Анатолий Безуглов - Прокурор
Красным был - белым стал:
Смерть побелила.
Вера некоторое время горящими глазами смотрела на подругу.
- Какой поэт-мужчина так сказал о трагедии гражданской войны? В прозе, пожалуй, только Шолохову удалось...
Инга Казимировна улыбалась, довольная, что хоть этим вывела Веру из какого-то столбняка. А та все допытывалась:
- Нет, приведи мне пару строк из того же Маяковского, равных цветаевским!
У них был давний спор о Маяковском. Инга Казимировна ставила его выше всех других поэтов за энергичность стиха и новаторство, как раз за то, что Вера в нем не любила.
- Я говорила о любовной лирике, - попыталась уйти от ответа Гранская.
- Пожалуйста, вот. - И Вера снова начала читать:
- Целовалась с нищим, с вором, с горбачом,
Со всей каторгой гуляла - нипочем!
Алых губ своих отказом не тружу,
Прокаженный подойди - не откажу!
У Веры на щеках выступил легкий румянец, она перевела дух и недовольно заключила:
- А ты говоришь, бабская истерика...
- Ну что ж, признаюсь: Цветаеву я знаю плохо, - ответила Гранская.
- Захвати с собой. Почитай. - Самсонова пододвинула к Инге Казимировне книгу. - И вообще, не о том мы... Тысячу лет не болтали. Что у тебя нового? Почему не в Абхазии?
Инга Казимировна рассказала, что отпуск расстроился и как огорчился Кирилл. Шебеко даже намеревался пойти к Измайлову и устроить ему скандал нельзя так эксплуатировать женщину...
- Захар Петрович, по-моему, не похож на эксплуататора, - сказала Вера. - Он мне нравится.
- Заставить вкалывать умеет. Правда, сам вкалывает... Но с другим прокурором, наверное, я бы уже работать не смогла... Между прочим, Кирилл заявил: если я на следующий год не перееду в Москву, то...
Гранская замолчала.
- Тогда что? - испуганно спросила Вера.
- Я задала ему тот же самый вопрос, - улыбнулась Инга Казимировна. Он ответил: "Ну что ж, будем встречаться у "Привала"... А ты куда в отпуск?
- В отпуск... - покачала головой Вера. - В Москву не хочется. Там летом суетно, а я отвыкла от беготни... На юг - скучно. Да и жару не люблю...
Издали послышалось тарахтенье моторчика. Самсонова откинула косу за плечи, несколько раз провела ладонями по лицу, от подбородка к ушам, словно хотела расправить морщины, которых, как заметила вдруг Гранская, у нее за последнее время прибавилось изрядно.
- Это Катенька, - сказала Вера.
Дочь Самсоновых вкатила во двор на небольшом сверкающем никелем мопеде. Она была в брюках, блестящей курточке, кроссовках и мотоциклетном шлеме. Заглушив мотор и небрежно облокотив мопед на подножку, Катя солидно подошла к беседке.
- Здравствуйте, тетя Инга, - поздоровалась она вежливо.
Но степенности и выдержки хватило не надолго. Девочка оседлала поднявшегося навстречу ей ньюфаундленда, и тот покорно доставил ее в беседку.
- А вы шикарно устроились, - заявила Катя, стараясь выглядеть совсем взрослой: ей было четырнадцать.
- И ты так же шикарно устроишься, если пойдешь и вымоешь руки, сказала мягко Вера.
С появлением дочери лицо ее просветлело.
- Ты не боишься за нее? - Гранская кивнула на мопед. - Зорянск, конечно, не Москва, однако акселерация и в Зорянске сказывается.
- Волнуюсь, естественно. Уедет на своем мопеде, а я все время прислушиваюсь, не вернулась ли... А Самсонов потакает. Привез японский мопед. Говорит, их поколение скоро все будет на колесах. Готовит Катю. Ждет не дождется, когда можно будет давать ей машину.
- И Катя водит?
- Не так, как отец, но неплохо. Самсоновская порода, с железками на "ты"...
Последнее Вера произнесла без осуждения, наоборот - с уважением.
- Да, - засмеялась вдруг Вера, - ты ведь тоже у нас водитель.
- Только кручу баранку. А с железками на "вы"...
Вернулась Катя. Теперь уже в платье. Воспитанная. "Твоя порода тоже", - хотела сказать подруге Инга Казимировна, но при дочери не решилась.
Мать поинтересовалась, как идут у них дела в "Белом Биме".
- Володя Измайлов принес из дома журавля. У него ампутировали лапу...
- И как же он ходит, стоит? - поинтересовалась Вера.
- Не хуже здорового. Володя со своим отцом ему протез сделали - ну как в ортопедической мастерской...
"Смотри-ка, - удивилась про себя Гранская, - у Захара Петровича еще и такие таланты..." О его увлеченности лесными скульптурами Гранская знала.
- Значит, ходит ваш журавль, - сказала Вера.
- Курлыка, - подсказала дочь.
- Ходит ваш Курлыка, стук-постук...
- Не волнуйтесь, все четко - снизу протеза кусок резины...
Рассказ о делах кружка Катя почему-то все время сводила на Володю Измайлова. Это не прошло незамеченным для Гранской. Да и для матери, видимо, тоже.
От Самсоновых Инга Казимировна ушла, когда стало темнеть.
* * *
- Привет славным представителям племени Обехеэсэс! - заглянул к старшему лейтенанту Коршунову сотрудник Госавтоинспекции Федосеенко.
- А-а, гаи, гаи, моя звезда! - весело ответил Юрий Александрович. Садись, есть дело.
Работников Госавтоинспекции в Зорянском горотделе внутренних дел с некоторых пор встречали этой переделанной строкой из старинного русского романса после одного концерта, данного в День советской милиции. По приглашению начальства приехали артисты из областной филармонии. И надо же было случиться, что певец картавил, а вернее, почти не выговаривал букву "р" и работал, видимо, под Вертинского. Когда он спел первый куплет, послышался смешок. Сидевший в первом ряду майор Никулин обернулся в зал и суровым взглядом прошелся по всем сидящим. А когда исполнитель романсов снова затянул "Гаи, гаи, моя звезда", удержаться от смеха уже никто не мог. Певцу хлопали больше всех выступающих. Он выходил на аплодисменты несколько раз, улыбаясь и не понимая, чем, собственно, развеселил аудиторию.
С тех пор и осталось.
- По делу, свет-батюшка Юрий Александрович, - сказал Федосеенко, усаживаясь. - Придется тебе просить начальство взять меня по совместительству в вашу команду. Читал я сегодня лекцию на второй автобазе в порядке профилактики... - Он замолчал, доставая пачку сигарет и не спеша закуривая.
Коршунов терпеливо ждал. Он знал: дальше пойдет серьезное. Ради того, чтобы переброситься несколькими шутками, инспектор не приехал бы.
- Ты же занимался делом Зубцова? Ну, который в "Жигулях" своих насмерть?..
- И сейчас занимаюсь, - кивнул Юрий Александрович.
- После моего выступления вопросы задавали. О разном. Уже потом, когда все разошлись, подошел ко мне один шофер... По-моему, тебе надо с ним встретиться.
- Фамилия? - спросил Коршунов, щелчком выдвигая стержень шариковой авторучки.
- Зеньковецкий...
...Он оказался высоким, белобрысым, с длинными прямыми волосами и светлыми ресницами.
Зеньковецкий только что вернулся из рейса. Юрий Александрович попросил у заведующего базой поговорить с шофером в его кабинете: больше подходящего помещения тут не было.
- Двадцать третьего нюня ночью, - рассказывал Зеньковецкий, возвращался я из Житного. Около двух часов ночи...
- В два ночи? - переспросил Коршунов. - Что так поздно?
- Правая передняя полуось полетела, - ответил Зеньковецкий. Провозился я с ней, окаянной. Хорошо, ребята в Житном свои в доску, помогли... Ночевать не остался, жену не предупредил...
- Не доверяет? - улыбнулся инспектор.
- Потом иди доказывай, что не верблюд, - засмеялся шофер.
Юрий Александрович любил разговоры в таком духе. Человек непринужденно расскажет о себе больше, чем в сухой протокольной беседе. А знать, кто перед тобой, - очень важно. Его привычки, состояние.
И если Зеньковецкий называл время, верить его показаниям можно было вполне: опаздывал к жене, тут уж невольно будешь поглядывать на часы...
- Подъезжаю я, значит, к железнодорожному переезду у Желудева. Шлагбаум. Черт, думаю, мало я проторчал в Житном. Закрывают переезд, бывает, минут за двадцать. Там в будочке такая толстуха. Кричу ей: пропусти, мол, успею... Куда там, бесполезно...
- Инструкция у них. Строго, - машинально произнес Юрий Александрович, сделав отметку в памяти: узнать, какой поезд около двух следует возле Желудева. Это даст точное время событий...
- Железная дорога, - согласно кивнул шофер и продолжил: - Я приемник слушаю. "Маяк". Для строителей БАМа концерт... Вдруг вижу, с противоположной стороны "Жигуленок" подъехал. Приглядываюсь зубцовский...
- Что, приметный? - закинул удочку Коршунов.
- Еще бы, белый верх, голубой низ. Причуда у Зубцова была. Да и номер знаю: 48-48, легко запоминается.
- А вообще давно с Зубцовым знакомы?
- Да порядком.
- Близко?
- Вот это не скажу. Чинил он мне телевизор, магнитофон. Ну а если у него с машиной что - он ко мне. Правда, в основном профилактика или что подрегулировать. "Жигули" - машина! Это "Москвич" - как баба, не знаешь, когда что выкинет...
