Фридрих Незнанский - Ошейники для волков
Ангелина взяла повестку, встала и, забыв попрощаться, быстро вышла из кабинета.
Грязнов слегка отстранился от телефонной трубки, чтобы его не оглушили вопли Ангелины Ивановой.
– Да-да, слушаю. Что вы кричите как резаная?
– Вячеслав Иванович, я на допросе была в прокуратуре! Турецкий говорит, что Юрку и Чижа убили! Это правда?
– Вы сами знаете, что это правда, – ухмыльнулся Грязнов. – Но я, если хотите, подтверждаю. Мужу вашему отрубили кисти рук, отрезали уши и – ножом в сердце. Чижа засунули в петлю…
– О Господи! Какой ужас! – воскликнула Ангелина.
– А вы что, надеялись, что их убьют более гуманным способом? – не удержался от сарказма Грязнов.
– Что мне теперь делать?
– Извините за грубое слово, но вам надо сейчас спасать свою шкуру, – посоветовал полковник.
– Как?
– По службе мне не положено вам давать совет податься в бега, тем более что никакого смысла я в этом не вижу,– заметил Грязнов.
– Почему?
– Опоздали. Если вас всех решили прибрать, то за вами давно уже присматривают.
– А что же делать? – взмолилась Ангелина.
– Возвращайтесь к Турецкому, давайте правдивые показания и сдавайтесь. Иного выхода для вас я не вижу, – заключил Грязнов.
– Сдаваться? А если я найму охрану? – заметалась Ангелина.
– Вы в жизни имеете дело с фактами, а не с киношными боевиками, вот и вспомните, кому охранники помогли уйти от пули, – рассудил муровец.
– Это вы так говорите, потому что вы все, менты и прокуроры, заодно! – зло перебила его Ангелина.
– Тогда зачем нам звоните? – сухо осведомился Грязнов.
– Надеялась, что МУР возьмет меня под свою охрану! – Ангелина бросила трубку.
Грязнов покачал головой и набрал номер Турецкого.
– Это хорошо, Слава, что она заметалась, – выслушав друга, сказал следователь. – Посади ей на хвост оперативника. Из виду ее сейчас выпускать нельзя.
– Сделаем, Саня, – заверил Грязнов.
Он распорядился, чтобы за Ангелиной установили слежку. Потом взглянул на часы. Было уже пятнадцать минут седьмого, а от Никиты никаких вестей. Грязнов не на шутку встревожился, потому что автомафия считалась одной из самых опасных и специализировалась исключительно на дорогих иномарках. Большие деньги, огромный риск, плюс большой процент преступников с Кавказа, дерзких и опасных, как говорится, отмороженных. Опасно попадать к ним в лапы сотрудникам органов: расправа немедленная, иногда – смерть.
Грязнов мысленно ругал себя за то, что мало контролировал оперативную работу Бодрова. А ну как по молодости напортачил? Да и мысли у Бодрова перед уходом были неважные… Надо было отменить операцию…
Грязнов решил немедленно действовать. Никита наверняка попал в ситуацию, иначе позвонил бы до шести часов, как и договаривались.
Сыскарь открыл сейф, положил туда свое муровское удостоверение. У него в кармане осталось лишь пластиковое удостоверение сыскного агентства «Глория». В подмышечную кобуру вложил личное оружие. Кобура у него была знатная, снабженная специальным механизмом. Стоило сорвать ремешок, запирающий пистолет в кобуре, как пружина выбрасывала оружие рукояткой прямо в ладонь.
Он спустился к дежурному, поинтересовался, нет ли сообщений от Бодрова. Дежурный отрицательно покачал головой. Грязнов вздохнул и направился к «Палас-отелю».
– Вам чего? – хмуро спросил его громила охранник, которому явно надоело наблюдать, как некий не крутой, хоть и прилично одетый мужик слоняется по холлу как будто без всякого дела.
– Мне бы Ваграма, дорогой, – сказал Грязнов.
– Какого еще Ваграма! Тут те не колхозный рынок! – нагрубил охранник.
– Ты еще будешь меня смешить! Лучше купи себе резинового петуха и ему пудри мозги про то, что никто здесь не знает Ваграма, – сурово произнес сыскарь.
– Ты решил понарываться, мужик? – ухмыльнулся парень.
– Не беспокойся, на руках я с тобой тягаться не собираюсь, Илья Муромец. А вот из-под пальто стрельну в твой толстый бицепс, и будешь однорукий, – пригрозил Грязнов, теряя терпение.
Охранник поверил в серьезность угрозы и насторожился.
– Ваграм спросит, кого черт принес? Че сказать? – примирительным тоном спросил он.
Грязнов с минуту колебался: сказать правду или показать удостоверение сыскного агентства «Глория». Решил, что Ваграму будет достаточно глориевского удостоверения. Его он и сунул под нос парню.
– А по какому делу? – вновь спросил тот.
– Это я его секретарше скажу, а не тебе. Торопись, а то поволокут вас всех до МУРа «черным вороном», тогда от Ваграма и огребешь за нерасторопность.
– Не суетись, иду уже, – всерьез струхнул охранник.
Он скрылся на лестнице, ведущей на второй этаж, а Грязнов уселся в широкое кожаное кресло и стал рассматривать рекламные проспекты, бросая взгляд поверх глянцевых листов. Потом вынул сотовик, набрал номер дежурной части и попросил немедленно прислать к парадному входу «Палас-отеля» трех вооруженных оперативников для прикрытия.
«Надо было сразу об этом позаботиться, – в сердцах подумал Грязнов. – Еще мне не хватало ошибиться…»
Вскоре появился запыхавшийся охранник, повертев головой, нашел кресло, в котором отдыхал полковник, подошел и выпалил:
– Нет Ваграма.
– Кто есть?
– Послушай, ты затрахать меня хочешь?
– Еще нет. Но доведешь. Мне нужен Ваграм или любой его человек, которому я скажу несколько слов, потому что я оказывал ему услуги, а он – мне. Ты, конечно, по КЗоТу ему не подчиняешься, но он тебя отсюда уберет, если узнает, как ты меня мурыжил! Может, вообще с этого света уберет, если случится большой облом, который еще можно отвести. Ну так что, гулять мне или как?
У охранника на лице отразилась вся гамма небогатых его чувств. Но инстинкт самосохранения у него имелся.
– Ладно, пошли, – махнул он рукой.
Переступая вслед за охранником по устланной ковровой дорожкой лестнице, Грязнов старался запомнить маршрут до мельчайших подробностей, вдруг придется драпать или, что все-таки лучше, указывать маршрут движения спецназу.
Оказалось, что логово контролера центровой автомафии прячется за дверями обычного для «Палас-отеля» люксового номера.
Охранник постучал.
– Кто? – гортанно и громко спросили из недр номера.
– Вася. Клиента привел.
Дверь отворилась. На пороге стоял здоровый абрек в несвежей майке.
– Чего хочешь?
– Есть дело.
– Кто?
Грязнов молча протянул визитку.
Абрек посмотрел, осклабился:
– Может, ты ее украл, да?
Слава достал удостоверение «Глории» и, крепко держа его в пальцах, поднес к глазам абрека.
Тот посмотрел, пожал плечами:
– Мы не заказывали.
– Ваграм просил зайти.
– Зачем?
– Да вы задолбали, ей-богу! Что вы из себя корчите? Всего лишь шайка, а туда же! Мне уйти?
– Заходи. Чего шумишь?
– Потому что у меня время – деньги! – входя в номер, бросил Грязнов.
Люди, выросшие в саклях, могут, конечно, добыть денег на то, чтобы снимать шикарный люкс. Но рано или поздно даже четырехкомнатный номер превратится в некое подобие сакли, только отделанной мрамором. Это и мог наблюдать начальник МУРа, пока раздевался в прихожей, затем проходил в гостиную, знакомился с Али, Рустамами и тому подобными уходящими, приходящими, таскающими коробки и тюки детьми гор.
Именно некто Рустам принимал незваного гостя в большой комнате, пытался угостить вином, коньяком, но Грязнов согласился лишь на кофе.
– Ваграм уехал. Давно ждем, – доверительно сообщил горец.
Грязнов удержался от лишних вопросов. Спросил только:
– Вернуться обещал?
– Конечно. А что ты для него делал, уважаемый?
– Узнавал кое-что.
– Можно узнать – что?
– Можно узнать – про кого.
– Хорошо.
– Кое-какие новости из жизни Скользкого.
Скользкий, в миру Антон Слизовский, заправлял местной бандитской группировкой, ратовал за чистоту славянской расы в регионе и время от времени теснил нахальных горцев с московских улиц.
– Вот шакал! – страстно отреагировал Рустам. – И чего ты узнал?
– Ш-ш… – приложил палец к губам Грязнов. – Только Ваграму, только на ушко и не здесь.
– Понимаю. Сейчас позвоню.
Рустам достал из кармана сотовый телефон, потыкал толстым пальцем в крохотные кнопочки. Грязнов не успел усмотреть весь набираемый номер. Запомнил лишь первые три цифры: 941 – все же лучше, чем ничего.
На звонок никто не ответил.
Рустам поцокал языком, сложил аппарат и доверительно сообщил:
– Сегодня, понимаешь, оперка вычислили. Зеленый, но борзой. Ваграм его к Лечо повез…
Турецкий поджидал к себе на допрос директора «Каскада» Сергея Колобова. Минуты тянулись томительно, и он позвонил директору «Кононга» Тураеву.
– Добрый день. Мне Ильяса Георгиевича.
– Кто спрашивает? – бесцветно откликнулась секретарша.
– Турецкий.
– Секунду.
Недолгий мелодичный проигрыш автономной телефонной станции, и следователь услышал в трубке бодрый голос хромого дельца:
