Сьюзан Конант - Пес, который взломал дверь
Быстрой походкой собачьего тренера, описанной в правилах АКС, я проделала их маршрут.
— Они приходят сюда, и что же? Они оказываются в луже.
Как я уже говорила, корты были рыхлыми и неровными. Широкая и неглубокая впадина у ворот во время дождя должна была превратиться в лужу.
— Да, они оказываются в луже, — повторил Стив. — Ее не обойти. И гвоздей здесь нет. Это точно. Гвоздей на их пути не будет еще ярда два или, скажем, три. Послушай, а собака не поранила себе лапы? Ссадин не было?
— Нет, не было. Это точно. Это произошло в пятницу вечером, а я видела Капризу в воскресенье. Она не хромала.
— Значит, она здесь не бегала. Ладно, перейдем к воротам. Ты что-нибудь видишь?
Я нагнулась, как это недавно сделал Стив. Ручкой от калитки служила плоская металлическая полоска дюймов восемь в длину, дюйм в ширину и четверть дюйма в толщину. Я дотронулась до нее, покрутила и пробежала пальцами по ее поверхности.
— Ничего не вижу, — сообщила я. — Ручка как ручка.
— Итак, темнеет, — сказал Стив. — Вокруг сплошные тучи. Идет дождь. Ты хочешь поскорее добраться до дома. Ты стоишь в луже, и что же дальше?
— И собака моя тоже стоит в луже. Я чувствую себя виноватой из-за того, что она мокнет под дождем. Я думаю о доме. И о том, что мы будем отрабатывать в следующий раз и как мы это будем делать. О заборе я не думаю. И о калитке с ручкой тоже.
— И что же?
— А то, что я была здесь бесчисленное количество раз. Искать ручку от калитки мне не надо — я прекрасно знаю, где она. Возможно, уже совсем стемнело, и мне плохо видно. Ну и что? Я все равно знаю, где она. Я протягиваю руку и хватаю эту ручку.
— Ну? А что ты станешь делать, если ручка оказывается вовсе не ручкой? Если на ее месте оказывается… нечто совсем другое?
— Точно. Я бы подумала, вот, наверное, кто-то нашел потерянную вещь и положил ее сюда. В это время года шапку или перчатку никто потерять не может, а вот, скажем, бейсбольную рукавицу — запросто. С найденными вещами в парке поступают именно таким образом. Их кладут на видное место. Или вешают куда-нибудь. Итак я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ручки, но вместо нее нащупываю что-то другое? Я не испугана и не подозреваю ничего дурного. Я просто думаю: «А это что еще такое?»
— И если на ощупь это кожа? Если ты — Роз Инглман и думаешь, что это ты сама что-нибудь обронила, и вдобавок на ощупь это кожа? Может, поводок?
— Точно, поводок. Или даже ошейник. Но стала ли она раздумывать, дотрагиваться ей до этого или нет? Уж не электрический ли это ошейник? Конечно же нет. Это последнее, о чем она могла бы подумать.
— Эй, Холли, прекрати.
— А в чем дело?
— Последнее… Знаешь, так можно до многого договориться. Это уже не смешно.
— Боже мой, я совсем не это имела в виду… Стив, серьезно, я не хотела.
Глава 20
— Послушай, Лия, мы, кажется, договорились? Ты ее дрессируешь, ты за ней и ухаживаешь. Ты также обещала мне помогать пылесосить и собиралась сделать это, пока меня не будет. Но ты, как я вижу, в мое отсутствие занималась подготовкой к своему тесту. Может, это действительно, важно, особенно для твоих родителей, но я в таком бардаке жить не могу.
— Я все вычищу. Я же обещала тебе! Видишь, вот уже иду.
Она направилась в сторону кладовки.
— Тебе кто-то звонил, — сказала она так, будто случилось нечто неправдоподобное. — Кто-то по фамилии Лизамал.
— Лизамал? Мужчина или женщина?
— Женщина.
— А, понятно, — ЛИЗАМАЛ. Лига защиты маламутов. Эта женщина просила мне что-нибудь передать?
— Она перезвонит.
После того как мне удалось принять душ, не порезав себе при этом ступни бритвой, которую Лия оставила лежать лезвием вверх на дне ванной, эта женщина действительно перезвонила.
— Холли, это вы?
— Да.
— Меня зовут Тина, я из ЛИЗАМАЛа. У нас тут появилась одна прелестная сучка, и, кажется, мне нужна ваша помощь.
— Тина, я не могу ее взять. Кобель у меня смирный, а вот моей суке это может не понравиться.
Серьезно, это невозможно. Но я вовсе не отказываюсь помочь.
— Вот и хорошо. Вы не могли бы найти для нее хозяина? — Тина тараторила без остановки. — Ей четыре года, она стерилизована, немного знает команды.
Последнюю фразу нужно понимать следующим образом: собака время от времени садится, независимо от вашей команды. Вот видите? Она знает слово «сидеть»!
— Как она к вам попала?
— Ее нашли и отправили к нам в приемник. А затем связались со мной.
— А как она выглядит?
— Очень мило. Милая морда, полная маска.
Кими такая же. У нее полная маска, черная шапочка, черные очки вокруг глаз и вдоль носа черная полоска. Тина рассчитала все правильно — чем сильнее внешнее сходство найденной собаки с моими домочадцами, тем активнее я возьмусь разыскивать ей приют.
— Она маленькая, фунтов эдак шестьдесят. Правда, вес она набирает с каждым днем, и такая очаровашка.
Тина пыталась найти хозяина и заводчика сиротки, но ей это не удалось. По поведению собаки нельзя было сказать, что над ней издевались. Но кто знает, может быть, ее просто выгнали, или, может, из маленького пушистого комочка она внезапно превратилась в мохнатого зверя, а люди, купившие ее, думали, что таким комочком она и останется на всю жизнь.
— Тина, извини, мне прямо сейчас никто в голову не приходит. Но я поспрашиваю.
В этот момент я думала о Граучо, Ритиной таксе, о седине на его мордочке и об отсутствующем выражении его глаз. Сколько он еще протянет? И сколько времени понадобится Рите потом? Психотерапевта сложно обвинить в излишнем психологизме, но я не сомневалась, что ей понадобится как минимум год, чтобы изжить в себе потерю Граучо. А в это время тысячи прекрасных собак будут уничтожены, и все из-за того, что люди, оплакивающие потерю любимца, еще не оправились от утраты и не в состоянии принять в свою семью новых членов. Вы только спросите себя: хотел бы ваш прежний пес, чтобы мои милые маламуты задыхались в газовых камерах? Чтобы они корчились в предсмертной агонии на лабораторных столах? К черту сантименты! У вас только что умерла собака? Позвоните в Американский клуб собаководства и узнайте координаты лиги защиты маламутов. Спасите собак. Не откладывайте это в долгий ящик.
Затем перед моим мысленным взглядом возникло одно лицо.
— Кажется, я знаю кое-кого. С этим парнем я недавно беседовала. Я позвоню ему.
Когда я позвонила Джеку Инглману, чтобы узнать у него телефон Джима О'Брайана, трубку сняла женщина.
— Джек занят в данный момент, — сказала она. — С вами говорит его сестра, доктор Загер. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Это Холли Винтер, — сказала я. — Вы помните меня? Флюорид? Маламуты? Мы с вами беседовали о том, как им чистить зубы.
— Да-да. У вас какие-то проблемы? Вас беспокоит?…
— Вовсе нет. Я просто хотела узнать номер телефона Джима О'Брайана. Он стажировался у Роз Инглман. Я познакомилась с ним у Джека. Вы не могли бы заглянуть в телефонную книгу Джека и посмотреть там его номер? Я пытаюсь пристроить собаку и хотела переговорить с ним по этому поводу.
Шарлотта Загер задала правильный вопрос и сразу выросла в моих глазах:
— А что это за собака?
— Маламут. Стерилизованная девочка, четыре года. Вам хотелось бы?…
— Возможно.
— У вас есть кошки?
Этот вопрос я всегда задаю. Если на него отвечают «да», то я говорю «нет». Некоторым маламутам нравятся кошки, а некоторые не прочь ими пообедать.
— Их у меня две, — ответила доктор. — И еще спрингер-спаниель Дэзи.
— Тогда маламут вам не нужен.
Я чувствовала себя архангелом Михаилом, взвешивающим ее душу и наблюдающим, как стрелки весов перемещаются не в ту сторону. Рай, конечно, есть, но он, увы, не для вас.
— Мне мало известно об этой собаке, но обычно маламуты не очень ладят с кошками.
Или с другими собаками. Это чистая правда, но я не люблю произносить такое вслух.
— Ну что ж? Говорите, вам нужен О'Брайан? Вот. Нашла. Джим О'Брайан.
Она продиктовала телефонный номер, начинающийся с 332, ньютонский. Затем мы немного поболтали. С зубами и с собаками у меня все в порядке, сказала я. У Джека тоже все в порядке, сказала она.
Когда я закончила беседовать с Шарлоттой, Лия в своей комнате читала вслух для Кими «Нортенгерское аббатство». Мы с Рауди были одни. Одни.
— Одни, — сказала я ему. Усевшись на пол и уложив пса рядом с собой, я принялась массировать его линяющую шею.
— Мы с тобой одни! Лови кайф, дружище! Дело в том, что теперь у меня есть номер его телефона и хороший предлог, чтобы позвонить. Нет, это даже не предлог. Может, он действительно захочет взять собаку. Но предлог для звонка у меня все равно имеется, верно? Привет, Джим, не хочешь ли ты удочерить чудесную сучку-маламута, стерилизованную, четырех лет от роду, без следов насилия, кстати о насилии: помнишь, когда ты стажировался у Роз, она подала иск по статье пятьдесят один «а», так вот, это дело касалось семьи Броли или кого-то другого? Звучит естественно, согласен?
