Николай Леонов - Агония
- Где они злаки-то найдут?
- Ищущий да обрящет, - ответил Митрий, поглаживая бороду и усы. Среди воровского мира, полагаю, восемь на дюжину совсем безвинные, на пропитание себе тянут, не более.
- А четыре оставшихся? - спросил Корней.
- Те разные. Есть как мы с тобой - конченые, - Митрий вновь огладил бороду. - Некоторые в крови по самую маковку, тех власть не простит. Чего я тебе политграмоту читаю, ты сам. Корней, умнее умного. Ты зачем сегодня старого Савелия позвал? Он же сейчас к Сипатому спешит - торопится доложить о слышанном.
- Для того и позвал, чтобы Сипатый с Одесситом знали: Корней их вызов сопливый принял и на сходку придет.
Митрий засопел тяжело, откашлялся. Неясна ему игра Корнея, а когда чего не понимаешь - молчи.
- Дарья! - крикнул он. - Напиться принеси! Даша из дома не вышла, Митрий сделал жест, мол, сейчас вернусь, поднялся по ступенькам, шагнул в горницу и столкнулся с Дашиными глазами. Большие, светлые, цветом в голубую зелень, они упирались в Митрия, в лоб, в глаза, в душу. Вспомнил он, как однажды шагнул неразумно через один порог и наткнулся на наганы жандармов.
- Даша, - Митрий перекрестил девушку, - бог с тобой! Не бери в голову, все сбудется, - он напился прямо из ведра и вышел.
Даша слышала, как ухнули тяжело ступеньки, и тогда вынула руку из-под фартука, разжала ладонь, в который раз перечитала записку: "Даша, будь другом, пройдись сегодня в шесть вечера по Пассажу. Тебя будет ждать Костя".
- Костя, - прошептала девушка, - будто забавляется.
Записку Даша нашла прямо посреди стола, когда вернулась от двери, проводив гостей. Бумажка была наколота на вилку. Почерк был не тот, что в первой записке, бумага другая, серая и мятая, с жирными пятнами. Даша, как заправский сыщик, осмотрела горницу и нашла лист, от которого оторвали угол, приложила записку - линия разрыва совпадала.
Кабан, старик Савелий, Корень, Хан и отец Митрий. Корень отпадает, на него и охота, Кабан и Хан в сторону: уголовка с убийцами любовь не крутит. Остаются Митрий и Савелий. Одного можно взять на совесть, другого на страх. Старик за свою дырявую шкуру продаст бога, черта и мать с отцом. Не станет Костя с ним дела иметь. Да и не хватит у Савелия духу вот так, на глазах у компании, бумажку оторвать и черкнуть несколько слов, и "будь другом" старому хрычу ввек не придумать. Значит, отец Митрий. И выходил он вроде последним, и возвернулся напиться. Как он сказал? "Не бери в голову. Все сбудется".
А если не так все? Если Корней проверяет и обе записки от него идут? Тот же Митрий, который про Костю знает, и шепнул Корню? Проверяют Дашу Паненку: пойдет в Пассаж - значит, амба. Сходке девчонку выдадут, позабавятся досыта и в ножи.
Даша в который раз уже прошла мимо Пассажа, поглядывая украдкой на людской водоворот у входа. Казалось, главная задача каждого не столько пройти, сколько толкнуть соседа, доказывая, что здесь он единственный и главный, все для него, остальные затесались сюда по случаю и незаконно. Солидная публика Пассаж обходила стороной, поднималась по Петровке к Столешникову, где встречают улыбчивые приказчики, даже сами хозяева, двери - стеклянные до голубой прозрачности, колокольчики - с голосами услужливыми.
Даша боялась, оглядывалась, проверяла, чисто ли за ней, хотя отлично понимала, что слежку Корнея ей в жизни не засечь. А Костя, если он ждет, видеть ее не может, так как он там, за вертящейся толпой.
Было уже пятнадцать минут седьмого, когда Даша совсем уже решилась войти, но ноги сами пронесли мимо. Неожиданно лихач на дутиках не справился с норовистым рысаком, тот, хрипя, пошел боком, пролетка с поднятым верхом наехала колесом на тротуар, толпа взвизгнула и шарахнулась. Даша хотела отпрянуть вместе со всеми, но кто-то сзади подсадил ее в пролетку, сильная рука рванула девушку внутрь, Даша упала на пыльное сиденье. Рысак выровнял ход, опустил голову и рванулся. Даша хотела крикнуть, но сухие крепкие губы перехватили звук, припечатали к ее губам. Когда Костя Воронцов чуть ослабил объятия, Даша вяло ударила его по лицу и зарыдала.
Пролетка куда-то летела, Даша плакала уже беззвучно, Костя обнимал ее, ласково поглаживая по плечу, и молчал. Все кончается, и слезы тоже. Даша взглянула на Костю, его крутой лоб, нос торчком в конопушках, пухлые, не мужские губы и спокойный задумчивый взгляд неожиданно разозлили девушку. И этот парнишка собирается тягаться с Корнеем, Сипатым и всей деловой публикой, записочки шлет, каких-то неизвестных ей подсылает!
- От нервов у меня, начальник, - нараспев сказала она. Чувствительная я, как вспомню отца с матерью и всю свою кошмарную жизнь, неуютно становится. У тебя, начальник, случаем, выпить не найдется? - она хотела вывести Костю из себя, заставить оскалиться. Простота и душевность показуха, манок для малолеток. Волк он, как и Корней с Сипатым, только из другой стаи, рядится, комедию ломает.
Костя достал из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку, предупредил:
- Осторожней, Даша, спирт, - подтолкнул кучера в спину. - Витек, у тебя вроде бы яблоко было.
Витек вытащил из кармана яблоко и, не оборачиваясь, бросил в пролетку. Костя ловко поймал, обтер ладонью, кивнул.
- Со свиданьицем, Даша.
Она крупно хлебнула, выдохнула привычно, хрустнула яблоком.
- А ты? - спросила, увидев, что Костя фляжку прячет.
- Нельзя мне, - он достал часы.
- А ты, милок, никак опаздываешь? - Даша взглянула кокетливо.
- К батюшке на вечернюю службу, - ответил Костя; - А тебя, Даша, я сейчас к хорошему человеку отвезу.
Даша откинулась на сиденье, рассмеялась. Костя не обратил внимания, думал о том, как-то встретятся Анна Шульц и Даша? Идея отвезти Паненку на квартиру к Мелентьеву принадлежала Косте. Одна дамочка поселилась, значит, и для второй место найдется, рассудил он. Субинспектор лишь плечами пожал, он не ночевал дома с момента переселения туда Анны, и ему было безразлично, кто еще разместится в его фамильной квартире.
Пролетка давно свернула с Петровки и тряслась по булыжникам узких переулков.
- Я арестованная, начальник? - спросила Даша. Костя взглянул на девушку, вспомнил ее смех, почувствовал неладное.
- Никто тебя не арестовывал, - ответил он. - А ты по совести-то как, свободная?
Даша выпрямилась, швырнула на мостовую надкусанное яблоко, затем откинулась вновь на сиденье и спросила нараспев:
- А вы, начальники, сход у Сильвестра никак брать собрались?
- Решаем, - слукавил Костя.
- А, ну-ну, решайте, - Даша притворно зевнула. - Умные вы, просто до ужаса. А Корней - простой-простой, как кадет-первогодок.
- Место сменили? - Костя взял Дашу за руку.
- Обязательно, - ответила Даша, растягивая гласные.
- Где, Даша, где? - Костя взглянул на часы, решая, успеют ли они перевезти людей.
- А ты куда меня везешь, начальник? - Даша взглянула кокетливо. Она не могла решить, что же ей делать дальше.
- Катаемся, Даша, - Костя решил не торопиться, дать девушке освоиться. - А начальник я давно, Костей меня зовут, будь ласкова. Что изменилось с нашей последней встречи?
- Будто знал, что я Паненка?
- Вчера узнал, - признался Костя, вздохнул.
- Доложил?
- Доложил, - Костя кивнул, - Дисциплина, Даша.
- А я воли хочу, - Даша осеклась и спросила: - Это как же ты отца Митрия перевернул? Ссучился на старости лет монах, решил грехи замаливать?
- Никак я этого слова понять не могу. Собака животное преданное, фантазии у людей ни на грош. Змеей бы звали, скорпионом либо другой тварью. А то собачьей матерью... Отважная и преданная животина...
- Философ, - Даше захотелось сделать ему больно, - тебе своего парня-то не жалко? Как же ты
Николая Сынка под нож-то засунул? Сам бы пошел, раз ты такой принципиальный...
- У нас, когда надо, каждый пойдет.
- Куда?
- На собрание, которое Корней с Сипатым сейчас собирают.
- Шутник ты. Костя. - Даша искренне рассмеялась, - С твоим мандатом тебя до первого ножа пропустят.
- Ты проведешь.
- Я? Полагаешь, коготок увяз - всей птичке пропасть? Я так сильно взбеленилась на них, сказала тебе, дура. Так ведь ты и сам знал, коли Митрий-то...
- Я о смене места не знал, - перебил Костя. - Спасибо, что предупредила.
- Я нового места не знаю, - Даша дернула плечиком.
- Знаешь, и меня проведешь, иначе я сейчас сообщу начальству, и мы без тебя узнаем, где и когда. Тогда облава... - говорил быстро Костя, сам думал, где узнать и как связаться с Сурминым? Главное, в любом случае уже не успеть, надо идти одному, и он продолжал: - Лучше, если ты меня одного проведешь.
- Вот так? - Даша откинулась, оглядела Костю, гимнастерку с орденом, фуражку, неприкрыто милицейскую внешность.
- А чего рядиться? Меня и в личность многие знают, - Костя сжал Даше ладони и продолжал решительно: - Ты слушай, не встревай. Мы же такого случая упустить не можем - ясно. Либо облава, либо ты проведешь меня одного. Во время облавы побьем людей с обеих сторон.
![Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]](/uploads/posts/books/147565/147565.jpg)
