Анна Данилова - Признания грешницы
Вот оно то, чего Наташа боялась больше всего на свете! Ни лисиц, ни волков, которые водились в этих лесах, ни добродушных сутулых лосей с мягкими губами, которых они с Эммой как-то кормили в один из приездов Наташи и Геры хлебом, ни грозы, ни заблудившихся коров, ни кабанчиков с выводком, в профиль напоминавших выстроенных в рядок слоников на полке, ни много чего другого неприятного, опасного, тревожного так не боялась Наташа, как людей.
Даже не успев разглядеть приближавшуюся машину, она бросилась в дом и принялась запирать двери на все замки, засовы, толстые, металлические, в палец, крюки, шпингалеты, загнутые гвозди, оставшиеся со времен всех живших здесь когда-то хозяев. В сенях, заставленных корзинами, ящиками, бидонами и прочей тарой для продуктов, увешанных ароматными охапками трав, связками прошлогоднего лука, гирляндами высохшей красной паприки, она осторожно приблизилась к окну и заглянула в щель между двумя веселыми ситцевыми занавесками. И тотчас отпрянула: прямо к ней, к этому окну, направлялась высокая молодая женщина в темных очках, с развевающимися длинными волосами. Легкий ветер трепал ее невесомую пеструю шаль, которой она обмоталась, как индийским сари, скрыв светлый брючный костюм.
Женщина! Уф… Наташа бросила взгляд на машину – в салоне никого не было. Значит, эта дама приехала одна.
В дверь постучали. Кулаком. Уверенно.
– Эмма, это я! Лида! – И вполголоса, но как-то по-хорошему и в то же самое время озабоченно, в сторону: – Спит? Или ушла куда?
– Сейчас открою! – поспешила успокоить ее Наташа, отпирая двери. – Минутку!
Распахнув дверь, она на всякий случай улыбнулась гостье, поскольку понятия не имела, кто эта особа, кем приходится Эмме, и какие у них могут быть общие дела. Может, приехала за продуктами, клиентка.
– Здравствуйте! – поздоровалась с ней Наташа.
Женщина выглядела немного растерянной. Еще бы, вместо Эммы она увидела совершенно другого человека.
– Эммы нет, она может вернуться после обеда, а может и вечером.
– Да? Как жаль…
Видно было, что она хочет спросить Наташу, кто она, почему в доме, но не решается.
– Вы издалека? – спросила Наташа, прикидывая, предложить ей подождать или нет.
– Вообще-то да, – вздохнула гостья. – Мне очень нужно ее увидеть. Вы не будете возражать, если я подожду ее здесь, на улице, в беседке?
– Можно в беседке, а можно и в доме.
– На улице свежо, я пойду в беседку.
– А вы не пробовали ей звонить?
– Звонила, говорят, что абонент не доступен, ну, как это обычно бывает.
– Хотите чаю?
– Не откажусь, – как-то устало, вымученно улыбнулась женщина. – Я – Лида.
– А я – Наташа! Очень приятно.
Наташа принесла в беседку поднос с чаем и лепешками. Села напротив Лиды, внимательным взглядом оценивая ее макияж, ухоженные волосы, роскошную пеструю шелковую шаль с кистями.
– Очень красивая шаль… Фантастическая расцветка, все оттенки зеленого, золотого, лимонного… Настоящее произведение искусства!
– Это испанская шаль, – сказала Лидия. – Я в прошлом году была в Испании…
– Красивая страна. – Наташа едва сдержалась, чтобы не выдать свое знание об этой шали, удивляясь тому, что Лида приехала сюда в знаменитой манильской шали и заговорила об Испании, словно нарочно пытаясь завязать с ней, живущей в этой стране, разговор. Что это, паранойя? Почему ей кажется, что эта женщина здесь именно из-за нее? Может, она адвокат или следователь, который пытается найти Геру? Она решила переменить тему:
– Вы давно знакомы с Эммой?
– Да, давно. Я очень люблю ее, она светлый человек, но почему-то приезжаю к ней редко и бываю недолго… А вы? Судя по тому, что она доверила вам своих курочек и козочек, вы для нее не просто покупатель творога или грибов, да?
– Да, я ее хорошая знакомая, можно даже сказать, подруга, и я тоже бываю здесь не так часто, как хотелось бы. К сожалению, – она решила на всякий случай увести Лиду совсем далеко от Геры и всего, что могло быть с ней связано, – появление в нашей жизни людей, друзей зачастую происходит, как я называю это, по географическому признаку. Вот кто поселится с тобой рядышком или окажется коллегой по работе, вот с тем ты и дружишь, вы не согласны? Нам только кажется, что мы выбираем людей, на самом же деле все происходит гораздо проще, легкомысленнее, что ли… Думаю, вы поняли мою основную мысль.
– Да, конечно, поняла. Но в таком случае наша Эмма является исключением из этого правила, поскольку она живет одна и работает тоже одна… Когда я думаю о ней, то мне всегда приходит в голову одна и та же мысль – не страшно ли ей тут жить? И как она справляется со всем одна?
– Да уж, я тоже об этом часто думаю. Вероятно, она просто сильный человек и очень храбрый. Я бы лично не смогла так… А как вы познакомились с Эммой? Давно?
– Не очень давно, несколько лет тому назад. Случайно оказалась в этих местах… Так и познакомилась… Я знаю Эмму почти с детства. У меня мама работала в санатории «Орлиное», поваром… Она утонула, и я осталась совсем одна. Эмма дружила с моей матерью и очень поддерживала меня все эти годы.
– Какой ужас! И сколько же лет вам тогда было?
– Я была подростком… Это официально моя мама утонула. На самом деле ее здесь убили. Какие-то бандиты, которым надо было разжиться выпивкой, пробрались в санаторий, была ночь, моя мама была в кухне, она ставила тесто, словом, работала… Ее ударили по голове, убили, а потом тело отнесли и бросили в залив… И самое ужасное, что я видела этих бандитов, и один из них видел меня, как я пряталась, он угрожал мне… Это была самая страшная ночь в моей жизни.
– То есть вы видели, как они убивали вашу маму?
– Ну да… Этот мраморный пол в крови, этот жирный блеск крови… Мне все это до сих пор снится.
– Их нашли? Бандитов?
– Говорю же: официально моя мама утонула, ее тело выловили здесь неподалеку, в камышах. – И Лида устремила взгляд поверх верхушек вишневых деревьев в сторону волжского залива. – И я была так напугана, что никому ничего не рассказала. Я очень боялась, что и меня вот так же… по голове, а потом тело поволокут, как заколотую свинью… После того как мне приказали молчать, я же бросилась бежать, хотела спрятаться куда-нибудь подальше, хотела попросить помощи у кого-то из отдыхающих. Вы просто не в курсе, что это за санаторий. Нет, конечно, он очень хороший, здесь прекрасные условия для отдыхающих. Во-первых, он расположен прямо в хвойном лесу, вы же видите… Он комфортный, уютный даже в холодное время года – одно крыло отапливается. Моя мама была хорошим поваром, она пекла такие пироги, ватрушки… Эмма говорит, что и сейчас там тоже работают хорошие повара, все на высоком уровне…
Наташа заметила, что Лида сильно нервничает, и уже пожалела о том, что вообще затеяла этот разговор. Надо было признаться, что она живет в Барселоне, и тогда бы Лида не вспомнила свою мать, ее убийство, бандитов. Надо было помочь ей плавно перейти на другую тему. Как вдруг она услышала:
– Я знала, что из всех гостей санатория только один человек вел себя прилично, не пил. И я знала, где находится его комната. Вот туда-то я и бросилась. Постучала в дверь, Марк открыл не сразу. Он спал, было раннее утро, я много времени потратила на то, чтобы разыскать Эмму, я же сначала бросилась к ней, у нее телефон, тогда сотовые были редкостью, а у Марка он был… Это я точно знала, я видела!
– Марк? Вы сказали – Марк? Кто это?
– Это Марк Рейн, прокурор. Это к нему я ввалилась тем ранним утром, сказала, что у меня мама пропала, что ее нужно найти… Я так и не нашла в себе смелости признаться в том, что я видела лица бандитов. Потом-то я поняла, что совершила глупость. Что, если бы все рассказала, быть может, их и поймали бы…
– Вы знали их? Видели раньше?
– Нет-нет, они не местные… Пьяные парни, они приехали, может, из города или еще откуда, им нужна была водка, а у мамы были ключи от склада. Мама сказала, что не даст водку, пригрозила им, что позвонит Рыбину или в милицию…
– Кому-кому, вы сказали?
– Рыбину, хозяину санатория. Так вот, она не испугалась, разве она могла предположить, чем обернется для нее разговор с пьяными незнакомцами…
Наташа слушала, не перебивая. Значит, этот пейзаж, этот дивный лес и поляны, поросшие густо ромашкой и дикой гвоздикой, клевером и мышиным горошком, этот дом и даже Эмма не только на них с Герой навевают черные воспоминания, не только по их жизням прошелся, как ножом, этот санаторий.
– Вот такая история. – Лида вздохнула, взглянула задумчиво куда-то вдаль, туда, где за густыми ивовыми зарослями тянулась водная гладь. – С тех самых пор я с Эммой, она мне как старшая сестра. Мне тогда было очень трудно. Я осталась совсем одна, отец бросил нас, когда мне было полгода. Мне была прямая дорога в интернат. Но судьба – странная штука. Разве я могла тогда предположить, что именно Марк Рейн, прокурор, человек, который собирался удочерить меня, он старше меня намного, станет впоследствии моим мужем!
