Анатолий Вилинович - Тайны Гестапо
– Вот мы и поживем в этой комнате какое-то время, – сказала Ольга и протянула ей две пятимарочные купюры.
Хозяйка, удивленная таким отношением, некоторое время смотрела на протянутые ей марки, но затем вздохнула и взяла их, сказав, что купит на них детям хлебца.
Когда женщина вышла, Ольга и Андрей стали обсуждать дальнейший план действий.
Иванцова была возбуждена. Она полагала, что чемодан с историческими реликвиями, не имеющими цены, находится здесь, рядом, в комнате напротив.
– Предлагаю… – начал было Паркета.
Но Ольга не стала его слушать. Она встала, дрожа от нетерпения, проверила свой пистолет, сунула его под мундир за тугой пояс и решительно направилась к двери. Паркета, расстегнув кобуру, молча двинулся за ней.
Оглушить, связать и заткнуть рот кляпом денщику Гросса для моряка не составляло особого труда. Он это проделал молниеносно. Не мешкая, приступили к осмотру вещей.
Чемоданов было пять, три из них – в чехлах, а два, кожаные, без чехлов, с потертыми боками. Но ни один из них не был похож на керченский.
Вальтер лежал на кровати в шоке и смотрел на странные действия «эсэсовцев».
Комната была просторной и светлой. На столе стояло несколько пустых, недопитых и полных бутылок. Тут же были открытые консервы, колбаса, тоненько нарезанные ломтики хлеба, фрукты.
Когда открыли первый чемодан и познакомились с его содержимым, Ольга только горестно вздохнула, и Паркета тут же открыл другой.
Глухая бель, непреодолимая дрожь, мгновенные вспышки надежды и такие же, сжимающие сердце сомнения одолевали Иванцову, пока они лихорадочно вскрывали и осматривали чемоданы и вещи капитана фон Гросса.
Чемодана с драгоценностями из Керченского музея среди них не оказалось.
Девушка обессиленно опустилась на стул и безразлично смотрела на связанного ефрейтора.
– У твоего офицера есть еще вещи? – спросила она его, но тот лишь испуганно замотал головой.
Ольга со всей строгостью повторила вопрос. Андрей для подтверждения сказанного Ольгой вынул и показал немцу парабеллум. Тот, окончательно протрезвев, судорожно объяснил, что других вещей капитана в доме нет.
Ольга оставила Андрея с пленным, а сама вышла из комнаты осмотреть дом.
От веранды коридор вел к другим двум комнатам. Но в них не было ничего примечательного. Стояли такие же кровати, столы и стулья. Дом больше напоминал солдатскую гостиницу, чем штаб.
Осмотрев дом, Ольга вернулась. Андрей понял, что она ничего заслуживающего внимания не нашла. Некоторое время девушка смотрела на немца, затем развернула «письмо Гросса» и протянула молча ему. Он быстро прочел его и уставился на унтершарфюрера.
– Капитан фон Гросс поручил нам испытать тебя, Вальтер, – улыбнулась Иванцова и выдернула кляп изо рта ефрейтора. – Только не заори, черт возьми! – пригрозила девушка и, повернувшись к Паркете, сказала по-немецки: – Гауптштурмфюрер, развяжите его.
Ольга торопливо начала укладывать вещи.
Спустя некоторое время все было уложено в прежнем порядке. Здесь были и иконы, и картины, и изделия из хрусталя и золота. Был и чемодан с пакетами сахарина, камушками для зажигалок. Но особую ценность, очевидно, представлял чемодан, о котором Гросс упоминал в своем письме. Большой, кожаный, доверху набитый мехами голубых песцов, норок, соболей. Все они еще имели фабричные бирки и магазинные цены.
Ольга спросила Вальтера, в каком состоянии машина, заправлена ли она и есть ли бензин в запасе?
Ефрейтор ответил, что машина заправлена и что у него всегда имеется в запасе четыре канистры бензина, за что господин капитан недавно похвалил его и обещал за все его заслуги взять с собой летом в отпуск.
Все это время, пока они собирались, в душе Ольги теплилась надежда, что вот сейчас, уже перед самым отъездом, Вальтер признается, что ему надо пройти к тайнику и принести еще один чемодан. Но ефрейтор молчал, и надо было уезжать. Иванцова сделала еще одну попытку. Она как бы что-то вспомнила вдруг и неопределенно сказала:
– Капитан фон Гросс, кажется, говорил еще о каком-то музейном чемодане?
Вальтер усмехнулся и ответил, что все это бредни того русского фольксдойче, на самом деле такого чемодана и в природе нет, а если и есть, то вероятность найти его равносильно тому, что отыскать пуговицу от его мундира в горах Кавказа. Они уже искали этот таинственный чемодан и имели из-за него кучу неприятностей. В заключение ефрейтор добавил:
– Конечно, господину капитану виднее, он по– прежнему таскает с собой этого Юста, одел его в форму егеря и зачислил на довольствие…
Иванцова подумала: «Очевидно, керченского золота у Гросса действительно нет. Разве он возился бы с Юстом, будь драгоценности у него?»
Опускались ранние зимние сумерки, когда «опель– капитан» покинул личную резиденцию капитана фон Гросса.
Хозяйка была немного удивлена таким внезапным отъездом офицеров. На4 прощание Ольга одарила ее марками, хлебом, консервами и сказала, что они уезжают по распоряжению этого самого штаба навсегда, что дом свободен и отныне принадлежит ей со всем оставшимся имуществом. Они могут туда сейчас же перебираться. А чтобы не было никаких недоразумений, дежурный ефрейтор Шредер написал бумагу, в которой все изложено.
«Опель-капитан» выехал в центр, промчался мимо ресторана с табличкой «Только для немцев» и свернул к мосту через Лабу, к знакомой уже им дороге.
2
Гросс был очень удручен неудачами последних дней, но все же надеялся если не найти эту парочку русских, то попытаться отыскать клад своими силами. Юста он решил использовать в новом качестве. Из изменников и пленников, в числе которых были Степан, Люська и еще несколько человек, Гросс создал отряд так называемых «партизан». Возглавил его Юст. Этот отряд должен был выявлять и уничтожать группы настоящих партизан, которые наносили большой ущерб немецким войскам. Но сокровенной целью фон Гросса оставался поиск моряка и его спутницы, а также тайника, в котором спрятаны музейные реликвии.
В один из погожих дней банда Юста расположилась в доме лесника неподалеку от станицы. Мужчин в доме не было. Хозяйка Марья Авраамовна и ее семилетняя внучка Настенька приняли вначале отряд за своих. Старались как можно лучше накормить истосковавшихся по домашней пище людей.
Юст ел, время от времени останавливая хищный взгляд на иконе Божьей Матери в богатом золотом окладе. Икона висела в углу, перед ней теплилась розовая лампада. «Неплохой подарок Гроссу!» – торжествовал бандит, разглядывая древнее произведение искусства.
Вбежал юркий «партизан», что-то зашептал на ухо Юсту, а потом подал ему записку. Тот прочел и отдал команду строиться. Горница опустела, а Юст с виноватой улыбкой обратился к хозяйке:
– От имени отряда благодарю за еду и приют… А икону вашу я прихвачу с собой. На случай, если нам придется встретиться с немцами, уважаемая.
Марья Авраамовна остолбенела от наглого заявления «главного партизана». Какой-то миг она ошарашенно смотрела на Юста, а затем бросилась на грабителя со словами: «Что же вы делаете, защитники наши?! Зачем руки поганите?!»
Степан грубо схватил ее и с силой отшвырнул к печи. Хозяйка начала молить, упрашивать Юста вернуть икону. Она досталась ей от прадедов. Если ему нужны ценности, она отдаст золотые монеты, которые есть у нее. С этими словами женщина дрожащими руками развязала тряпицу и вытряхнула на стол три золотых кружочка.
Глаза Юста расширились. Он тут же решил про себя, что икона от него не уйдет и возвратил ее хозяйке.
Марья Авраамовна прижала к груди икону и отошла от Юста подальше, к ней прижалась перепуганная Настенька.
Юст внимательно рассматривал монеты, а потом начал допрашивать хозяйку, откуда они у нее и нет ли еще. Он заплатит за них самым честным образом.
Марья Авраамовна укоризненно покачала головой и сказала, что какой же он командир, если интересуется иконами и золотом?
Юст понял, что переусердствовал. Он тут же постарался все это сгладить, растолковав хозяйке, что им нужно золото для покупки оружия у немецких солдат.
Женщина не очень поверила ему, но ответила, что эти монеты попали к ней случайно, от станичника, который выменял у нее на них сало для больной жены.
Юст, выглянув в окно, за которым ждала его банда, спросил, кто этот станичник, ще его найти и есть ли у него еще такие монеты.
Хозяйка ответила, что она его не знает, встретилась с ним на базаре, может быть, он и не станичник вовсе, а эвакуированный горожанин, застрявший здесь, и менял нажитое добро на продукты.
Получив описание менялы, Юст ушел, пообещав хозяйке, что при случае заглянет к ней. Эти слова болью отозвались в сердце Марьи Авраамовны. Как только Юст со своей бандой удалился, она вместе с внучкой начала собираться в путь.
