Пол Клеменс - Заговор богов
– Дьявол! – ругнулся Филиппе. – Двадцать песо!
– За что? – удивился Анджей.
– Ни за что, – огрызнулся Филиппе. – Было бы за что – это сорок песо. Ладно, сейчас уладим.
Он хлопнул дверцей и побежал к полицейскому. Когда они встретились, в руках у Филиппе был открытый бумажник, чтобы «официаль» лично убедился в наличии у честного труженика малого количества купюр. При этом Филиппе улыбался от уха до уха и яростно жестикулировал. Такие люди не понимают, как можно общаться одними словами. Разбойник с загородной дороги вел себя сдержаннее. Односложно объяснял создавшуюся ситуацию, кивал на палящее солнце, на напарника. Напарник выбрался из машины и крадучись двинулся к «Тойоте». Нагнулся, с циничной ухмылкой стал рассматривать сидящих. Взгляд у полицейского был очень неприятный. Холодок пополз по спине. Он что-то спросил.
– Но компрендо, – откликнулся Анджей.
Полицейский посмотрел на Кристу.
– Но хабло эспаньол, – замотала головой Криста.
Полицейский с презрением фыркнул. Целая вечность прошла, пока он распрямил спину, отошел в сторону. Отцепил от пояса рацию, воззрился на нее. Ворох мыслей закружился в голове.
– Ты такой холодный… – неуверенно заметила Криста, касаясь руки Анджея.
Он молчал.
– А я еще живая и теплая, – девушка вздохнула, прижалась к нему плечом.
Раковский опять не отреагировал.
– Я уже не котируюсь, эй? – она ударилась в него плечом.
– Что?.. – Анджей очнулся. Возвращался Филиппе, потрясая пустым бумажником. Сел в машину и произнес краткую, но искреннюю речь на испанском. Акцентировал три слова: «Canalia», «pobrеza» и «vago». С первым было понятно, второе, как подсказывала эрудиция, означало «нищета», «голытьба».
– Филиппе, что такое «vago»?
– Бездельник, – выпятив челюсть, процедил водитель. – Сорок песо содрал, каналья, тунеядец, нищета подзаборная!
– Но ты же говорил, что двадцать.
– Их двое. У них семьи, трудная работа…
Он выжал газ до упора, выплюнув в полицию порцией пыли. Офицеры стерпели. Один, выражая презрение, повернулся задом. Второй продолжал поигрывать рацией.
– Правильно про них говорят, – забубнил под нос Филиппе, – они живут в своем мире. Мертвые внизу, живые сверху, а эти – как раз посередине…
Такое ощущение, что вновь не за горами неприятности. Километров через двадцать «Королла» напоролась на что-то острое, с треском лопнула покрышка. Машину повело, перелетели через обочину и снесли похожий на здоровую свечку кактус. Стекло залепило зеленым соком. Испуганный Филиппе забыл, где в машине тормоз.
– Ну и ну, – прошептала Криста, когда стало понятно, что отделались легким испугом. – Вот это по-нашему…
– Скажи, Филиппе, – сглотнул Анджей, – это первая твоя машина?
– Первая, – простодушно признался водитель. – Я же до того, как стать таксистом, простым автослесарем работал.
– И ездить не умел?
– Я и сейчас не умею, – отмахнулся толстяк. – Ерунда, не обращайте внимания. Запаску ставить не будем. Тут в паре километров деревенька Лос-Костас, там базарчик, автомастерские – вы побродите, а я покрышку залатаю.
Езда на голом диске напоминала езду по проселочной дороге после прохождения танковой колонны. Базар на окраине симпатичной деревеньки с белыми крышами был довольно многолюден. Здесь сходились дороги с разных направлений. Филиппе побрел в мастерские, а Анджей с Кристой отправились выявлять принципиальные различия европейского и мексиканского рынков.
Торговали в основном индеанки. Кто-то на дощатых прилавках, кто-то на выжженной солнцем траве. Изделия домашней вязки из натуральной шерсти. Знаменитая артесания – товары мексиканской ручной работы: домотканые полотна, поделки из местного серебра, амулеты, маски, посуда, украшения, фарфоровые статуэтки. Изделия из оникса, обсидиана. Одноглазый ацтек с высушенным лицом раскладывал человеческие скелетики на ниточках и хрипловато призывал покупателей заранее озаботиться приобретением сувениров ко Дню мертвых…
– Жуть в полоску, – прошептала Криста, вцепившись в локоть. – Я слышала, что это самый веселый праздник в году…
Потом она застряла у ладно сбитой индеанки, продающей бижутерию для модных дам. Вытащить девушку из этого развала было нереально. Анджей побрел дальше, прицениваясь к лимонам, манго, апельсинам, мексиканским грейпфрутам – торонхо. Она догнала его, стала хвастаться, что купила сумочку, о которой мечтала много лет, и предлагала Анджею разделить радость. Он не видел радости в этой замшевой котомке с изображением орла.
– Скажи, Раковский, – она вздохнула, – как ускорить вялотекущую шизофрению?
– Не знаю. Где ты была?
– В палатке у колдуньи… Заплатила ей четыре песо, чтобы она погадала на ближайшее будущее…
Мать честная! Сердце тоскливо сжалось.
– Это диагноз, Криста, – пробормотал Анджей. – Образованной девушке незачем ходить к гадалке. Другие образованные люди могут неправильно понять…
Она перебила:
– У нее в палатке так таинственно, красиво… Свечи, амулеты всякие, корицей пахнет… И глаза у нее, знаешь, такие понимающие… Она сказала, что видит мое будущее и без карт. Очень скоро меня поджидают тяжелые испытания… потом она запнулась и решила не говорить всю правду. Сказала, что только от меня зависит, сумею ли я сохранить свою жизнь. Но знаешь, по ее глазам было видно, что… не сумею… – Криста всхлипнула. А Раковский разозлился:
– То есть страшную депрессию на ближайшую неделю ты себе обеспечила. Всего за четыре песо. Поздравляю. Что ты хочешь, Криста?
Она посмотрела на него заплаканными глазами.
– Я хочу, чтобы со мной перед смертью поработал психолог…
– Поработает, – успокоил он. – Ты не умрешь. Никто не умрет. Все будет хорошо, и возможно, некоторые участники драмы поженятся. Собери волю в кулак. Ты же детектив – ты не должна быть подвержена гаданиям, суевериям и предрассудкам. Пойдем на дорогу.
– Хорошо, – она глубоко и прерывисто вздохнула, взяла его под руку. – После этих приключений у меня такая маленькая сила воли, она легко помещается в кулачке…
Они вышли с базара. За спиной пронзительно взревел звуковой сигнал. Они отпрыгнули в страхе. «Королла» с шашечками следовала в «кильватере», едва не наезжая на пятки. Гримасничал Филиппе, сверкая белыми зубами.
– Нагулялись, пассажиры? А ну, рассаживайтесь. Вам особое приглашение?..
До Монтеррея этот плут решил срезать тридцать миль и свернул на дорогу, состоящую из одних колдобин.
– Ну и что мы на этом сэкономили? – рычал Анджей, подлетая на заднем сиденье вместе с Кристой.
– Бензин, – бормотал Филиппе, вцепившись в баранку, как в штурвал рыболовецкого ботика, застигнутого штормом.
В завершение этой «гипотенузы» он признался, что данный клочок дороги у знающих людей называется «дорогой-убийцей», и просто счастье, что им удалось проскочить. На Кристу страшно было смотреть – впервые возникло желание треснуть Филиппе по макушке.
– Не волнуйтесь, господа путешественники, – бубнил водитель. – Скоро въедем в превосходный хвойный лес, там и предадимся заслуженному отдыху.
Не прошло и часа, как они действительно свернули на грунтовую дорогу и углубились в горный лесной массив. Очевидно, один из знаменитых мексиканских заповедников. Кусочек тайги посреди знойной пустыни. Филиппе свернул с проселка, на котором практически не было машин, остановился у роскошной реликтовой сосны.
– Сосна пино, – объяснил он, широко зевая. – Высота двадцать пять метров, ширина у комеля – три обхвата… Прогуляйтесь, если хотите, а я вздремну… – и он уснул прямо за рулем.
– Что такое комель? – недоуменно спросила Криста.
Анджей пожал плечами.
– Судя по контексту, нижняя часть ствола…
Они побродили по величественному прохладному лесу. Мощные корни вековых сосен плелись под ногами. Старые пихты стелили по земле тяжелые лапы. Птицы на разные голоса трещали в кронах. В прорехах между деревьями громоздились бурые скалы, заросшие чем-то похожим на вереск. Потом сели на поросший изумрудным мхом пригорок.
Телефонный звонок в кармане произвел такой же эффект, как если бы на голову обрушился водопад. Криста подскочила, Анджей почувствовал во рту горьковатый привкус. Может, ошиблись?
– Звонят, – подумав, сообщила Криста и на всякий случай отодвинулась от Раковского. – На звонки принято отвечать, нет?
– Хорошая страна, – пробормотал Анджей. – Здесь даже в необитаемой глуши, как в большом городе…
– Анджей? – продрался через половину глобуса голос Павла Айзика. – Ну, слава Будде, слышу твой голос, значит, ты еще жив…
– Ты откуда звонишь? – растерялся Анджей.
– С домофона! – взревел Павел. – Открывай немедленно! А вот откуда ты отвечаешь, мне непонятно!
– Из Мексики, – подумав, сообщил чистую правду Раковский. – Это страна такая в Западном полушарии…
