Наталья Солнцева - В горах ближе к небу
Члены Совета собрались в Зале Двух Чаш, которая представляла собой вытянутое в длину помещение, ограниченное с обеих сторон золотыми чашами, стилизованными под цветы. Из сердцевинок этих «цветов» били струи воды, которые образовывали нечто вроде второго искусственного свода. Здесь даже в самое жаркое время стояла влажная прохлада.
Правитель Аффит Эмеруэн возглавлял Совет, занимая почетное место Мудрейшего, — золотое кресло с высокой, под самый потолок, резной спинкой.
Вошел Тэлл, и все повернулись в его сторону. Правитель ощутил дрожь в сердце, когда увидел прославленного пилота, всеобщего любимца. Элакриэн сделал приветственный жест, обвел взглядом членов Совета и сел в предназначенное для него кресло.
Аффит вынужден был признаться себе, что страдает. Полюбив Манфи, он попал в западню, которая медленно сжимала свои блаженные и мучительные тиски.
Доклад Стэлла Ора был краток, но произвел сильное впечатление. По сравнению с гибелью Драгии, трудное положение, в котором оказался Хелион, представлялось не таким уж трагичным. Во всяком случае, сохранившийся на «Эрборе» груз золота даст им время для исправления ситуации.
Наступила очередь пилота поделиться собранной информацией о планетах, где предполагалось закупать золото. Их оказалось всего две. Члены Совета слушали молча, подвергая анализу неутешительные данные.
— Не будем торопиться, — сказал Аффит. — Скромные запасы золота на названных планетах не смогут обеспечить необходимую нам стабильность.
Перед участниками Совета был развернут голографический макет сектора галактики, на который распространялся их интерес. Каждый обдумал сказанное правителем и высказал свое суждение. Аффит внимательно слушал, но предложение, которое никто так и не внес, уже созрело в его уме.
— Я все же возвращаюсь к Ацтланике, — заявил он. — Наш союз был идеальным до того момента, пока там не произошло что-то непонятное. Их планета щедро рождала золото, которое вдруг перестало появляться. Почему? Об этом стоит подумать. Надеясь на другие источники «солнечного металла», мы так и не выяснили истинную причину наступивших на Ацтланике перемен. Обнаружив золото на Драгии, мы успокоились. Это непозволительная роскошь.
— Что случилось на Ацтланике перед тем, как перестало рождаться золото, никому не ведомо, — добавил Стэлл Ор. — Есть причина, по которой оно там появлялось, и есть причина, почему оно иссякло. Ацтланы всегда с почтением относились к нам и были рады обмену. Возможно, нам удастся помочь им и себе.
— Но они не просили нас о помощи, — возразил самый старый участник Совета. — Не в наших правилах вмешиваться во внутренние дела других. Это противоречит космическим законам.
— Мы не будем вмешиваться, — сказал Аффит. — Мы просто предложим помощь. Ацтланы сами будут решать, принять ее или отказаться.
Правитель считал, что нет проблем, которые нельзя решить. Неизвестность — вот источник всех неприятностей.
— Тайны Вселенной ждут, чтобы мы раскрыли их, — продолжил он. — Только наступая на неизвестность, а не сдаваясь перед ней, мы сможем вернуть себе возможность жить так же, как прежде, как в те благословенные времена, когда наш воздух был насыщен золотом и численность населения могла расти. Я верю, что мы найдем средство восстановить свое жизнеобеспечение.
Тэлл Элакриэн попросил заключительное слово.
— Почему «Эрбор» оказался вблизи Ацтланики? — спросил он. — Как он попал туда? Ведь он уже был загружен золотом. А с ацтланами у нас давно прекращен обмен. Но самое главное — куда делся пилот?
Аффит отвел глаза, чтобы Элакриэн не уловил его мыслей о Манфи…
Планета Земля, Памир. Наше времяГолдин не пришел в восторг от предложения «Алексея Юрьевича». Топать обратно в общину ему совершенно не хотелось, о чем он так прямо и заявил.
— Опять слушать этот маразм? Нет уж, увольте! С меня хватит.
— Разговаривать с «просветленными» буду я, — уговаривал его Марат. — Вы меня только проводите, представите своим… братьям по духу. Я для них человек новый, а вас они знают. К тому же я могу сбиться с дороги и заблудиться в горах.
Голдин долго ворчал, но все же согласился.
— Вообще-то я тоже не знаток здешних троп. Ну да ладно. Когда идти?
— Через час.
— Вот невезуха! — недовольно бормотал парень себе под нос. — Почему я такой бедовый? Видать, карма… А от нее никуда не денешься.
Марат тем временем занялся обработкой полученных данных. Похвастаться было нечем. Картина взрыва представлялась не только бессмысленной, но даже отчасти комичной, если бы не гибель людей. Кто подложил взрывчатку в туннель? Кто-то из строителей? Киношники? Мог, конечно, в съемочную группу затесаться диверсант… Нет. Глупо! А в глупости Марат не верил. За всеми этими странностями, — поведением Ревина в Москве, съемками фильма, взрывом, смертью Ларисы Мельниковой, золотом, — крылось что-то серьезное. Некто преследовал ясную для него, но непонятную остальным цель.
Золото внесло в происходящее новую, неожиданную ноту. Батыркулов и члены комиссии не имели понятия о самородках. Им об этом никто не сообщил. Марат тоже решил молчать. Ему многое казалось двусмысленным: история, рассказанная Вересовым, показания геодезиста, смерть Ларисы, откровения Изотова по поводу туннеля, подозрительная болезнь Бахмета, и особенно его последние слова: «Вы ничего не понимаете!» Режиссер был чертовски прав. Марат запутался. Он вдруг почувствовал себя частью какого-то неумолимого механизма — пока не осознаваемого им целою. Это целое жило и дышало рядом с ним, подменяя истину показными обманками и услужливо подсовывая ложные варианты. Но тогда…
Дальше Марат думать не мог. У него начиналось гудение в голове и разброд в мыслях. Пока он будет довольствоваться своими догадками, а там… как карта ляжет.
Если бы можно было обсудить сложившуюся ситуацию с Линой! Ее ум работал не лучше и не хуже, чем у Марата: он работал по-другому. И это открывало новые возможности.
Кто-то громко постучал в окно. Оказывается, отведенный Маратом самому себе час на размышления истек. Быстро же бежит время…
— Ну что, вы собрались? — к стеклу прижалось круглое лицо Голдина. — Пора выходить. Скоро темнеть начнет.
Господин «Багров» посмотрел на часы и махнул парню рукой.
— Сейчас. Я почти готов.
Побросав кое-что в рюкзак, он натянул куртку и поспешно вышел. Ветер сразу прохватил насквозь, бросил в лицо мелкую морось. Он был сырым и тяжелым, забивал дыхание.
— Я жду-жду… думал, вы заснули, — пробурчал Голдин. — Погода-то вон какая паршивая. Охота вам в такую даль тащиться? Промокнем ведь!
— Давай перейдем на «ты», — предложил Марат. — Согласен?
Женя склонил голову набок, поправил круглую черную шапочку.
— Лады. Я «китайских церемоний» терпеть не могу. Такой маразм! Лилька, жена моя бывшая, ох и стерва была! Замучила своим дурацким этикетом. Ты, говорит, руку мне не подаешь, за столом не ухаживаешь… А сама с негром сбежала. Он ей покажет этикет! Я из-за нее в горы-то подался. Раны зализывать.
— Ну и как? Помогло?
— Какое там! Придурков везде хватает. На Луну, что ли, бежать?
— Не далековато?
— Если бы ты знал, мужик, как мне люди надоели! Я бы в космос полетел… один. На большом-большом корабле. И чтобы никого вокруг — только звезды. Так бы летел, летел… просто вдаль, в никуда… Вот это был бы кайф!
Пока они добрались до петляющей между камней горной тропы, Голдин рассказал Марату всю свою нехитрую биографию, которую его друзья — приятели уже знали наизусть. Новый слушатель пришелся очень кстати. Он не перебивал, не задавал глупых вопросов и не смеялся.
— А ты мировой мужик! — восхитился Женя. — Я рад, что пошел с тобой. Меня уже никто слушать не хочет. Гады! Паразиты! Им бы только водку жрать да анекдоты травить! Эх, когда душа болит, и водка не помогает…
— Наркотики пробовал?
— Пробовал… — признался Голдин. — Дорогое удовольствие. Мне не по карману. А воровать и разбойничать я еще не научился.
— Понравилось?
— Чему там нравиться? Глюки ловить? Их и так хватает. Жизнь — это, брат, самый тяжелый наркотик…
Слово за слово, Марату удалось перевести разговор на членов общины.
— Врагу не пожелаю с ними тусоваться! — возмущался Голдин. — Как вспомню ихние рожи, блин! Век бы не видать. Иду только ради тебя, брат. Уму не постижимо, как они умеют до печенок достать! Если бы ты их базар послушал… «белочка» и то лучше. Ей-богу! Веришь?
— Ara, — кивал Марат. — А чем они занимаются?
— Разной фигней. То медитируют… то ругаются. Иногда как начнут спорить, — спасайся, кто может! Только что не дерутся. Особенно Криш любит орать. Это кореш мой, еще по армии. Сам маленький, тощий, юркий и злой, как церковная крыса. Белыч из них самый нормальный, хоть и бывший поп. Жует себе да жует, как корова.
