Наталья Андреева - Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни
Мать охнула, Сашка вытаращил глаза.
– Ванечка? – переспросила мать. – Откуда он взялся?
Анну больше интересовала реакция сына, но Сашка просто отвернулся.
– Саш, а ты не хочешь на родителя посмотреть?
– Нет.
– Ладно, тогда постарайся вежливо дать ему понять, чтобы он больше не появлялся в этом доме. Он питает какието надежды. Сын? Ты понял?
Тут вмешался Стас:
– И ты посмела притащить сюда это ископаемое?
– Он хорошо сохранился.
– А мне обязательно в его присутствии удерживаться от комментариев?
– Он непробиваем, Стас. Успокойся.
– Мама, я, пожалуй, уйду, – заикнулся было Сашка.
– Как хочешь. Впрочем, оно уже на горизонте.
Дэн и Панков были почти одного роста, и оба широкоплечие, плотные. Анне всегда нравились такие мужчины. Посему одежда Дэна пришлась Панкову почти впору. Только шорты слегка натянулись на животе, но в целом он выглядел не так уж плохо на фоне своего юного соперника. Стас тихонько присвистнул, Анна шепнула ему в оттопыренное ухо:
– Этого я тебе отдаю со всеми потрохами.
– Ах, мне всегда достаются только объедки с твоего стола, но и те хороши, – парировал Стас, но Панкова разглядывать не перестал.
Мужчины подошли к бассейну. Неожиданно Сашка встал и шагнул навстречу отцу:
– Здравствуй, папа!
Анна замерла, Панков растерялся. «Сынок» за десять лет вырос и здорово раздался в плечах.
– Здравствуй, Саша!
Они неловко обнялись. В этой сцене было чтото ненатуральное и нелепое. Стас хмыкнул, бабушка прослезилась, Дэн же вопросительно уставился на Анну. Мол, а мнето что делать? Она пожала плечами:
– Что ж, придется шампанское открывать. Кто пойдет?
– Ой, да Ванечка же покушать хочет, – засуетилась мать. – Мы сейчас. Мигом. – И она вместе с тетенькой поспешила в дом.
– А я за шампанским, – вызвался Стас. – Не люблю мелодрам.
– Я с тобой. Помогу донести стаканы, – тут же откликнулся Дэн.
– Да у меня вроде две руки.
– Одной бутылки будет мало.
– Ну, пойдем, сынок, похоже, ты тоже не очень любишь мыльные оперы.
Они остались втроем: Панков, Анна и их взрослый сын. Иван Семенович выдал, видимо, заранее подготовленный спич:
– Ну вот, мы снова вместе. Наша семья наконец воссоединилась, это счастье для меня. Я так ждал, так ждал… – Он даже попытался прослезиться. Анна почувствовала на своем плече его руку, вторая уцепилась за плечо сына. «Господи, почему Сашкато терпит? Что бы я понимала!»
А сын действительно делал вид, что воспринимает все всерьез, и даже не предпринимал попыток избавиться от отцовской руки на своем плече.
– Сынок, я не знал, что ты такой взрослый, не стал покупать тебе подарок. Мы лучше с тобой встретимся в ближайшее время, пообедаем, поедем по магазинам. Ты где любишь бывать?
– В стрелковом клубе.
– Где? – растерялся Панков.
– Саша всерьез увлекается стрельбой, – усмехнулась Анна. – Может быть, ты подаришь ему охотничье ружье? Очень было бы кстати.
– Да уж, – както странно вздохнул Панков. «Если бы у меня еще были деньги! Это вы богато живете!» – прочитала между строк Анна.
«Может, откупиться от него, чтобы отвязался? Это обойдется мне слишком дорого, и никаких гарантий. Надо просто дать ему понять, чтобы не рассчитывал на обеспеченную старость в этом доме».
Вскоре вернулись домочадцы, неся тарелки с едой, бокалы и шампанское. Мгновенно был накрыт небольшой столик у бассейна, но все отчегото мялись. Повисла неловкая пауза. Когда Анна поняла, что домочадцы так и будут ходить вокруг да около, она первой начала снимать с шампанского блестящую фольгу. Нехотя бутылку у нее из рук взял Дэн. Хлопнуло, полилось, и Панков внес оживление, первым подставив свой бокал. Шацкий внимательно смотрел на Анну. Терпит? Приветствует? Почему молчит? Или тут чтото еще? Когда разлили вино, Анна сказала:
– Ладно, чего только в жизни не бывает, – и отпила из бокала. Остальные сочли сказанное за тост и тоже выпили, Панков сделал вид, что не обиделся, ему всегда хватало ума в подобных местах не пережимать.
Вечер выдался сумбурным: никто не знал, как себя вести. Дэн не знал, позволено ли ему сегодня обнимать Анну и лезть к ней с нежностями. Стас не знал, следует ли ему острить или, напротив, молчать в тряпочку. Мать не знала, как реагировать на бывшего зятя, который десять лет назад бросил ее дочь, но тем не менее был свой, родной. Всетаки восемь лет под одной крышей! И вернулся! Сашкето он какникак родной отец! Тетенька вообще была не знакома с Панковым. Хотя Анна изредка перехватывала ее странный взгляд, направленный на Ваню. Сашка еще не определил, как следует относиться ко вновь обретенному отцу. Сама Анна простонапросто боялась своих чувств. А именно одного из них: слепой любви к первому в жизни мужчине.
Изменив свое первоначальное решение, она даже предложила Панкову одну из свободных комнат на этот уикэнд. Тот благородно отказался.
– Знаешь, Аня, я, конечно, здесь переночую, но завтра с утра ты меня отвези домой. Тут ко мне еще не привыкли. – Про себя Анна отметила это многозначительное «еще».
– Где ты живешь?
– У родителей.
«Совсем, значит, плохи твои дела! – сделала для себя вывод Анна. – Любвеобильный Иван Панков делит территорию с папой и мамой! А как же приходящие дамы?»
Вслух же она ради приличия осведомилась:
– Как они себя чувствуют?
– Мама болеет. И тебя все время вспоминает. Она к тебе всегда хорошо относилась…
– Что, лекарства дорогие?
– Да, знаешь… У меня работа не очень доходная: кручусь, верчусь…
– И нет подходящей женщины, чтобы взяла тебя под свое крыло.
– Ах, Аня, все беды на этом свете от мужчин! Они так завистливы к чужому успеху у женщин!
– Страдалец. Ладно, я дам твоей маме денег на лекарства.
– Да? Вот спасибо. – Анна заметила, что Сашка, Стас и Дэн внимательно прислушиваются к их разговору.
– Так, мальчики, у нас в холодильнике ничего не осталось из того, что можно пожарить на углях?
– Рыба оставалась, кажется. Осетрина в маринаде, – облизнулся обжора Шацкий.
– Вотвот. Шашлык из осетрины – это как раз то, что нам нужно. Займитеська делом.
– Из осетрины! – жадно вздохнул Панков. И Анне вдруг стало его жалко. Она поняла, что жалость заставляет ее его терпеть, только и всего. К тому же она слегка захмелела от шампанского и поэтому позволила себе ласково потрепать Ваню по темным волосам:
– Надо тебя подкормить, блудный ты мой… – Кто? Так и не договорила. За этим ее жестом внимательно проследил Дэн.
Наступили сумерки, и народ решил наконец расходиться.
– Пойдем, Ваня, я покажу тебе твою комнату, – позвала Анна.
– Дада, – отозвался Пранков. – Иду. Поздно уже.
Вся компания побрела к дому. Дэн плелся позади всех, пока к нему не присоединился Шацкий, и они о чемто негромко заговорили. В холле Анна сказала:
– Ладно, всем спать. Байбай! Ваня, пойдем. – И тут перехватила недоумевающий взгляд матери, обиженный Дэна, удивленный тетеньки, ироничный Стаса и осуждающий Сашки.
«Полный комплект. А вамто всем что за дело?» – слегка разозлилась Анна и повела Панкова в другое крыло.
По пути прихватила из шкафа комплект чистого постельного белья.
– Вань, ты извини, там не убрано. Мы не ждали гостей.
– Ладно, чего уж там. – Он уверенно поддерживал ее под локоток, не сомневаясь в том, что произойдет дальше. Так, почти в обнимку, они дошли до двери.
Анна вошла в комнату первой, огляделась. Что ж, не убрано, но не так уж плохо. Ваня Панков действовал на нее так же, как в старые добрые времена, инстинкты оказались сильнее: она сразу начала приводить комнату в порядок, постелила ему белье, поправила подушку.
– Вот. Ложись.
– А ты? – хитро прищурившись, спросил Панков.
– Смеешься?
Он уже подталкивал ее к кровати.
– Вань, ну хватит. Хватит же. – Анна попыталась его оттолкнуть.
– Как будто и не жили вместе, – усмехнулся Панков, но отстал.
– Я пойду.
– Ну, иди.
Анна стояла, все еще не решаясь открыть дверь:
– Слушай, у тебя и в самом деле все так плохо?
– Что значит – плохо? – расправил плечи бывший муж.
– Вань, ну кому ты врешь? А то я не вижу.
– Может, останешься тогда, пожалеешь?
– Не сейчас. – Она всетаки решилась уйти. – Потом. После.
…После в этот вечер был Дэн. Он сидел в ее спальне на кровати и смотрел на часы. Когда Анна вошла, вздохнул с облегчением и спрятался под одеяло.
– Дэн, ты не спишь? – спросила она.
– Сплю.
– А почему тогда разговариваешь?
– Разве я имею право тебе не отвечать? Разве я вообще имею в этом доме хоть на чтото право? – Анна поморщилась: «Ох уж эти поэты!» Потом сказала:
