Екатерина Савина - Искусство любви
Еще несколько минут и я выйду из транса.
Вот...
* * *Я открыла глаза – и первое, что я увидела перед собой, было перекошенное лицо священника отца Никодима. Всклокоченная борода стояла дыбом, вылезшие из орбит воспаленные глаза напоминали фары несущегося навстречу грузовика.
Вскрикнув, я невольно отпрянула назад. А кто бы не испугался, неожиданно увидев такой ужас перед глазами – сразу после пробуждения?
– Господи! – прошептала сидящая неподалеку Даша. – Что это с ним?
– Покоритесь, грешники! – отскочив от меня, завыл отец Никодим. – И бойтесь суда господня, ибо пришел в этот мир Антихрист! Я слышу поступь его, я вижу языки пламени, вырывающееся из его поганой пасти, я знаю, что смерть и страх несет он заблудшим душам! Покайтесь, дети мои! Покайтесь, поелику последний час уже пробил, и скоро наша многогрешная планета, окончательно потеряв под собой всякую опору, полетит в огненные пропасти адовой бездны! О, господи, не оставь нас в этот самый темный и страшный час нашей жизни!
Прокричав все это, полуголый священник грохнулся на колени и, то и дело бухаясь лбом в пол, забормотал молитву.
– Какой кошмар! – воскликнула Даша. – Что это с ним?
– Ничего особенного, – выкрикнул ей в ответ кто-то из игравших в бутылочку, – белая горячка. Нормальный ход вещей – батя, наверное, вторую неделю бухает...
– Это еще цветочки, – проворчал пробудившийся, благодаря воплям отца Никодима, ото сна Пункер Эйзенштейн. – А вот что он выдавал в баре «У Михалыча» – это да... С палкой гонялся за девочками! Чуть не поубивал их. Кричал, что они исчадия ада и отпрыски Сатаны.
– Бред, – добавил Васик, – надо же так напиться! Таких красивых девочек принял за чертей. У этого святоши совсем крыши съехала от водяры.
– Может быть, его связать? – предложила побледневшая Даша. – А то он снова начнет буйствовать и... что-нибудь будет. Вон он какой здоровый...
– Яркий луч, ниспосланный богом, открыл мне глаза! – снова вскочив на ноги, взвыл безумный священник. – Я знаю, что мне теперь делать! Я знаю, где скрывается выбравшийся из мрачной тьмы преисподней тварь! Я знаю, где она копит силы для того, чтобы одним разом покончить со всеми нами!!! Я чувствую! Нужно всем вместе идти и вбить осиновый кол в ее поганую грудь! И предать очистительному пламени ее нечистое тело! Все за мной! – завопил отец Никодим, подпрыгивая на месте, размахивая пудовыми кулаками и сверкая сумасшедшими глазами. – Все за мной! Уничтожим тварь, родившуюся во мраке Ада! Очистим землю от гнусных порождений ночных кошмаров дьявола!
– Еще лучше, – зевнув, отреагировал Пункер, спустивший ноги с дивана, – теперь он совсем отдохнуть нормально не даст. То с палкой гонялся за телками, то в крестовый поход собирается ополчение звать... Совсем батя плохой стал. Его бы связать, да под холодный душ... Ну! – вяло предложил Пункер. – Кто подпишется батю вязать?
Никто ему не ответил. Может быть, кое-кому из собравшихся и мешали крики безумного священника, но такой человек, окинув взглядом могучую фигуру отца Никодима, наверное, решал, что безопаснее лично для себя будет – не трогать перепившего батюшку.
– Ольга! – шепнула мне на ухо Даша. – Сделай же что-нибудь! Посмотри... Он уже остановился на одном месте и замолчал... Глазами вращает... Это нехороший знак, я тебе как психолог говорю. Сейчас он кидаться на всех начнет, а при его-то комплекции... Все это добром не кончится. А кончится – в лучшем случае – двумя-тремя проломленными черепами. Давай-ка Васика уведем и слиняем отсюда потихоньку. Предварительно, конечно, вызвав бригаду скорой психиатрической помощи.
– Луч света, ниспосланный господом! – снова завопил священник, воздев руки кверху. – Господний луч открыл мне глаза! На меня снизошло вдохновение – и теперь я смогу отыскать поганую тварь, чьи руки обагрены православной кровью, а мысли черны, как грязь под ногтями самого Сатаны! Последний раз спрашиваю я вас, заблудшие души, кто пойдет со мной?!
– Ольга! – взвизгнула Даша. – У него под руками торшер с металлической ножкой... Что ему стоит подхватить торшер и пойти сейчас в пьяном безумном угаре гвоздить встречного и поперечного... Сколько угодно таких случаев было – чтобы в дурмане белой горячки человек шел на самые страшные преступления и потом не помнил ничего о случившемся... Даже если накануне он расстрелял бы из крупнокалиберного пулемета тысячу человек...
– Изыди, Сатана! Я иду к твоему эмиссару, чтобы убить его! Я найду!
Друзья Пункера и сам Пункер, очевидно, привыкшее за свою насыщенную алкогольную жизнь и не такому, не обращали на свихнувшегося священника никакого внимания, а отец Никодим, тем временем, прервав себя на полуслове, схватил торшер и, переломив пополам ножку, уже размахивал оказавшимся в его руках полуметровым металлическим штырем, из которого торчали потрескивающие провода, словно вены из перерубленной шеи. Даша закричала, прижавшись ко мне.
– Але, – проговорил, снова проснувшийся от Дашиного истошного крика Пункер. – Батя, ты все же имей себя в виду... Сатана Сатаной, но зачем же мебель ломать? Положь вещь на место!
Проговорив это, Пункер зевнул, перевернулся на другой бок и, удобно устроившись на диване, снова захрапел.
– Ольга, – зашептала мне на ухо Даша, – сделай что-нибудь! Он же совсем безумен.
– Он не безумен, – проговорила я, наконец поняв, в чем дело, – просто моя попытка найти нужную мне информацию в сознаниях присутствующих, разбудила в голове отца Никодима то самое потрясение, которое он испытал на холостяцкой вечеринке, устроенной Васиком. Он – один из всех собравшихся повеселиться – понял... вернее, не понял, а интуитивно догадался, что девушки-танцовщицы далеко на так безобидны, как могло показаться с первого раза. Он ведь священнослужитель. Тот постоянный приток энергии, который он получал от высших сил, находясь постоянной в энергетическом поле церкви, позволяет ему распознавать черную силу. Помнишь, как средние века воевали с колдунами, использующими свои способности во вред человечеству? С помощью церкви. И вымысла в этих старых сказках о сгорающих на костре колдунах ровно столько, сколько полагается обросшим дополнительными развлекательными сюжетами старинных легендах! Отец Никодим поможет нам найти Свету! Пока он находится под воздействием моей энергетики, он способен вывести нас на эту ведьму. Поняла? Его не нужно бояться. Просто все это противоречит здравому смыслу, но ведь и мои экстрасенсорные способности здравым смыслом не объяснить...
– Так получается, что... – округлила глаза Даша.
– Вот именно, – кивнула я, – отец Никодим вовсе не безумен, просто моя установка на поиск Светы пробудила его подсознание, усиленное воздействием высших сил. А алкоголь воспрепятствовал тому, чтобы тот самый здравый смысл, о котором ты говорила, не возобладал над подсознанием.
– Понимаю, – шепотом проговорила Даша. – Что мне делать?
– Поднимай Васика и идите с ним к выходу, – сказала я, – тащи его во что бы то ни стало. Кто знает, сколько будет продолжаться озарение у этого священника. Но пока его подсознание возобладало над сознанием, у нас есть возможность отыскать Свету. Вперед!
Даша кивнула и направилась к Васику, в тот самый момент азартно раскручивавшему бутылку из-под молдавского вермута. А я приблизилась к отцу Никодиму, воинственно размахивающему над головой металлическим прутом.
– Батюшка, – позвала я, – почему вы так взволнованы? Ведь здесь же нет посланника Ада?
– Здесь его нет... – вращая мутными глазами, хрипло подтвердил отец Никодим, – но он... она... где-то рядом. Я это чувствую... Я должен обнаружить эмиссара дьявола и убить его. Пойдешь со мной, дочь моя?
– Пойду, – твердо проговорила я, – я и моя друзья в твоем распоряжении. У нас есть машина и пистолет.
– Пистолет здесь не поможет, – сверкнул воспаленными бельмами священник, – я один могу справиться с колдуном. Вонзить ему в сердце свой священный меч!!! – пронзительно завопил отец Никодим и с силой рубанул воздух металлическим прутом.
Я едва успела отскочить в сторону.
Да, с этим священнослужителем нужно вести себя осторожно. Иначе в экстазе своего просветления он запросто проломит мне или Васику с Дашей головы. Своим священным мечом.
– Машина внизу, – сообщила я отцу Никодиму, осторожно беря его под руку.
– Тогда – вперед! – дрожа всем телом, заторопился он. – Время не ждет!
Он рванулся к выходу, открыл дверь и как был – одетый в одни только широкие семейные трусы – выскочил на лестничную клетку и зашлепал босыми ногами вниз по лестнице.
– Простудится, – мелькнуло у меня голове, – зима на улице, а он совсем голый. Впрочем, судя по его телосложению, никакие болезни ему не угрожают – к такому здоровенному мужичине никакая хворь не пристанет.
