Вадим Россик - Страна падонкаф
Еще военкомат начал доставать. Сентябрь — идет призывная кампания. На днях пытались им во двор через забор повестку забросить. Нашелся какой-то умный пельмень. Ладно, не вопрос, на…! Лущай свернул эту бумажку трубочкой и засунул в кусок колбасы. Дистрофик сожрал и не заметил. Дистрофик — он реально здоровый. Среднеазиатская овчарка — алабай. Купили за нормальные деньги, чтобы двор охранял. А то живет вокруг всякая голытьба. Так и смотрят, чтобы такое у соседей стырить! В общем, Лущай пропустил повестку через алабая. Туда ей и дорога. В конце концов, кто-то должен служить — упал-отжался, а кто-то должен косить от армии. Лущай любит напевать: «Если завтра война, если завтра в поход, хрен меня вы найдете!» Досвидос, армейка, на…!
Скоро День города. Эх, жаль, Дашки больше нет. Как они вместе зимой зажигали! Такая прикольная девчонка была! По промокашке ЛСД, и в ночной полет по клубам! Кто же ее замочил? Найти бы этого злодея и покарать, на…!
Витас едет домой из института. Стоит на задней площадке и тупо зырит в окно. Минорно. Голова распухла от никому не нужных сведений. По крайней мере, он так считает. То, чему учат на социально-психологическом факультете, ему в жизни не пригодится. В тридцать третьем микрорайоне эти знания не нужны.
В трамвай зашел Валерик. Пестрое кашне на шее, подстригся, но все равно прическа как у девушки, немного задавленный. Все как всегда. Ожидаемо. Работает чел. Зарабатывает лавандос на кальвадос. Насчет кальвадоса — шутка. В Мухачинске его не признают. Вам тут не Версаль! Другой менталитет. И широкая алкогольная палитра. Водочно-пивная. Витас приготовил «чирик» поновее для музыканта.
Валерик исполнил свой репертуар и прошел вдоль вагона. Собрал оброк. Встал рядом с Витасом. Пожал руку. Витас протянул ему «чирик».
— Привет, Валерик! Как сегодня сборы?
— Бывает и лучше. На сегодня все. Поеду на район.
На Зеленом базаре в трамвай зашла толпа китайских торгашей. Однолицые, блин! Жители Мухачинска не любят китайцев. После них везде остается грязь, огромные тропические тараканы и внебрачные мухачинцы с лунной внешностью. Но конфликтов пока почти не бывает. Не дай бог никому быть закиданным дешевыми китайскими тапками.
Валерик смотрит на Витаса своими большими, печальными глазами.
— Может быть, завтра пивдосика попьем децл? Я тебе сыграю…
А что? Хорошая идея. С тех пор, как Артем стал жить с Сабиной, они почти не собирались вместе. Сабина — девушка с железным характером. Железная леди Артема Мостипана. Сначала «мур-мур», а теперь зажала его в кулак и никуда из него не выпускает. Создает новую совершенную личность. Как Микельанджело — отсекает от бесформенной глыбы все лишнее. Лишнее — это Витас и Валерик. Старые друзья и старые привычки. В итоге остается идеальный Артем. Достойный быть мужем и отцом Сабининого ребенка. Ребенок не за горами. Сабина в ожидании, уже округлилась. Пузырик.
— А Артем?
— Его Сабина точно не отпустит. Приходи ко мне. Посидим, как раньше.
Лёня-трансвестит прикуривает вторую сигарету от первой. Курит без пауз. Так раньше курила Аня Макидон. Красивая была девчонка. Мандинго представил, что сейчас, через четыре месяца после похорон, может лежать в могиле Ани. Тьфу, бля!
— Сначала я думал, что убийца — ты, — ровно говорит своим дуалистичным голосом Лёня, — а потом я твою кандидатуру забанил.
— Почему?
— Я думаю, что всех девчонок убил один и тот же псих. Этот псих крутится тут же, на «Сметане». Взрослые здесь не собираются. Значит, пацан. Вряд ли это девка. Но, конечно, не мелкий пацан. Не из молодняка. И у него есть возможность где-то прятать трупы. Голову Марго нашли в мусорке через три месяца после ее исчезновения!
— Точно, я сам об этом уже думал.
— Твоя сестра пропала двадцать седьмого августа. Ты был в это время в больнице.
— Откуда ты знаешь?
— Другая твоя сестренка сказала. Младшая, Латойя, кажется. Ты же не мог быть одновременно в двух местах. Да и не похож ты на психа.
Мандинго осторожно усмехнулся.
— А кто похож?
— Теперь я думаю, что убийца — высокий блондин. Студент. Его Витас зовут. Он тоже часто на «Сметане» гуляет.
— Почему Витас?
Лёня глядит своими пластмассками на Мандинго.
— Прикинь, да? Витас мог быть на могильнике, когда убили Наташку. Палашова приходила к нему, и убили ее в его подъезде. Его даже в мусарню забирали. Значит, были подозрения. И какой-то он слишком заумный. Высокомерный. С нациками дружит. В институте учится. Точно, псих!
— А Марго и Катя?
Лёня пожал плечами.
— Это только сам Витас знает, как он убил обеих девчонок.
Мандинго побледнел. Точнее, посерел. Негры сереют, когда бледнеют.
«Катя-Катя!»
Убедительно, но не убедил.
В трамвай с оглушительным лошадиным ржаньем и матами влезли гопники. Тоже уникальное явление своего рода. Как там? «Петербургская интеллигенция, петроградский пролетариат, ленинградские гопники»… Тенденция, однако. Мухачинск в этом смысле не уступает обеим столицам. В других смыслах уступает. Гопников было четверо, но из-за шума, производимого ими, казалось, что их гораздо больше. Возраст от четырнадцати до шестнадцати. В дешевых китайских спортивных костюмах, штаны с широкими лампасами, коротко стрижены, худые, лица землистого цвета. С шахтерских бараков. Дети подземелья.
Они сразу окружили Витаса и Валерика злобно-веселым кольцом. Нахально уставились на дипломат Витаса и неуместное кашне Валерика. Самый длинный больно ткнул Валерика в грудь.
— Ты, субкультура, на…! Кончай выступать по трамваям. Или плати, или пасись на стороне, на…!
Валерик напрягся, крепче прижал к себе гитару. Постарался «съехать с темы на базаре».
— Не с чего платить. Собираю копейки.
Гопники опять ржут. Одна плоская шутка за другой. Голимый уссыкон. Самый мелкий тянет к себе гитару.
— Покажи инструмент, чувак.
Валерик испуганно жмется. Витас не выдерживает нейтралитета.
— Отвалите, пацаны!
Переключил внимание на себя. Стало муторно на душе. Наверное, зря.
— Лущай, а этот выступает!
Лущай — самый длинный и самый борзой.
— А ты что за полупокер в полукедах, на…? Тоже мочишь ноздри там, где не положено, на…?
Видно, что Лущай знает жизнь. Остальные-то так — клофелинщики. Пшикнул какой-нибудь аэрозоли в целлофановый пакет, пакет на голову и сиди на попе ровно — смотри мультики. А у Лущая уже все по-взрослому. Витас только сейчас заметил, что у того обе руки в «дорогах». Феназепам на завтрак, дегидрокодеин на обед, «крокодил» — дезоморфин — на ужин. А в промежутках герыч в шланг. В вену то есть. Чувак на системе. Может, и ВИЧом болен. Настоящий нарик со стажем!
Благодарный Витасу за поддержку Валерик незаметно подвигается к двери. Скоро ему выходить. Витасу, впрочем, тоже. Но надо как-то по-хорошему расстаться с гопниками.
— Мне кажется, что ты ошибаешься.
Мандинго тоже закуривает новую сигарету. Хотя и накурился уже, но уж больно разговор идет серьезный.
— А кто, по-твоему, убил девчонок?
— Один урод в белой рубашке. Его зовут Владимир Шамхалов.
Мандинго рассказывает о своих приключениях. О Марке Вишневецком, о мухачинских фашиках и о кавказце Шамхалове. Лёня-трансвестит внимательно слушает, не перебивая.
— Значит, ты уверен, что убийца Шамхалов?
— Нет, не уверен. Просто больше некому.
Лёня хлопает Мандинго по плечу. Покровительственно. Мандинго это не нравится.
— В том-то и дело, что ты не уверен! А я уверен, что это Витас!
Он опять начинает запальчиво доказывать:
— Смотри сюда! Все погибшие девчонки были с нашего микрорайона. Это раз! Все общались, учились вместе, даже были знакомы. Это два! Все пересекается здесь, в этом месте — на «Сметане»! Это три! Я уверен, что и этот псих тоже здесь бывает! Он — один из нас! Вот такая параша! А Шамхалов — посторонний. Хачик, уголовник, но не психопат-убийца! Шамхалов, так сказать, позитивный ублюдок!
— А Витас?
— О, Витас — совсем другое дело! Странный он. Заучка! Ботаник! С ахтунгами нацистскими трется… Верняк и сам гомик!
Горячность Лёни Мандинго улыбнула. Это да. Студент точно имбецил! Здравый человек не будет общаться с пидорасами-фашистами! Или фашистами-пидорасами? Что лучше?
На своей остановке Валерик и Витас все-таки умудрились выскочить из вагона. Гопники окарали. Только Лущай высунулся из двери и, хмуро на них глядя, показал средний палец.
— До скорой встречи, на…!
Трамвай загрохотал дальше, увозя в своем неуютном чреве пенсионеров и гопников. Ну кто еще кроме них в наше время ездит на трамваях? На чугуновозах. Только старики да нарколыги. Бегущие по граблям.
Рядом у дороги ждут маршрутку Артем Мостипан и Сабина. Крупный мордатый качек Артем и тоненькая — ножки-спички — Сабина в короткой яркой курточке. Фу-ты, ну ты! Прямо молодая семья. Только детской коляски не хватает. Но животик у Сабины уже как бы намекает. Скоро начнется: «Детки кушают котлетки!»
