаю, развяжи меня!.. - завизжала она.
- Сейчас...
Он снова заткнул ей рот салфеткой, достал нож и одним длинным взмахом разрезал платье сверху донизу.
- У тебя красивая грудь, - сказал Боксон. Потом он сделал ещё несколько разрезов и лохмотья одежды полетели в угол.
- Подожди, я сейчас что-нибудь найду... - Боксон легко шлепнул Анджелу по обнаженному заду, отчего она содрогнулась всем телом, огляделся по сторонам, подошел к деревянной табуретке, отвинтил ножку.
- Вот смотри... - он показал эту деталь мебели Анджеле. - С этим инструментом ты сейчас займешься энергичным сексом. В том числе - анальным. Я буду содействовать изо всех сил, а потом выломаю тебе все зубы и трахну сам. Мне однажды рассказывали, что секс с окровавленной кричащей женщиной невероятно стимулирует интеллектуальную активность...
(Эти подробности Боксон слышал в Легионе от бывшего американского морского пехотинца Стивена Ларса, сбежавшего из Сайгоне от американской же военной полиции, арестовавшей склонного к садизму соотечественника за преступления против мирных вьетнамских жителей.)
Он полминуты смотрел в её полные ужаса глаза, потом тихо произнес:
- Сейчас я достану салфетку и ты ответишь на все мои вопросы... По-моему, тебе уже надоело быть жертвенной пешкой у зажравшегося мафиозных боссов, нет? Только не кричи...
Он осторожно вынул кляп, укрыл её одеялом и положил под голову подушку.
- Извини, я пока не могу тебя развязать...
Из её глаз потекли слезы.
- Ну, вот!.. Все в порядке, малышка, - он достал платок и начал вытирать ей лицо, - пока я с тобой, тебя никто не обидит...
- Развяжи меня... - она хлюпнула носом.
- Только после твоей исповеди... Не бойся, я не падре из конгрегации, интимных вопросов задавать не буду...
- Я тебе не верю...
- Я бы тоже не поверил, но как-то уж красиво все складывается... Давай не будем обманывать сами себя...
За окном раздался длинный автомобильный сигнал, потом какой-то грохот и крики. Боксон осторожно приблизился к окну и захохотал: десятка полтора колумбийцев навалились на коричневый "понтиак" и перевернули его вверх колесами. Изрыгающие страшные проклятия автомобилисты вылезали сквозь окна, размахивая полицейскими жетонами и револьверами. Боксон поставил на стереофон другую пластинку ("Лед Зеппелин-1") и вернулся к Анджеле.
- Где Пелларес?
Анджела рассказывала недолго - не успела закончиться одна сторона пластинки.
- Будем считать, что на этот раз ты не соврала. - Боксон разрезал веревки и начал растирать ей лодыжки. Анджела попыталась ударить его ногой, но он уверенно перехватил движение, и улыбнулся:
- Не дергайся, со мной тебе не справиться...
- Обязательно надо было меня связывать, да?.. - обиженно спросила она, заворачиваясь в простыню.
- А иначе ты бы молчала как камбала в марсельском супе... Не огорчайся, истинные гватемальские кабальеро из "эскадрона смерти" разговаривали бы с тобой иначе... Точнее, они бы совсем с тобой не разговаривали - ну что такого ты могла бы им рассказать, чего они уже не знают?..
- Дай сигарету... - попросила она.
- У меня только армейские, - он протянул пачку "Лаки Страйк", щелкнул зажигалкой и выключил стереофон.
- Что дальше? - спросила она, выдохнув облачко дыма.
- Я продолжу свои поиски. А тебе рекомендую взять длительную командировку куда-нибудь в Калифорнию. Прятаться среди нелегальных иммигрантов не советую ты красивая, сутенеры будут преследовать тебя день и ночь... Вернись в Лос-Анджелес, по вечерам танцуй румбу и пиши книгу о революции... Реально против тебя ничего нет, так что можешь начать новую жизнь... Наверное, свои возможности ты знаешь гораздо лучше, чем я. А пока завершим одно дело...
Боксон достал из кармана почтовый конверт.
- Напиши, пожалуйста, адрес.
Она встала с кровати, поправила обмотанную вокруг тела простыню, села за письменный стол.
- Диктуй!
- Старшему инспектору Клоду Дамерону...
- Что!?
- То, что ты услышала! - подтвердил Боксон. - Я пошлю во Францию твою схему, пусть похоронят убиенных богоотступников по христианскому обряду...
- Да ты сошел с ума, полиция начнет дело об убийстве, ты же единственный подозреваемый!..
- Если надпись на конверте будет сделана твоей рукой, то при неблагоприятных обстоятельствах ты сможешь ссылаться на факт помощи следствию...
- А тебе-то какая выгода?..
- А я позвоню во Францию и попрошу господина старшего инспектора отнестись к этому письму со всей серьёзностью... Таким образом, я тоже буду косвенно причастен к помощи следствию... В конце концов, весной трупы и так найдут, поэтому мы всего лишь перехватим инициативу у случайности...
Анджела вдруг улыбнулась:
- Мне понравилось твое выражение: "перехватить инициативу у случайности"...
- Я дарю его тебе! Когда будешь претендовать на Пулитцеровскую премию, используй это словосочетание в своей книге...
- Ты считаешь, я могу претендовать?..
- А иначе и не следует заниматься настоящей журналистикой, проще сочинять некрологи и клепать обзоры из материалов других газет...
- Не слишком ли ты строг?
- Ничуть, ибо только стремление к недостижимому совершенству есть источник великих деяний...
- У кого ты украл эту фразу?
- Я сочинил её сам... - с грустной улыбкой произнес Боксон. - Год назад, в учебном марше по великой пустыне Сахара... И на эту откровенность меня подвигло созерцание твоего обнаженного тела... Люблю испанский язык, он позволяет ваять необыкновенные лексические конструкции...
- О, англичанин, да ты, наверное, пишешь стихи!.. - лукаво прищурилась Анджела.
- Нет, мексиканка, я слишком хорошо знаю свои способности к творчеству и не опущусь до сколачивания беспомощных виршей... Что же до прозы, то о ней надо подумать... Пожалуй, когда-нибудь я напишу мемуары... Если останусь жив...
Взгляд Боксона упал на календарь на столе.
- Анджела, обрати внимание - через три дня Рождество! Ты будешь ставить елку?
- У меня есть маленькая пластмассовая елочка, я ставлю её каждый год...
- На Рождество пойдешь куда-то в гости, или сама будешь принимать гостей?
Анджела пожала плечами:
- Не знаю, наверное, куда-нибудь пойдем с ребятами из редакции... А ты что будешь делать?
- Тоже не знаю... Надо ещё прожить эти три дня...
Боксон ушел через несколько минут; на выходе из подъезда кивком попрощался со скучающими колумбийцами (не переставая жевать, они молча кивнули в ответ); сел в "датсун"; посмотрел в зеркало заднего вида на перевернутый коричневый "понтиак" и копошащихся вокруг него полицейских; с места сорвал машину в сторону аэропорта. В аэропорту купил билет на ближайший рейс до Ричмонда, сдал в камеру хранения сумку с оружием, в оставшиеся до вылета два часа отправил письмо, позвонил во Францию (старшего инспектора Дамерона он оторвал от утреннего сна и за десять минут своего монолога одарил стойкой бессонницей), потом позвонил в поместье Трэйтолов. Эдвард был уже дома.
- Эдди, это Боксон! Как здоровье? У меня тоже неплохо. Слушай, Эдди, я завтра буду в Ричмонде, устрой-ка мне встречу с тем человеком, который финансировал твою европейскую командировку. Эдди, не старайся изобразить непонимание, я все равно тебя не вижу!.. Я позвоню тебе из Ричмонда, договоримся о встрече. Не игнорируй мою просьбу, пожалуйста, я летел в Штаты не для игры в гольф на вирджинских лужайках... До встречи!
6
Харальд Шиллерс был одет, как типичный техасский нефтепромышленник ковбойские сапоги ручной работы, великолепный костюм, золотая заколка в галстуке и подчеркнутое уважение к традиции в виде старых серебряных часов в жилетном кармане - часы принадлежали деду, с винчестером в руках отстоявшему свое право на нефтеносный участок в легендарно-сумасшедшие годы нефтяной лихорадки. Ансамбль, разумеется, венчала белая стетсоновская шляпа. Как в кино.
