Зухра Сидикова - Тайна
- Полина, осторожно! - кричит он, и, протягивая руку, делает несколько шагов ей навстречу.
Раздается выстрел, Полина, взмахнув рукой, неловко валится набок, и исчезает в синей пустоте.
* * *
Когда он открыл глаза, он увидел склонившееся к нему мокрое от слез лицо Леры.
- Максим, что с тобой? Ты ранен?
- Нет, нет, все хорошо, - он приподнялся, сел.
- Я так испугалась, - девушка обняла его, - думала, она убила тебя. Она упала… в море упала…
- Да, посиди здесь, я посмотрю.
- Нет, нет, - она вцепилась в него, - нет, ты упадешь, упадешь!
- Мне нужно посмотреть, посиди.
Он подошел к краю утеса, посмотрел вниз. Море оставалось молчаливым и бездонным. У него закружилась голова. Он осторожно отошел назад.
Лера позвала его слабым голосом. Он подошел к ней, сел рядом, обнял.
- Максим,- прошептала она, прижимаясь к нему, - она хотела убить нас… за что?.. что ты ей сделал, Максим?
- Не знаю, милая, не знаю.
- Она следила за нами… Как она нас нашла?
- Не думай сейчас об этом, тебе нужно успокоиться. - Он поднялся. - И нужно сообщить в милицию.
Она вскакивает.
- Нет, нет Максим, прошу тебя, не надо в милицию!
- Но, Лера, мы должны сообщить.
- Я прошу тебя, не надо, не надо! - она побледнела.
Он обнял ее.
- Почему? Чего ты боишься?
- Они могут обвинить тебя! Мы ничего не сможем доказать! Я прошу тебя! – она вся дрожала. – Давай уйдем отсюда быстрей, и уедем, уедем сегодня же!
Они спустились вниз, в поселок. Солнечное звонкое утро вдруг померкло, казалось, поблекла трава, умолкли птицы. Максим чувствовал, что в душе его ожил прежний страх, страх прошлого. И если бы не девушка, доверчиво прижимающаяся к его плечу, если бы не ее маленькая рука, крепко держащая его руку, он, наверное, упал бы как подкошенный и, уткнувшись лицом в холодную, влажную от росы траву, разрыдался бы от отчаяния и бессилия.
* * *
Так хотелось уехать, уехать, бросить все, закрыть дом, и, не оборачиваясь, не оглядываясь на море с его обманчивой прозрачной чистотой, умчаться первым же поездом, уехать и забыть. Забыть обо всем… Но Максим знал: нужно выждать несколько дней, чтобы не вызвать подозрений. Он надеялся, что тело Полины унесет течением, но ведь оно могло всплыть здесь же, у поселка, и тогда их внезапный отъезд могли бы связать со страшной находкой. Он понимал, что поступает неразумно – то, что они сразу не обратились в милицию, может навлечь на них подозрения. Их могли видеть в то утро, могли видеть Полину, поднимающуюся на утес вслед за ними. Но Лера каждый раз начинала плакать, умоляла его никуда не ходить, никому не рассказывать о том, что произошло, и он, не понимая причины ее страха, и не сумев добиться от нее внятного этому объяснения, тем не менее, соглашался. Когда он спросил ее, почему она сказала неправду о своем походе за молоком, она смешалась, и, потупившись, сказала, что ходила в аптеку, а ему просто постеснялась сказать.
Они больше не ходили к морю. По ночам, прислушиваясь к его глухому, тяжелому гулу, он с тревогой думал о том, что, может быть, волны уже вынесли Полину на какую-нибудь безлюдную песчаную отмель. Ему представлялось, как окоченевшее, обмякшее, словно тряпичная кукла, тело лежит на глянцевом мокром песке, и холодные волны, обдавая его пеной и брызгами, накатывают внезапно, шевелят и качают его, словно вдыхая в него жизнь, и снова отступают, шипя и брызгая, и тогда оно вновь безжизненно застывает, чтобы через миг снова приподняться и закачаться, как будто ожив на мгновенье. Может быть, ее уже нашли…
Эти мысли не оставляли его, изводили своей беспрестанностью, своей страшной очевидностью. Снова и снова память безжалостно возвращала его в то утро на утесе. Вот она стоит, осунувшаяся, непохожая на себя - на ту кого он знал, и, наверное, любил когда-то, стоит с наведенным на него пистолетом и ненавистью в глазах. И это падение в синюю бездну неба и моря… Найти свою смерть под холодной равнодушной толщей воды… Есть ли его вина во всем этом? Есть ли его вина?
Лера все время находилась рядом с ним. И хотя он видел, что она тоже подавлена, ее нежность, ее прикосновения, само ее присутствие стали для него поддержкой, утешением. И часто он ловил на себе ее взгляд – грустный, сочувствующий…
В тот день, когда они, возвратившись с утеса, в спешке собирали вещи, торопясь уехать, скрыться от всего, что произошло с ними так внезапно, так молниеносно, от того, что казалось нереальным, словно и не с ними произошло, Макс вдруг остановился, устало сел на кровать, опустив руки, сказал:
- Нет, мы не можем сейчас ехать, придется остаться еще на несколько дней, иначе, если ее найдут, наш отъезд может показаться странным. Нас здесь видели. Надо остаться.
Весь день они провели в доме, прислушиваясь к каждому шороху - может быть, ее уже нашли?.. может быть, уже все известно?.. - осторожно подходили к окнам, выглядывая из-за прикрытых занавесок: не изменилось ли что-нибудь на улице? Но все было тихо. Незаметно опустились сумерки, а ночью вдруг поднялся ветер, и в окна брызнул, звеня каплями, частый с перекатами грома дождь. Они выключили свет и долго лежали без сна, прислушиваясь к гудению ветра и шуму дождя, сливающегося с тревожным гулом моря.
- Она любила тебя? – вдруг спросила Лера.
- Да… - сказал он, понимая, что, наверное, пришло время сказать правду не только ей, но и себе. Рассказать обо всем без утайки, не кривя душой прежде всего перед самим собой.
- Это давняя история. Мы учились в одном классе. Много лет встречались. Да, она любила меня.
- А ты?
- Тогда мне казалось, что и я люблю…
- А потом?
- Потом я встретил другую женщину, женился.
- Значит, ты бросил ее?
- Да.
- И больше с ней никогда не встречался?
- Не встречался… – Максим вздохнул тяжело. – Когда мы расстались, она хотела отравиться, едва не умерла. И, понимаешь, мне было трудно… и стыдно… я не мог прийти и говорить с ней, как ни в чем не бывало.
- Но разве ты был в чем-то виноват? Ты разлюбил ее, полюбил другую женщину. Разве можно заставить любить? Она должна была понять это.
- Я не любил женщину, на которой женился.
Признание дается с трудом, но это - признание самому себе.
- Она мне нравилась, конечно, мне льстило ее внимание, но, понимаешь, мне кажется, я тогда просто сделал выбор. Я хотел добиться того, что казалось мне тогда очень важным. И поэтому я выбрал не Полину.
Она поднимает голову, смотрит на него внимательно.
– Но ведь тебе казалось тогда, что ты поступаешь правильно?
- Да, тогда казалось, что правильно. А теперь…
- А теперь? – повторяет эхом Лера.
- Недавно я узнал, что Полина была беременна, но из-за отравления потеряла ребенка. Понимаешь? – он прижимает ее руку к своим глазам. - Моего ребенка…
Она гладит его по лицу.
- Почему у вас с женой нет детей? Разве тебе не хотелось ребенка?
Он усмехается, целует ее в глаза.
- Теперь ты - мой ребенок.
- Ты не хотел детей? – снова спрашивает она.
- Нет, не хотел…
- А твоя жена?
- Жена? Хотела, думаю. Все женщины хотят детей, наверное.
- Ты жалеешь теперь?
- Я жалею, что сделал их несчастными. Не хотел, но так случилось. Я виноват перед ними… перед обеими.
- Ты думаешь, эта женщина поэтому хотела убить тебя?
- Не знаю… Может быть… В последнее время что-то происходило. Что-то странное…
- Что-то странное?
- Да. Все началось около месяца назад со странных телефонных звонков.
Проговаривая вслух все, что тревожило его последнее время, Максим пытается найти ответ, разгадать, разобраться.
- Кто-то звонил и молчал в трубку, или смеялся, или шептал что-то непонятное… Ты знаешь, я думаю, эти звонки имели целью одно – вывести меня из себя, выбить из колеи, лишить спокойствия. Я стал нервничать, постоянно оглядывался. Потом, когда я нашел тебя, я думал, что это ты звонила.
Она покачала головой.
– Нет, я ведь тебе говорила, я звонила всего несколько раз. Я не стала бы тебе так надоедать.
- Вот видишь, - он задумался. – А потом на меня было совершенно покушение.
- Покушение?
- Да! – он встал, заходил по комнате, не в силах сдержать нервное возбуждение. – Да, точно было установлено, что эта чертова люстра упала неслучайно, именно в тот момент, когда я ужинал под ней. Если бы в этот момент мне не позвонила какая-то женщина, и я не отошел бы именно в этот момент, от меня бы мокрое место осталось! Я тогда, конечно, никак не связывал это совершенно дикое происшествие с ней, с Полиной. Но теперь я думаю, что она вполне могла это сделать. Через кого-то достала взрывное устройство, подложила его в то время, когда электрики ушли на обед. Просто поднялась по лестнице, оставленной ими, это было несложно, думаю, она без труда справилась. Может быть, ее случайно увидел Кох, поэтому она его и убила, чтобы он не выдал ее. Он не хотел рассказывать о ней Рудницкому, предварительно не поговорив со мной, теперь я это понимаю. Я приходил с ней в ресторан, и он не хотел навредить мне. Почему я в тот день не выслушал его?
