Джек Кетчам - Мертвый сезон (Стервятники)
Она села на пол рядом со своим зеркальным отражением и осторожно дотронулась пальцем до его глаз; и в тот самый момент, когда веки отражения сомкнулись, ее собственные ресницы чуть дрогнули и опустились. Она мысленно представила себе, как сидит у основания лестницы; и, несмотря на окружающую темноту, отчетливо видит мелькающие вокруг черные тени.
Скорость летящего потока стала ослабевать, и она уже начала было подумывать о том, чтобы рискнуть и, переступив через него, войти внутрь круга. Правда, сейчас это уже не казалось ей столь же волнующим событием, как несколько секунд назад, когда поток... да, исторгался, как если бы вокруг нее бушевала гроза или вдруг началось наводнение, и все же ей казалось, что будет все же приятно войти внутрь этого круга; вот, сейчас она ощутит его прохладное и освежающее прикосновение, и ей будет совсем не так страшно, как тогда, когда поток бушевал столь неистово. А что, и в самом деле стоит попытаться.
Она опустила левую руку, намереваясь дотронуться до этого потока. Интересно, а эти живые существа - это ведь были рыбы, не так ли? - смогут они укусить ее? Скорее всего нет, - подумала Лаура и скользнула рукой внутрь его. Как странно, - пронеслось в ее голове, - вовсе не прохладно, а даже тепло, и как приятно это прикосновение вязкой влаги к ее сухим, потрескавшимся губам. Она сделала глубокий вдох и открыла глаза.
У нее на коленях лежала голова ребенка, повернутая лицом вверх.
Только сейчас она поняла, что это действительно голова ребенка, поскольку глаза зеркального отражения были бы открыты, точно так же, как и ее собственные. Лаура пристально всматривалась в это лицо, желая лишний раз убедиться в своей правоте. А потом вдруг заплакала. Поток куда-то исчез, и на его месте - на лестнице - оказалось лишь какое-то завывающее столпотворение, да еще разве что сохранившийся у нее на губах солоноватый привкус потока. Она подтянула голову ребенка ближе к груди, совершенно не ощущая размеренную капель темной крови, которая, растекаясь по ее рубашке, стекала ей на живот, словно гной из застарелой раны...
Теперь между ней и открытой передней дверью стояли лишь две маленькие, одетые в какие-то лохмотья и молча взиравшие на нее девочки. Даже сейчас у нее не возникло и мысли вдруг вскочить и побежать, покинуть этот дом - ведь в этом не было никакой нужды. Она лишь снова сомкнула веки и, когда девочки стали медленно приближаться к ней, принялась подсчитывать плавающих рыбешек.
А тем временем на лестнице двое мужчин пытались сокрушить заслон довольно-таки тонкой двери, ведущей на чердак. Снизу до них доносились стоны громилы, над рукой которого возились женщины, пытавшиеся остановить поток крови. Рядом, почти вплотную с ними, суетились дети, которым хотелось первыми прорваться наверх. Тощий просунул в образовавшийся разлом руку, отдернул задвижку и надавил - дверь даже не шелохнулась. Он разгневанно глянул на брата. Оттолкнув детей в сторону, оба спустились на несколько шагов вниз и с разбега разом кинулись на дверь - тот, что был в красной рубахе, метил ближе к дверной ручке. Увидев, что дверь подалась на пару дюймов, оба довольно ухмыльнулись, после чего снова отошли, чтобы предпринять очередную попытку.
Внутри, на чердаке, Ник матерился и изо всех сил пытался задвинуть комод на прежнее место. Он злился на себя за то, что они столько времени потратили впустую, тогда как вполне можно было спуститься за гвоздями и молотком и накрепко заколотить дверь. Что и говорить, это было его упущение. Сейчас же он слышал, как они колотят по дверной панели, и прикинул, что даже навалившись телами на комод, они с Марджи едва ли смогут сдерживать натиск более нескольких минут. Значит, придется прыгать.
Ник прикидывал про себя, всели из тех людей, что копошились внизу, собрались в доме. А вдруг некоторые остались снаружи и поджидают их появления? Прямо под окнами? Раздался очередной громовой удар по двери, и комод снова сдвинулся на пару дюймов.
- Так дело не пойдет, - сказал он.
Марджи кивнула. Она стояла так близко от него, что он чувствовал запах ее пота и ощущал щекой горячее дыхание. На секунду выглянув в окно, он сказал:
- Ты первая.
Марджи посмотрела на него, раскрасневшаяся и испуганная.
- Но как же я...
- Крыша как раз у тебя над головой и выступает вперед примерно на фут. Дотянись до нее руками, как следует уцепись, вытяни вниз ноги и падай просто падай вниз, тихо и спокойно. Если попробуешь как-то иначе, непременно сломаешь себе шею. Не разжимай рук, пока не перестанешь раскачиваться, покуда твои ноги не окажутся параллельно стене дома. Падая, постарайся чуточку согнуть ноги в коленях, чтобы смягчить приземление.
Он заметил, как по лицу Марджи проскользнуло выражение полной безнадежности, даже обреченности. Оставалась, правда, еще одна возможность, но о ней он не решался даже упоминать, поскольку понимал, что для этого у нее явно не хватит сил. Он оставлял ее для себя, как говорится, на всякий случай, если сорвется первый вариант.
- Марджи, - сказал он. - Придется прыгать. Ты только не бойся. У тебя получится, уверяю, все будет как надо. Мне кажется, что сейчас все они собрались в доме. Как только окажешься снаружи, тут же беги в сторону леса и дожидайся меня. Постарайся, чтобы тебя не заметили, а потом постарайся найти меня. Если не получится, если со мной что-то случится, беги со всех ног. А сейчас не забудь самое главное: когда будешь падать, держи колени чуть согнутыми. Поломанные ноги нам никак не нужны.
Он слегка улыбнулся ей. Ну вот, это уже лучше.
- Поторопись, - сказал Ник.
Марджи отошла от комода, и тут же снаружи раздался очередной оглушительный удар по двери.
- Да, и вот еще что... - сказал он.
Марджи обернулась, и он увидел, что в глазах девушки застыли слезы. Только сейчас до него дошло, что именно надо было сказать ей, давно уже следовало. - Кроме тебя у меня теперь никого не осталось. И я тебя чертовски люблю. Всегда любил. Тебя и Карлу, вас обеих. Постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось.
Ник почувствовал, как ее губы скользнули по его губам, и уже через секунду она оказалась у окна.
Он увидел, как Марджи сначала высунула наружу голову, потом правую руку, левую, и принялась нащупывать ею край крыши. Ему было видно, как напряглись ее тоненькие плечи, когда она стала дюйм за дюймом вытягивать себя наружу - сначала скользнув по оконной раме ягодицами, затем бедрами, и наконец, замирая от страха, икрами. И вот вся она оказалась за окном, опершись сначала одной ногой о край подоконника, потом обеими. В таком положении она застыла на короткое мгновение, а потом стала смещать центр тяжести со всей ступни на одни лишь мыски, медленно и осторожно подступая к краю подоконника, покуда не оказалась вся за его пределами, всем телом вытянувшись вдоль стены дома.
Нику удалось выдавить из себя невеселую улыбку. А что, следовало признать, что пока все ее действия были достаточно разумными и хладнокровными. Что и говорить, смекалистая оказалась девчонка, и если кому-то из них и суждено было спастись, то этим человеком, скорее всего, должна была стать именно она.
Он услышал ее судорожный вздох, когда тело качнулось от окна и, напрягши руки, зависло над пустотой, потом пару секунд помаячило в воздухе и вслед за этим неожиданно исчезло.
Марджи казалось, что она падала целую вечность. Ей хотелось сделать вдох и не получалось, словно она забыла, как это делается. Легкие словно стремились вытолкнуть из себя воздух, хотя она всячески заставляла их, напротив, вогнать его внутрь. Падая, она чувствовала, что делает это как-то не так, что не полностью добилась вертикального положения. Непроизвольно и как-то натужно перед глазами замаячили всевозможные образы.
Падение на спину - жуткий шлепок, с хрустом. Падение лицом вниз - руки нелепо, беспомощно вытягиваются вперед и в стороны. Падение головой вниз, на щебеночное покрытие, которого, о чем она прекрасно знала, там не было и в помине - в итоге мучительная, захлебывающаяся в собственной крови агония.
Дом становился все ближе и ближе, и ей казалось, что именно он падает на нее, а не она приближается к земле, и что через несколько мгновений он окончательно завалится и подомнет ее под своими обломками. И вот она увидела, как какие-то грязные, неряшливо одетые дети стоят над ее исковерканным, покореженным телом. А достаточно ли она согнула колени, о чем предупреждал ее Ник? Трудно сказать. У Марджи было такое ощущение, что стоит ей совершить хотя бы малейшее движение, как тут же нарушится тот шаткий баланс, который она доселе сохраняла, и ее голова тут же грохнется о твердь земли. Она помнила, что, едва отпустив край крыши, тут же подогнула ноги, а потому надеялась лишь на удачу, что все так и получится. В ее воображении снова возникла фигура Ника, которая летит следом за ней и падает в кучу окровавленной плоти, которая некогда была ее собственным телом. Все это она увидела в какую-то долю секунды до того, как действительно рухнула на землю.
