Чингиз Абдуллаев - Мечта дилетантов
— Не обязательно. Но что-то родственное есть и в безжалостном убийце, и в безжалостном олигархе. Оба готовы на все ради осуществления своих планов, обоим неведомы сомнения и страхи в стремлении быть сильнее своих конкурентов и соперников. Помнишь знаменитый рассказ О. Генри «Дороги, которые мы выбираем»? Там убийца, грабивший поезда и стрелявший в своего партнера, превращался в банкира, готового разорить своего партнера. И эту знаменитую фразу — «Боливар не вынесет двоих». В данном случае кто-то решил, что «Боливар» должен вынести именно его.
— И ты еше не смог вычислить этого банкира?
— У меня есть сомнения. Идеальнее всех на эту роль подходит президент банка Иосиф Гельдфельд. Относительно не старый, ему только пятьдесят, умный, богатый, расчетливый. Алдона работала у него пресс-секретарем. Все совпадает. Но зачем ему убирать Абасова столь странным образом? Мне неясны мотивы преступлений. Остальные трое тоже не очень подходят. Ребрин должен ненавидеть Абасова, но он явно не годится на роль возможного любовника Алдоны. Лочмеис вполне сойдет за любовника, но он уже и так вице-президент банка. Остается Орочко, ему чуть больше сорока, он амбициозен, осторожен, умеет ждать. Меня смущает, что Паушкин был его заместителем, и Орочко не услышал, как Абасов громит кабинет, который находился у него за стеной. И даже если предположить, что это был не Абасов, то и тогда Орочко вполне мог что-то услышать. Но он не услышал. Не захотел или не услышал? Этот вопрос я все время себе задаю. А может, он сам и устроил беспорядок в кабинете Паушкина, чтобы придать версии неистовства Абасова почти законченную, идеальную форму.
— Четверо подозреваемых, — подвел итог Вейдеманис, — не так много. Но и не так мало. И все четверо были на вчерашнем приеме?
— В том-то и дело, что все. Я их всех видел вместе. Гельдфельд еще пошутил, что они явились на прием без жен. Но самую важную деталь мне сегодня рассказал Юницкий. Он даже не понял какую именно информацию мне выдал. Если сравнить ее с твоей распечаткой ее телефонов, то фактически это означает подтверждение того факта, что возможный убийца был на приеме в немецком посольстве.
— Что он тебе сказал? — заинтересовался Вейдеманис.
— Он рассказал, как они договорились с Алдоной, что она приедет к его друзьям на вечеринку. Сразу после приема в немецком посольстве. Она была там со своей подругой, и я ее там видел. Но после приема ей никто не звонил. Однако она поменяла свое решение, отказала Юницкому и поехала ночью на встречу со своим убийцей. Понимаешь, что происходит? Она поменяла свое мнение именно во время приема. И самое главное, что ее убийца был там.
— Понятно. Но сам факт характеризует ее не с лучшей стороны. Муж сидит в тюрьме, а его молодая супруга веселится с бывшим бой-френдом на вечеринке. Некрасиво как-то получается.
— Моральную сторону дела оставим в покое. Сейчас мы говорим о конкретных фактах. Она поменяла свое мнение именно во время приема.
— Что думаешь дальше делать?
— Отдам тебе эти деньги, чтобы ты отвез их на экспертизу. Пусть проверят каждую бумажку, каждую купюру. На них обязательно должны сохраниться отпечатки пальцев возможного убийцы. Как бы тщательно он не готовил свою операцию, рано или поздно он должен был допустить ошибку.
— Я все проверю, — согласился Эдгар, — что еще?
— Пусть твой пистолет останется у меня. Хотя я терпеть не могу ходить с оружием. Сейчас у меня дома отсыпается Сабина, и я искренне боюсь за ее жизнь.
— Она тебе нравится?
— Да. Мне вообще нравятся современные молодые женщины, так удивительно впитывающие в себя западные нормы цивилизации и сумевшие сохранять в себе некие восточные идеалы. Такое своеобразное смешение стилей. Вот ты у нас абсолютно западный человек, и по своему характеру, и по образу мышления. А я скорее симбиоз восточной иррациональности и западного рационализма. Может, поэтому мне так нравятся люди, умеющие сочетать в себе западный прагматизм и восточный альтруизм. Идеальнее всего к этому состоянию подошли японцы, малазийцы, казахи.
— Тебе нужно было работать этнографом, — пошутил Вейдеманис.
— Самое смешное, что я понимаю несовершенство своих теорий. Все на самом деле совсем не так, как я говорю. Социальное и имущественное расслоение действует уже повсюду, даже среди народов Кавказа, более устойчивых к своим традициям. И местные олигархи находят быстрее язык друг с другом, чем с представителями собственного народа. Как и бандиты всех мастей, у которых преступный интернационал. И в каждом народе есть герои и предатели, свои духовные наставники и отщепенцы.
Когда они подъехали к дому Дронго, он передал пачку денег, полученных от Юницкого, Вейдеманису для проведения экспертизы и поднялся к себе. Стараясь не шуметь, открыл двери своим ключом. На часах было около десяти. Сегодня была суббота и Сабине не нужно было идти на работу. Он снял обувь и на цыпочках прошел в спальню, чтобы переодеться. Но он не успел дойти до своей комнаты, когда услышал шум на кухне. Оттуда вышла Сабина. Она была снова в японском халате.
— Доброе утро, — кивнула она, — я уже срослась с этим халатом. Если вы и сегодня не разрешите мне заехать домой, то я просто объявлю голодовку.
— Почему вы так рано встали? — мрачно поинтересовался он.
— Привычка. Я обычно просыпаюсь в восемь. Уже несколько лет. Даже по субботам и воскресеньям. Когда живешь одна, у тебя появляются свои привычки. Я просто не могу долго валяться в постели. Это осталось еще после жизни в Германии. Там обычно просыпаются в шесть утра. Я рано ложусь и рано просыпаюсь.
— Тогда понятно.
— Вы там были?
— Да, — он понял, о чем она спрашивает.
— И все видели?
— Я ее опознал, — коротко сообщил Дронго и ушел в спальную комнату. Он появился оттуда через несколько минут. Прошел на кухню.
— Заварить вам кофе? — предложила Сабина.
— Лучше чай. Я не пью кофе.
— Почему? Неужели у вас есть проблемы с сердцем?
— Нет, — усмехнулся он, — пока нет. Просто не люблю.
— Понятно. Вы просто идеальный мужчина. Не курите и почти не пьете. Я обратила внимание, что на приеме вы даже не пили шампанского, только делали вид. А я курила на балконе, пока вас не было. У меня в сумочке лежали две сигареты.
— И очень напрасно, — убежденно сказал Дронго, — ничего хорошего в этой привычке нет. Обычный наркотик.
— Принимаю вашу критику, но эта дурная привычка, от которой я не могу отвыкнуть.
Она принесла ему чай в чашке.
— Достать варенье?
— Не нужно.
— А сахар?
— Я не пью чай с сахаром.
— Теперь я поняла. Вы просто идеальный мужчина. Неужели вы не любите сладкого?
— Обожаю. Особенно шоколад. И люблю всякие сладости.
— Слава богу. Иначе у меня начал бы развиваться комплекс неполноценности. Мой прежний муж выкуривал по утрам сразу две сигареты и пил несколько чашек кофе.
— Я был еще в одном доме, — сообщил Дронго, подвинув к себе чашку с чаем.
Она испытывающе посмотрела на него.
— В гостях у актера Юрия Юницкого, — сказал Дронго, — попытался узнать у него о характере их отношений с Алдоной.
— Что он сказал?
— Вы хотите знать правду?
— Только правду.
— Она изменяла вашему дяде с ним и после замужества.
— Я так и думала, — раздраженно произнесла Сабина, — конечно, она изменяла. Это было понятно.
— И судя по всему, не только с ним.
— Вот и не верь после этого в Бога, — вздохнула Сабина, — и вы считаете, что он тоже замешан в нашем деле?
— Вы даже не представляете, насколько сильно.
— Рассказывайте, — потребовала она, — я должна все знать. Я выдержу. Вы не знаете, какая я сильная. Расскажите мне все, что узнали.
— Они были близкими друзьями еще до того, как Алдона устроилась на работу в банк. Интимными друзьями. Но это вы знаете. Она некоторое время жила у него на даче еще до того, как перешла работать в банк. И он пригласил профессионального фотографа, который сделал несколько откровенно эротических снимков.
Сабина поморщилась.
— Она хотела вернуться работать в модельный бизнес, — словно оправдывая погибшую, добавил Дронго.
— Для этого есть специальные салоны, — резонно заметила Сабина, — и совсем не обязательно сниматься в доме у своего друга.
— Для Алдоны это было в порядке вещей, — напомнил Дронго, — она ведь уже снималась в очень откровенных позах, когда претендовала на звание «Мисс Литвы». Но тогда получила только второе место.
— Откуда вы знаете?
— Эти фотографии есть даже в Интернете. Ей тогда было двадцать. Но даже эти фотографии делались с учетом некоторых требований нравственности. И ее бикини, каким бы узкими оно не было, все-таки прикрывало некоторые части тела. Зато с фотографом, который работал с ней в доме Юницкого, она уже не стеснялась. Я видел пленку. Очень откровенные фотографии, где на ней ничего нет.
