Марина Серова - Кошмар в мини-юбке
«Крепко же он спит, — подумала я, усмехаясь, — аж будить жалко». Воспользовавшись припасами из своей сумки, я связала спящего Тарика по рукам и ногам и заклеила рот скотчем.
— Ну, держись, — посоветовала я ему, размахивая ятаганом. Другой рукой я взялась за его бычью шею и нанесла удар. Звонкий шлепок разнесся по комнате. Араб рванулся и замычал, словно бык на бойне.
«Больно, наверное», — решила я с мстительной радостью, сильнее придавила Тарика к кровати и врезала хорошенько еще раз. Нанося каждый удар, я вспоминала, как меня избивали его подручные в лодочном сарае. С покрасневшего сморщенного лица Тарика катились крупные капли пота, глаза вылезали из орбит. Когда я поняла, что он теряет сознание, то моментально прекратила экзекуцию и, перевернув Тарика на спину, уперла острие ятагана ему в горло. Наверное, он решил, что настал его смертный час, так как лицо сделалось пепельно-серым, а глаза начали закатываться к переносице.
— Слушай меня, жирный боров, очень внимательно, — произнесла я медленно с расстановкой, — у меня нет приказа тебя убивать, однако в следующий раз, когда мы встретимся, ты непременно умрешь. Если ты дорожишь своей жалкой никчемной жизнью, то оставишь в покое Елену Васильевну Прохорову и ее детей. Понял?
Тарик, не отрывавший от меня глаз, что-то замычал.
— Если понял, то просто кивни головой, — велела я. Точно не слыша меня, Тарик продолжал мычать. Его глаза чего-то требовали, хотя я объяснила все предельно понятно.
— Ладно, я освобожу тебе рот и послушаю, — сказала я, склоняясь к нему, — только помни, заорешь — голова с плеч.
Для убедительности я лихо махнула ятаганом. Тарик согласно закивал. Я сорвала с его губ скотч. Тарик скривился и сжал зубы, сдерживая стон. Половина его бородки осталась на скотче.
— Можно использовать в спектаклях как накладную, — усмехнулась я, демонстрируя липкую ленту с его волосами.
— Ты грязная шлюха, — заявил Тарик с лютой ненавистью в глазах. — Клянусь Аллахом, я лично убью тебя.
— Такое мне говорят каждый день, — равнодушно бросила я. Мой план напугать Тарика с треском провалился, но я виду не подавала, что разочарована. А Тарик все расходился.
— Ты, тварь, если рассчитываешь, что я оставлю сына этой суке, не достойной даже работать в борделе, не то что воспитывать детей в вашей разлагающейся и смердящей стране, ты ошибаешься. Можешь меня убить. Я не боюсь смерти, но я не отступлюсь. Никто меня не остановит.
— Значит, не боишься смерти? — протянула я задумчиво.
— Я отрежу тебе голову, — захрипел Тарик, извиваясь.
Его мышцы вздулись в тщетной попытке разорвать путы, стягивающие руки за спиной. Тяжело вздохнув, я отправила его в нокаут. Что с ним теперь делать? Я посмотрела на ятаган, потом на Тарика и одернула себя. Я не мясник. По этой причине я покинула спецподразделение и отказалась от карьеры в КГБ. Нужно искать другой выход. С досады я по рукоять вонзила ятаган в замаскированный в стене платяной шкаф.
«Главное теперь — вывезти детей, а с арабом я потом как-нибудь разберусь», — решила я, спускаясь к двери в гараж.
Условный стук, чтобы дети не угробили меня по ошибке, и в ход пошла отмычка. Я вошла. При свете тусклой лампочки над верстаком Алина колдовала над бутылкой из-под пива. Из горлышка торчал тряпичный фитиль. В другой руке девочки появилась зажигалка.
— Не смей этого делать! — закричала я, позабыл о конспирации.
— Я видела, как это делают в боевиках, — сообщила мне Алина. — Мы прикроем свое бегство пожаром.
Удушливый запах бензина и вид открытой канистры побудили меня к действию. Я прыгнула к Алине, выхватила бутылку с горючей смесью из руки девочки и с ужасом заметила пламя на фитиле, распространяющееся на всю бутылку и на меня.
Сгореть заживо на сегодня я не планировала, поэтому быстро, как только можно, я отшвырнула зажигательный снаряд в дальний конец гаража, где он тут же взорвался, превратившись в огненный шар. Жаркое пламя с воем взметнулось к потолку, объяло джип у стены и поползло дальше.
— Алина, твою мать! — выругалась я, хватая несносную девчонку за шиворот. — В машину, Ринат.
Оглянувшись, я увидела, что последний уже на пассажирском сиденье изнемогает от ожидания, и толкнула к лимузину девчонку. Под ноги попалась откинутая в пылу борьбы канистра. Оказывается, я топталась в луже бензина, к которой быстро подбиралось пламя.
«Да, с такими подопечными и врагов не надо», — подумала я, прыгая на водительское сиденье. От мысли, что двигатель лимузина может не завестись, мои внутренности превратились в глыбу льда, а сердце бешенно заколотилось.
— На пол, — скомандовала я детям, поворачивая ключ зажигания и до отказа вдавливая педаль газа.
Проникающий во все щели дым разрывал мои легкие. Гаражные ворота открывались со скоростью сонной улитки, и я, взглянув на наступающую стену огня, решила их не ждать. Удар. Скрежет рвущегося металла. Лимузин с натугой прорвался через преграду и выскочил на двор. Сзади глухо ухнуло. Раннее утро осветила яркая вспышка, и клубы пламени, вырвавшиеся из пролома, лизнули капот лимузина, а затем опали, потеряв силу. Охранники беспорядочной толпой высыпали из проходной, закрыв проезд лимузину. Я погнала машину прямо на них, не разбегутся — их проблемы. Охрана стала палить по машине, но для бронированного кузова и стекол их пули были как горох. Подряд друг за другом над лобовым стекле у моего лица появлялись белые отметины — следы попадания пуль.
— Это все, на что вы способны? — пробормотала я себе под нос, прибавляя скорости.
Охранники бросились врассыпную. Я с разгона протаранила въездные ворота. От удара меня швырнуло вперед на руль. Ремень безопасности больно врезался в грудь, сдавил легкие, так что я не могла вздохнуть. Сзади загремела канонада орудийной пальбы. По корпусу машины застучали пули. Я свернула, и все прекратилось. Погони не было, главным образом, потому, что мы спалили машины, стоявшие в гараже, иначе нам бы пришлось туго. Раздолбанный лимузин быстро терял скорость. Из-под покореженного капота валил дым.
— Уже все? — спросила Алина, заглядывая из окошка салона в водительское отделение.
— Надеюсь, что все, — сказала я, вглядываясь в зеркало заднего вида. — Сейчас мы пересядем на мою машину и отправимся в одно место.
Я притормозила у подъезда хрущевки, спрятавшейся в глубине дворов.
— В какое место? — насторожилась Алина. — Я хочу домой.
— Дома опасно, — терпеливо объясняла я. — Эти уроды, насколько я понимаю их подлые мысли, станут охотиться за вами именно там. Здесь недалеко есть полупустая деревня. Мы снимем там дом и переждем.
— Да в деревне отстой. Там даже клуба приличного нет. Давай лучше в городе снимем квартиру.
— Нет, — ответила я. — Раз я сказала в деревне — значит, в деревне. И не смей мне перечить.
— Когда ты так говоришь, то похожа на Гитлера, — сделала мне комплимент Алина, — на Гитлера-ниндзя.
— Хорошо, что не на Сталина, — промурлыкала я себе под нос. — А почему ниндзя?
— Потому что ты в маске, как у ниндзя, — напомнила мне Алина.
— Фу ты, черт. — Я сорвала с головы чеченку с прорезями для глаз.
Хорошо еще, что я не стала разгуливать по улице в таком виде. Сказывалась усталость. Еще немного — и я свалюсь. Спецагенты в таких случаях накачивались стимуляторами. Но у меняя в походной аптечке их не было по одной простой причине — я вообще из принципа не имела дела с химией, рассчитывая на силы собственного организма, и, когда они подходили к концу, я давала себе отдых. Если же ситуация была вовсе безвыходной, то мой организм и без помощи стимуляторов открывал скрытые резервы.
Когда мы выехали за город, на душе у меня стало поспокойнее. Заря величественно поднималась на небосклоне, окрашивая облака в нежные оттенки розового. Из-за горизонта блеснул долгожданный край солнца, стал расти, разбрасывая яркие лучи.
Мои руки, влажные от пота, задеревенели на рулевом колесе, и я, попробовав их разжать, с удивлением обнаружила, что получилось это не с первого раза. Вот дожилась. Длительное напряжение, раны, недосыпание меня просто с ног валили. Ничего, немного осталось. Дорога до деревни занимала минут тридцать.
— Алина, дай свой мобильник, я звякну твоей матери, — попросила я девочку. Алине моя просьба не понравилась.
— У меня там в памяти секретные телефоны, я не хочу тебе показывать, — сказала она, хмурясь.
— Так ты же моя напарница. Мы должны доверять друг другу, — заметила я, хитро подмигивая ей в зеркало заднего вида.
— Как же, напарница, рассказывай, — бросила Алина ворчливо, — помыкаешь мной, как тюремный надзиратель. «В машину!», «Из машины!», «Лечь!», «Встать», «За мной!».
— Ты что, не рада, что еще не в Арабских Эмиратах, не в парандже под присмотром жирного евнуха? — поинтересовалась я. — Про то, что ты сегодня нас всех чуть не сожгла заживо, я вообще молчу.
