Леонид Словин - Дополнительный прибывает на второй путь (сборник)
Когда Денисов вместе с Шалимовым пришел в вагон-ресторан, там уже были люди. Вовсю шла торговля водой — второй салон был весь заставлен ящиками с «Айвазовской». Вагон-ресторан был новый — с холодильником для ликеров в буфете, отделанном серым пластиком, с легкими занавесками, наполненными ветром.
Сабодаш за столиком разговаривал с женщиной в очках, которую Денисов видел у места происшествия. Теперь на ней была серебристая кофточка скороткими рукавами, расклешенные брюки.
— Ну, я пойду, — бригадир взял бутылку кефира, пошел к двери. Милости прошу, когда надо.
— Не забудьте про объявление по радио…
— Все сделаю. «Пассажиров, проходивших ночью через одиннадцатый вагон, приглашают к бригадиру поезда…»
Денисов подошел к столику, Антон подвинул ему стул, представил:
— Денисов, инспектор. Марина.
Женщина не узнала его, взглянула внимательно-запоминающе.
— Ужасный сон! Честное слово… — Она чувствовала себя неважно, за массивной оправой Денисов заметил круги.
Заказ у Денисова принял директор вагона-ресторана, он же буфетчик, с печальными глазами, двумя рядами золотых зубов и короткой челюстью.
— Есть почки, гуляш… — Он натянуто улыбнулся. — Редко принимаем у себя сотрудников столичной транспортной милиции… Прямо беда…
— Здравствуйте! — Денисов видел его впервые. — Пожалуйста, почки. Творог есть?
— Сметана очень свежая… Творога нет. Мне обо всем известно: дикий случай! Нет слов!
— Тогда сметаны. И чай. Хлеба три кусочка…
Заказ директор передал официантке, сам занял место за буфетом.
— Пробки починили? — Антон не знал про распределительный щит.
— Порядок.
Сабодаш пододвинул блокнот, в котором делал записи.
— Посмотри пока.
Денисов пробежал глазами конспект.
«Марина… Двадцать шесть лет. Образование высшее. Младший научный сотрудник НИИ. Город Сумы. Замужняя, двое детей, муж — кандидат наук, работает там же. В Москве проездом двое суток, знакомых нет. Едет отдыхать на Каспий. Ночевала в гостинице „Южная“. Ужинала на вокзале. В купе вошла второй, после Ратца. Попутчиков не знает. Пересказать содержание разговоров в купе затрудняется: ничего существенного. Считает, что Толей был против комнатных собак. Денег потерпевшего не видела. Когда погас свет, стояла в коридоре. Кто закрывал дверь в купе, не знает. Уснула сразу…»
«Не знает», «не помнит»… — заметил Денисов.
Официантка поставила перед Денисовым стакан со сметаной, хлеб.
Марина продолжала прерванный разговор с Антоном:
— …Выезжаем обычно по пятницам. С детьми, с мужьями, с мангалами. «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы» — целый кортеж… — Они говорили о чем-то, не имевшем отношения к сто шестьдесят восьмому дополнительному, к Голею.
Денисов позавидовал Антону: сам он, приступая к расследованию, уже не мог думать ни о чем постороннем.
— …В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, — она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города. — Негде яблоку упасть… А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..
Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп, узкие плечи подростка. Старик безвкусно жевал.
Дальше, к выходу, Вохмянин в ожидании официантки листал журналы.
— Раскладываем палатки, мешки… — Марина сожалела о чем-то, окапываемся на случай дождя. И вот уже дети бегут за хворостом, собаки лают, трещит костер. А мы: кто моет овощи, кто с шашлыками… На закате мужики удят, мы кормим детей, собираемся к костру. Иногда до утра сидим. В институте завидовали нашей компании…
У буфета появился официант-разносчик, верзила, которого Денисов видел утром в малом тамбуре, когда выносили труп. Парень что-то сказал директору-буфетчику, прошел в раздаточную. Вскоре он показался с корзиной, полной поездной снеди. Директор на ходу сунул ему в куртку накладную.
— …Так чудесно, честное слово! Песня есть… — Антон был из Бийска, там же, перед тем как поступить на истфак, закончил курс вечернего Алтайского политехнического. — «Где свиданья назначали у рябины, где тайком курили в балке у реки…» Ничего особенного! Ни автора не знаю, ни названия… — Он покатал хлебную горошину. — И ничего похожего не было! И свиданий не назначали, и курить начал уже после армии. Никаких рябин, только секция тяжелой атлетики… — Антон улыбнулся. — А собираемся вместе бывшие однокурсники — и лучше песни нет!
— Прекрасно понимаю!
Денисов подождал, пока они отойдут от воспоминаний.
— Что Голей имел против собак? Что вы запомнили?
Марина вспыхнула, поправила очки.
— По-моему, он интересовался, не видели ли мы в поезде собаки. Мне было плохо слышно: я стояла в коридоре.
Денисов предпочел уточнить:
— В коридоре? Значит, было два разговора?
— Реплика и продолжение. Несколько слов.
— Но собакой интересовался Голей?
— Да, он начал разговор… — Марина подозвала официантку.
— Убийца принимал в расчет, что пассажиры большую часть ночи провели на ногах… — вздохнул Антон, когда Марина вышла. — Свидетели мало что запомнят.
Ратц за своим столиком тоже расплатился с официанткой.
Денисов поднялся, подошел к директору-буфетчику.
— У меня просьба…
— Я слушаю вас, — директор нервничал.
— Кто-то, возможно, попытается разменять сторублевые купюры. Надо поставить нас в известность.
— Уже разменяли, — он поскучнел. — Перед завтраком. Две штуки.
— Не запомнили менявшего?
— Тот пассажир…
Денисов встал боком к стойке, теперь он мог, не привлекая внимания, обозревать салон.
— Видите? В куртке, у двери. Занят чтением!
В ожидании официантки спокойно листал журнал Вохмянин.
— А как быть с купюрами? — Директор поколебался. — Выручку сдать?
— Пока отложите.
В окне плыли невысокие увалы. Железнодорожный путь ненадолго нырнул в ложбину и вынырнул у маленького домика, рядом со стогами. Через секунду-другую показался высокий недостроенный забор, гора силикатного кирпича. По другую сторону вагона-ресторана маячила церквушка-пятиглавка.
Приближался населенный пункт. К платформе со всех сторон уже спешили с ведерками, с сетками, полными яблок. Дополнительный замедлил ход. У газетного киоска на перроне быстро выстраивалась очередь.
Из вагона-ресторана Денисов и Сабодаш возвращались по платформе. При виде незнакомого капитана милиции продавцы яблок незаметно перекочевали к дальним вагонам.
— Марина видела свои вещи? — спросил Денисов.
— Все в порядке. Сумка итальянская, две сберкнижки. Кольца, меховая шляпа из нутрии…
— Из нутрии?
— Болотный бобр, — Антон блеснул познаниями скорняка. — Мех выделан без ости, золотистый… А что электромеханик?
Денисов пересказал разговор в служебном купе.
— По-видимому, за Голеем охотились, — кратко подытожил Антон. — Да оно и видно: предварительно вывели из строя автономную систему электроснабжения… Все-таки восемь тысяч… Выждали момент, отодвинули стенку со стороны туалета… Вещи, аккредитивы не взяли. Только наличные…
За невысоким забором бурлил привокзальный базар. Флегматичный дежурный что-то объяснял двум молодым женщинам-пассажиркам. Рядом с багажными весами уже знакомый официант-разносчик разговаривал с мужчинами из местных.
Денисов и Антон поравнялись с газетным киоском.
— Местная газета!.. Я сейчас, — Антон отошел. Очередь разомкнулась, сама втянула его к окошку.
Денисов прошел дальше. Суркова, проводница, прошла мимо с кульком дымящихся картофелин.
— Парня этого давно знаете? — Денисов показал на все еще стоявшего у весов официанта-разносчика.
Суркова оглянулась.
— Феликса? Несколько раз с нами ездил. А что?
Суркова, за ней Денисов поднялись в тамбур. Пятно, которое Шалимов в темноте принял за кровь, затерлось, хотя кое-где, вглядевшись, можно было еще обнаружить расплывчатые очертания.
Антон появился перед самым отправлением, вместе с бригадиром. За ним шла незнакомая женщина, похожая на жужелицу — с тонкой талией, длинным телом и большой головой без шеи.
Сабодаш на ходу что-то записал себе в блокнот, Шалимов пояснил, кивнув в сторону похожей на жужелицу пассажирки:
— Билет они покупали за бородатым из девятого вагона. Т № 124326! Я расспросил их предварительно. Очередь на вокзале была солидная. Людей впереди себя у кассы не помнят…
На горизонте снова плыли дома — двухэтажный раймаг, школа. У самого вагона, почти рядом со шпалами, возник передний план — хозяйство монтера пути, сухая ботва.
Сабодаш прилег на полку — огромный, он будто влез в сидячую ванну, подогнул ноги. Через минуту Антон спал.
![Леонид Словин - Астраханский вокзал [сборник]](/uploads/posts/books/242731/242731.jpg)
